Вселенная между нами

      Карваниста проснулся от толчка. Эти бесшерстные идиоты, как мысленно называл лупар своих спутников, так и не научились управлять его кораблём за все эти месяцы.       — Карваниста, мы собираемся купить кое-что в городе, — Бэл заглянула в каюту хозяина корабля. С небольшим животом, чуть располневшая на довольно питательных харчах из корабельного генератора пищи, она всегда относилась к Карванисте по-доброму. Перебарщивала. Лупар не любил, когда с ним обращаются как с подопечным, а Бэл, в её неуёмно развивающемся материнском инстинкте, никак не могла этого понять.       — Я вас с этим поздравляю, — проворчал лупар, садясь на койке. — Я тут при чём?       — Тебе нужно что-нибудь? Может, какие-то инструменты или еда? — девушка дёрнула плечами. — Виндер хочет тебе подарить более компактное оружие, может, скажешь, что лучше — атомарный нож или карманный балстер с функцией пулемёта?       — Нож лучше, но пусть берёт его себе, — Карваниста покосился на топор, лабрис, стоящий у койки рукоятью вверх. — Я слишком привык к своему габаритному оружию.       — Тогда приятного ожидания, — девушка улыбнулась и пошагала к выходу с корабля. Лупар проводил её фыркающим вздохом.       Планетоид Карук, сектор галактики 37-54-р-г-9-σ. Они уже далеко ушли от привычного Карванисте сектора галактики, находились теперь в области, некогда подверженной сильному влиянию рутан. Поток прошёл здесь раньше многих мест, и выжившие успели организовать здесь что-то вроде города.       Стоит посмотреть на это. Новые миры всегда стоят того, чтобы на них смотрели.       Лупар вышел из корабля, привычно опираясь на топор. Огляделся, присел на опущенный трап. На планетоиде кончалась ночь, брезжил на горизонте рассвет — тусклый из-за наполовину разрушенного солнца. От этого и от того, что атмосфера оказалась разрежена, было довольно холодно. Карваниста порадовался, что его эволюция, в отличие от остальной части экипажа корабля, наградила шерстью, и пронизывающий ветер не мог добраться до тела.       Карваниста глядел вокруг. Ветер качал белые цветки на хрупких стебельках, гудел в руинах явно старинного здания — бывшего памятника культурного наследия планеты — и скрипел уцелевшими деревьями в недалёком лесу. Пахло гарью и пылью. Было грустно.       Да ещё и она снилась.       Рассвет на Бикаре наступал медленно, но было до безумия красив. После успешной миссии Дивизион позволил отряду остаться на отпускные три дня, и они использовали их на максимум.       Дежурство ночью всегда было обязательным — и можно было дежурить вдвоём. Они с Доктором лежали на термопокрывале и смотрели на звёзды.       — А вот там — Галлифрей. Мой дом, — тонкий палец указал на скопление звёзд в районе Млечного Пути. — За Млечным Путём, за Андромедой, мимо М-56 и галактики Хэрникатарта — к Кастерборусу. Всего 14 минут на ТАРДИС прямо отсюда…       — Нам совершенно в другую сторону, ты же помнишь? — уточнил Карваниста.       Смех — как хрустальный звон. Взгляд — как лазерные прицелы — пронзающие едва ли не насквозь лучи.       — Не волнуйся, старческий склероз мне не грозит, — улыбка Доктора частично передалась и Карванисте. Он, скосив взгляд на лидера звена, проговорил:       — Знаешь… Я не прочь побывать на Галлифрее. Где угодно, если ты будешь рядом.       — Это флирт? На вашей планете так начинаются случки? — хохот Доктора мог разбудить спящих товарищей, поэтому Карваниста закрыл источник звука лапой. За что получил лёгкий, шутливый укус.       — Ты, конечно, гордишься своей шерстью, но не надо пичкать ею окружающих, — в голосе Доктора не было осуждения. Карваниста знал — даже резкие слова Доктора в адрес близких существ никогда не являются средством для разрушения добрых отношений. Они могут быть горькой правдой, или случайно вырвавшимися эмоциями, или попыткой обратить внимание на какую-то игнорируемую проблему… И сейчас он тоже не обижался на ворчание.       — Знаешь… — голос стал чуть тише. — Так тяжело работать в Дивизионе… Вы хорошие, лучшая группа, которая только может быть, но… У Тектеюн развился конкретный «комплекс бога». Она считает, что вправе вершить судьбу реальностей. Слышал, что она заложила новую станцию в Пустоте Межвселенья? Стройка полным ходом, я, как её любимое приёмное дитя, стою рядом с ней в деле возвышения Дивизиона и, по идее, в моих интересах скрывать это от других и помогать Тектеюн… Но я не хочу. Не хочу скрываться за границей Вселенной, не хочу замалчиваний, не хочу «возвышаться»…       Карваниста прервал поток слов, осторожно коснувшись руки Доктора своей.       — Ты уже знаешь, что делать, верно? — спросил он. Так всегда было. После пространных рассуждений всегда следует чёткий план.       — Да, — не было и тени улыбки в ответ. — Отставка. Вряд ли почётная, я знаю слишком многое… Тектеюн заберёт мою память о службе в Дивизионе. Всю.       Слова — как удар в самое сердце. Слишком высокая цена, даже за спокойную жизнь.       — Нельзя позволить ей это, — ответил лупар. — Ты же знаешь, что всегда можно инсценировать твою смерть?       Он сам не очень верил в свои слова. И смешок Доктора был лишь подтверждением — он сморозил глупость. Тектеюн не поверит.       — Ты будто не знаешь Тектеюн, — глаза Доктора смотрели в небо, голос не дрожал. Но Карваниста слишком хорошо знал Доктора, чтобы не понимать, что творится сейчас в глубине двух сердец. — И я даже хочу, чтобы мою память забрали. Чтобы всю грязь, всю пакость, что мы творили, чтобы все смерти и все ошибки вырвали из меня и выбросили, не оглянувшись. Я не хочу помнить большую часть своей жизни…       — И даже меня? — спросил Карваниста негромко.       — О, лохматый, — к Доктору вернулся насмешливый тон, но взгляд всё ещё был серьёзен: — Ты — одно из немногого, что я хочу помнить… Знаешь, что? Пообещай мне.       — Что ты имеешь ввиду? — нахмурился лупар.       — Пообещай, — с нажимом, с требованием. Этот тон сопровождает Доктора всегда, когда начинается формальная обстановка и вместо дружеских советов летят приказы.       — Я для тебя готов сделать всё, что угодно, — проговорил Карваниста серьёзно. — Ты знаешь это. Зачем же обещать?       — Я не хочу подвергнуть кого-то из вас опасности своим уходом. Поэтому пообещай, что не сразу уйдёшь из Дивизиона, а когда уйдёшь, позволишь Тектеюн вставить тебе нейроблок.       Слова — гром. Такого никогда не было. Приказы Доктора никогда не были похожи на абсурд.       — Я прошу тебя, Карваниста, — тонкие пальцы сжали мохнатую лапу. — Не позволяй Тектеюн заподозрить, что мы были ближе, чем коллеги. Не позволяй ей украсть твою жизнь. Не рассказывай мне, кем я, кем мы были, если мы встретимся на «гражданке». Ты сделаешь это для меня?       Карваниста смотрел в глаза Доктора — в обоих горела и билась вселенная, не исключено — отражение той, родной вселенной, о которой они с отрядом так часто слышали из уст Доктора.       Он не мог противиться этим глазам. Они слишком много значили для него.       — Я сделаю это, — ответил лупар, тяжело вздыхая. — Если для тебя это действительно так важно.       — Спасибо, Карваниста, — шёпот Доктора таял в рассветной хмари, пропадал. И вместе с ним пропадал и сам Карваниста, развеиваясь горьким дымом ошибок прошлого…       Вой разбил тяжёлую тишину, но оборвался внезапно — не хватало сил на большую скорбь, душа давно уже отболела. Осталось выжженное поле — чувства притупились, переживания поблекли. Всё теперь принималось как должное — и беды, и радости. Они не выводили Карванисту из безразличного равновесия — по крайней мере, значительно.       Почему он до сих пор не отпустил Доктора? Почему всё чаще во снах он видит те дни, когда они были командой — нет, семьёй. Больше, чем коллеги — такую, кажется, характеристику от Доктора получило их звено. Получили они с Доктором.       Карваниста опустил голову, а потом вскинул снова. В этот раз выл он дольше — всё же всколыхнулись остатки эмоций, всё же он был скорее жив, чем мёртв, он всё ещё мог страдать. Это было… Хорошо? Наверное.       — Утренний концерт? — вдруг раздался сзади голос. Лупар действовал быстрее, чем думал — излучатель оружия уткнулся в одежду вторженца. Лишь спустя пару секунд Карваниста узнал синюю футболку с полосками, узнал голос.       — Что ты здесь забыла? — спросил лупар, убирая оружие и садясь на пригретое место.       — Тебя, на самом деле, — Доктор непринуждённо села рядом, будто её пригласили. Карваниста отодвинулся. — Ты выл так громко, что в ТАРДИС было слышно.       — Тебе-то какое до этого дело? — лупар отвёл взгляд от Доктора. — Ты уже знаешь, что ничего не изменить. Поток — фиксированное событие континуума реальности.       — Да, я помню законы времени и невмешательства в реальность. Но хэй, мы — Дивизион! — напоровшись на осуждающий взгляд лупара, Доктор исправилась: — Ну, были в прошлом. Не думаю, что мы растеряли сноровку за эти годы. Ты уж точно прежний. Что-то мне подсказывает, что ты таким и был всегда. Большим и ворчливым.       Карваниста усмехнулся:       — Ты и правда ничего не помнишь…       — Думаю, я смогу вытащить нейроблок из твоей головы, и мою амнезию получится исправить, — быстро проговорила женщина.       — Нет. Я поставил нейроблок по твоей просьбе, — ответил Карваниста. — А значит, он должен стоять там, где стоит сейчас. Твои приказы никогда не были глупыми или бесполезными.       — Здорово, — хмыкнула Доктор. — Сама себя застраховала от воспоминаний. Что же там такое? Хотелось бы узнать…       — Там слишком много тёмных дней, — ответил лупар. — Поверь, не хотелось.       Повисла неловкая тишина. Доктор вздохнула и спросила, очевидно, собравшись с духом:       — Ты станешь моим спутником снова?       Лупар молчал.       Стать спутником? Бороздить остатки вселенной на ТАРДИС, не обучать высшему пилотажу бесшерстных, убежать от медленно приближающейся роли няньки… И каждый день понимать, что существо, которое практически держало в руках твою жизнь, ради которого ты делал всё, уже не то и никогда не будет тем, к которому ты так привязался. Да, Доктор будет говорить, улыбаться, смотреть на звёзды — но она не узнает ответной улыбки, не вспомнит прежних разговоров, и взгляд её будет не таким глубоким и острым.       Скорее всего, это его убьёт.       Но вдруг Доктор всё же найдёт способ вспомнить? Вдруг именно он поможет ей в этом?.. Надежда всегда так сладка и так иллюзорна…       — Я не знаю, что случилось с нами раньше, — Доктор встала со ступеньки трапа и перешла так, чтобы находиться перед Карванистой, присела на корточки, заглядывая в его лицо: — Но я готова всё начать с нуля. Оставив прошлое в прошлом, мы сделаем будущее лучше. Обещаю, я буду очень для этого стараться.       Лупар посмотрел в глаза женщины. И увидел там отблески галактики, которая снилась ему многие годы. Именно эта галактика помогла ему решить.       — Доктор… Нам стоит предупредить Бэл и Виндера о том, что мы улетаем. Они поднимут шум, придётся разжёвывать им каждую мелочь. Ужасно недалёкие… — Карваниста фыркнул. — У тебя же есть время на задержку?       — Конечно, — кивнула Доктор, улыбаясь и осторожно касаясь лапы лупара своими тёплыми, по-новому тонкими пальцами. И Карваниста сжал её ладошку в ответ, впервые с увольнения из Дивизиона улыбаясь.