Безбожник

Знаете, когда бывает по-настоящему страшно за свою жизнь? Люди говорят, что это обычно бывает перед глазами Смерти; бездонные черные дыры в черепе, осуждающие, ругающие и смотрящие с отвращением, пасть ее воняет трупной гнилью, кости на руках желтые с ошметками мяса. Черви, много червей. Извиваются и падают. Те, кому повезло, продолжают лежать на холодной порочной земле, а те, кому нет, ползут обратно вверх по темному подолу. Их много, и каждый думает, что сжирают саму Смерть, пока, на самом деле, все идет совсем наоборот. (эти же черви ползут по остывшему, разлагающемуся, ждущего воскрешения телу. каждое движение их маленьких тел, каждое проникновение внутрь ощущается сильной адской агонией. не хочется кричать, плакать, не хочется ничего, кроме того, чтобы эти твари наконец передохли, чтобы расхреначились в кашу, лопнули, исчезли, лишь бы не чувствовать этой боли) Не страшно. Перед смертью особенно. И после смерти тоже. Воскрешение - гнетущее ощущение того, что какой-то фрагмент прекрасной жизни вновь обратилось в настоящее. Вновь сердце начинает сокращаться, кровь циркулировать по всему телу: от левого желудочка, внутренних органов, капилляров на пальцах ног и рук, мозга до правого предсердия, потом до легких от правого желудочка, заканчивая левым предсердием. Начинаешь дышать, и после очередного круга, дышать становится легче, думать становится легче, видеть становится становится легче, двигаться становится легче, ощущать, есть, питаться, встать и пойти вперед по тропе войны тоже становится легче. Жить, после первых десяти минут, становится тяжелее. Появляются мысли, появляются желания, круг за кругом, круг за кругом - одна глупая мысль, сменяется другим глупым желанием, преобразовываясь в другую глупую мысль, что, в свою очередь, преобразовываются в другое глупое желание. Появляются потребности, глупые-глупые потребности в еде, в воде, во сне, потому что бесполезный мешок с мясом хочет есть, пить и спать. Хочет развлекаться, жаждет отчаянных потех, изнывается по приключениям и мечтает стать чем-то большим, чем-то чем может гордиться Великий. Появляются собственные сентиментальные позывы помогать, выполнять, зарабатывать и вновь продавать. Круговорот. Очередной круговорот. Города - круг. Ходишь по одной траектории и попадаешь, словно по скрипту, в одно место. Иногда они меняются, иногда их нет на прежнем месте, но они все равно есть, все равно стоят на круге. Внутрь круга - смерть, снаружи - Ад, можно только ходить по той прямой линии. И круг внутри города: ешь, молись, бухай, ебись. Выйди к новому кругу: убивай, зарабатывай, до тех пор, пока не будешь ранен, или до тех пор, пока не будет заполнен мешок. А потом обратно - в город, и там же, все по кругу. От одной гильдии к другому, просто потому что хочется. Просто потому что жаждется. Тоже круг. Хочешь - ты там, не хочешь - с глаз долой. Никого не знаешь - похуй, останусь. Там все твои друзья - похуй, уйду. Жизнь - круг. Голова - овал, тело - прямоугольник, ты - кусок ненужного дерьма, которого все бросили. Сердце бьется, происходит кровообращение. Кровь передает питательные вещества к органам. Сердце - круг. Ты - круг. Смерть - тоже часть круга. Самая лучшая часть круга, и одновременно самая худшая. Ничего из этого не страшно. Все пантеоны, величественно возвышавшиеся на небесах подобно гигантским облакам, где подробно исписаны имена известных по всему миру героев. Они все круг, входят в этот круговорот и создают круговорот влияния. Остальные, ниже их, смотрят и жаждут быть такими, как они. Это порождает круг власти. И остальные вдруг неуклонно приближаются к самому вверху, восхлавляя собственных богов. Они в ответ помогают выпутываться из грязи, спасают жизни, сразу воскрешают. Им хорошо. Их жизнь легче, им жить легче. Моего нет. Давно нет. Я давно не получаю случайные сообщения, никто давно не говорит мне, что делать, как жить и как выживать. Уже давно не страшно. Уже давно перестало быть одиноко. Чувство брошенности решило взять отпуск и, походу, там и сдохло. Никого нет. Ничего нет. Я - круг. Забытый и одинокий.