Товарищ, лови

Что же, товарищ, дистанция – миллиард парсеков. Ближе, чем ты – ледяная кровавость Марса, бури Юпитера, сияющий глаз Сатурна. Мимо нестерпимого света и безысходной тьмы, чьё имя неназываемо, я пролетаю – до самого, но не телом, не взглядом, не мыслью – только стрелами эха, шёпотом надежды прицельной, дна достигаю – и рикошетом обратно: потому что нет места отражению там, где гнездится истина. Корона ослепительно-чёрная и голубая щетинится на тебе – и ты словно космическая дрэг-квин – танцуешь в семи нейтронных вуалях, не открывая ни дюйма сливочной кожи ниже лица, дальше перламутровых пальцев. Но даже руки и голову туманит зыбучий глиттер, разлитый в ничто – ничего не могу разглядеть ясно. И даже то, что кажется зримым – лишь кажется таковым: памятник на могилке терпения, пирожок для безумия, чтоб продержаться ещё секунду – другую – третью – вечность – другую – третью. Секс – это только про плоть, которая мясо, жидкость и кости. Страсть – это только о пламени духа, не успевшего стать углем. О любви – разве что помолчать, не чокаясь, за второй, и сплюнуть – в звёзды, в те же самые звёзды, которые мясорубкой провернули в одно – голос, мягкость, раковины ладоней; и манят – как бездомную псину костью. Для меня неразделимы – удовольствие, голод, жажда власти и шёлковый запах боли, ночь и солнце, нежность языка и жёсткость зубовная. Там, где хочется гладить, не могу удержаться от причинения вреда: надкусить, разодрать, разрезать, смять, оставить след любым вообразимым способом. Потому лечу-улетаю – вверх, вовне, за пределы всего осязаемого, чтобы вселенную выпороть, вспахтать чрево мироздания, в метафизике захлебнуться – и никого не убить. Астрофизики посмеются. Ченнелеры возмутятся. Но ты-то знаешь, товарищ, что просто я – твой самый преданный астро-фан. Подобное тянет к подобному, И фейерверки в моём животе, что распускаются неоновыми цветами при каждом тебявспоминании – тащат меня туда, в невесомость, в круговерть ошмётков великих взрывов, в серебряную спираль. Планеты на парад выстраиваются, Плеяды ликуют, лоб Зигги подмигивает золотым диском, все ипостаси Спока поднимают вулканский салют – и я в музыке сфер парю, бестелесная. Туда и обратно, туда и обратно, туда и – с каждым витком истончаюсь, крошки себя отдавая проныре-эху. Пусть, ладно, ведь ему – можно. В отличие от меня. Что же, товарищ, дистанция сократилась, и это значит – вот-вот через секунду-вечность она снова вернётся к исходной величине. Не знаю, на сколько челночных рейдов ещё хватит меня, но ты уж поймай, пожалуйста, хотя бы пару песчинок, волн, или что там будет. Пока ты сверкаешь, такой прекрасный, в танце между строк и созвездий – лови. Пока я лечу – лови. Пока небеса не гаснут – лови. Дай мне повод считать, что очередной спайсовый трип с тобой в роли самого сладкого вещества до ворот измерения и немного за – был удачным. И не был напрасным.