If I'm choosing wrong I don't care at all

Предлагать Альваро остаться на ночь не было нужды — он провалился в глубокий сон через десять минут после их диалога. Ициар заботливо накрыла его пледом, с улыбкой наблюдая за его умиротворенным видом. Она касалась его кончиками пальцев везде — он был совсем обнаженным и принадлежал ей целиком и полностью. Она была такой мягкой и властной одновременно, он хотел повиноваться ей во всем и делать все, что она прикажет, но с ее губ не срывалось ни одного слова, кроме его имени — и, о Боже, каким же красивым было его имя, когда звучало из ее уст! Она нависла над ним и нежно поцеловала. Желание развернуть ее, завладев положением сверху и грубо взять ее тело, было вытеснено необходимостью раствориться в той нежности, которой она его одарила. Нежности, вызванной искренностью ее поцелуя. Она медленно оторвалась от его губ, и он практически успел почувствовать себя опустошенным, но она не дала ему этого испытать и тут же вернулась. Какая же она удивительная, как же чудесно она пахнет! — Ты прекрасна, — прошептал он, не веря своему счастью. — Хочу быть с тобой до конца своих дней, — прозвучало в ответ. Стоп. Почему Ициар отвечает ему голосом Альбы? — Ты такой красавчик, Альварито. Найва? Откуда здесь Найва? Он приподнял голову, Ици куда-то испарилась, но он все ещё чувствовал ее присутствие. Обернувшись, он увидел сидящую на противоположном конце кровати Найву в чёрном эротическом белье, и, испугавшись, кинул в неё подушку. Она рассмеялась: — А я тебя что, не привлекаю? Не похоже, — она кивнула на его член. Он и забыл, что лежит без одежды. — Твою мать, что это за шуточки такие! Ици! — начал звать он, — Ици, какого черта происходит?! — Ее здесь нет, — промурлыкали ему на ухо. Это была Урсула, он узнал ее по тембру голоса, но она была на себя не похожа — на ее голове красовались кудряшки Эстер, а глаза — он готов был поклясться, что это были глаза Ховика! — Ици! — протяжно взмолил он ещё раз. — Что? Что такое? Он открыл глаза и увидел перед собой обеспокоенную Ициар. Она склонилась над ним точно также, как пару минут назад, но была какой-то другой, и все вокруг было другим: дневной свет предательски сочился сквозь окна, давая Альваро понять, что он проснулся. «If I stay with you, if I’m choosing wrong I don’t care at all…» Краем глаза он заметил мелькающую на экране телевизора заставку «Бумажного дома». Так вот откуда все эти образы, прервавшие его сон. Ици включила третий сезон, зачем, интересно? Но он не хотел ни о чем думать, ведь она была перед ним — ее близость не давала ему спокойно дышать, и он понял, что готов сдаться. И пусть для неё сейчас это будет всего лишь секс, всему своё время. Тем более, может, это действительно пойдет на пользу им обоим? Он запустил руку в ее волосы, и их шелковистость откликнулась волной возбуждения. Ициар покорно ответила на его сигнал и наклонилась к его шее, изучая ее несколько секунд перед тем, как впиться в неё губами. Да каким идиотом нужно было быть, чтобы отталкивать ее целые сутки — такую готовую и пылающую! Она игриво провела рукой по его торсу и принялась расстегивать джинсы, будь они прокляты. Преодолев это препятствие, она чуть привстала и помогла себе второй рукой, чтобы спустить их, открывая себе доступ. Ее рука оказалась на нем так быстро, что он даже не успел об этом подумать. Она была такая тёплая, такая правильная, будто всю жизнь он искал своё место и вдруг нашёл его, лёжа под своей коллегой на старом диванчике где-то в Басаури. Притянув ее к себе, он дал понять, что хочет выкинуть к черту эту треклятую розовую кофту, и Ициар мгновенно скинула ее со своего тела, но она была такой быстрой — желание захвалило ее с головой — и он даже не сумел зацепиться взглядом за ее грудь, как ощутил ее на своей, перенимая ее возбуждение. Он не требовал от неё поцелуя, зная, что не получит его сейчас — но на тот момент для него это уже не было таким важным, все, чего он хотел, было перед ним, точнее над ним — и он ещё никогда в жизни не чувствовал себя счастливее. На ней остались шорты, черт возьми, ну за что! И он, зацепившись за последний разделяющий их кусочек ткани, попытался стянуть их — но это было очень неудобно, она должна сделать это сама. Но Ициар была слишком занята: одной рукой она дразнила его в области паха, а другую запустила под него, обхватывая за талию, притягивая его к себе. И тут случилось ужасное — самая жестокая пощёчина из всех, что давала ему жизнь, прилетела в тот момент, когда он ждал ее меньше всего — зазвонил телефон. — Может, нужно ответить? — нехотя предложила Ициар. — Нет, нет, ни в коем случае, — глотая воздух, ответил он. — А вдруг это по поводу детей? — Каких детей? Моих детей? При чем тут они? — Так как же при чем, Бланка же писала вчера, чтобы ты их забрал. Черт. Неужели она произнесла это вслух? Приходя в себя несколько мгновений, он потянулся за телефоном, лежавшем на столике, на котором все ещё стояли бокалы со вчерашнего вечера. Глубоко и обреченно вздохнув, Ици упала ему на грудь всем телом. Как же удобно. — Да? Алло, — растерянно пролепетал он, — конечно я видел сообщение. Да. Ага, да, я уже в пути. Давай. — Бланка? — Да, она… Ици, а откуда ты знала про детей? — он упустил этот момент и находился в смятении. Он сказал это сам? И забыл? Она сглотнула. Ее сердце начало бешено стучаться, ей стало очень холодно и неуютно, но ничего, кроме правды, она придумать не сумела: — Я прочитала сообщение от Бланки, пока ты был в туалете. Ей казалось, словно этими словами она подписала себе смертный приговор. — Ици, слава богу ты увидела это сообщение! Если бы не твои слова, клянусь, я бы ни за что в жизни не ответил на звонок, — приподнявшись, он чмокнул ее в макушку. Такой реакции она уж точно не ожидала. В голове сразу же вспыхнула картинка из недалёкого прошлого — она берет телефон Роберто, чтобы посмотреть время, и следующие четыре часа слушает, как он поливает ее трёхэтажным матом, отчитывая за «нарушение личных границ». Неужели бывает по-другому? — Мне очень жаль это говорить, но нам придётся подняться, — с тоской сказал Альваро. — Нужно ехать в Мадрид? — Нужно ехать в Мадрид, — отзеркалил он. — Альваро, — тон ее голоса слегка изменился, — я могу поехать с тобой? — Поехать со… конечно, конечно, солнышко. «Солнышко» резануло ей ухо, но лишь на мгновение — на самом деле ей понравилось. — Ты даже не спросишь — зачем? — Да а чего спрашивать, здесь же заняться нечем, только если лежать вот так вот вдвоём целыми днями. — Ну ты и засранец, — с этими словами она резко поднялась и начала щекотать его. — Ици, только не щекотка! — сквозь смех умолял он, — прошу, только не это! Она собрала все необходимые на несколько дней вещи в небольшую этническую сумку за четверть часа, пока Альваро был в душе, и победно заявила: — Я готова! — Ну ничего себе, — улыбнулся Альваро, — какая ты шустрая. У меня будет к тебе просьба. Она вопросительно взглянула на него. — Моя футболка. Конечно ей пришлось отдать ему футболку, невозможно же ехать в таком виде. Она переборола желание подразнить его ещё чуть-чуть, потому что знала, как они торопятся. Альваро вызвал такси. Дорога до Мадрида стандартно заняла почти четыре часа. Они ехали то молча, то разговаривая обо всяких мелочах — им было очень комфортно друг с другом. По истечении второго часа Ици уснула на его плече, чувствуя себя в чужой машине посреди Испании куда больше в безопасности, чем в своей квартире. — Эй, — он дотронулся до ее щеки. Как же не хотелось ее будить, но вариантов не было. — М-мм, — промычала она, потершись другой щекой о его плечо. — Давай, сейчас поднимемся и можешь спать сколько хочешь, — улыбнулся Альваро. Она открыла глаза и была ослеплена солнечным светом. Мадрид… они уже в Мадриде и сейчас пойдут к нему домой. Они вышли из машины, попрощавшись с водителем. Здесь был совершенно другой воздух, совершенно другие цвета и люди — Ициар до конца не понимала, нравится ли ей этот город, но ей определено нравилось, какой он ее делал — уверенной, решительной и смелой. Этот город подарил ей известность, он подарил ей надежду на новую, прекрасную жизнь — и вот она здесь не по работе, не потому, что ее позвали, а потому что сама так решила. Квартира Альваро находилась на одиннадцатом этаже одной из элитных новостроек. Отворив дверь, он пригласил Ициар войти первой. Его дом и правда напоминал рекламу IKEA — белые стены, однотонная мебель, изящно подобранные фотографии и картины. Огромное светлое помещение. — Здесь красиво, — зевнула она. — Ну, точно такая же квартира, наверное, у сотен тысяч испанцев, — рассмеялся он. — Это не мешает ей быть красивой и чистой. — Это да. Так, мне нужно бежать за Лео и Хульетой, ты пока может и правда поспишь? Если хочешь перекусить, я лучше возьму что-нибудь по дороге или закажу доставку, потому что в холодильнике, скорее всего, ничего нет. Можешь почитать, там мой офис, — он указал на приоткрытую дверь, — много книжек. Компьютер, пароль День рождение детей — двадцать четвёртое сентября пятнадцатого года, — тараторил он. — Все-все-все, — она выставила руки перед собой, выпроваживая его, — я найду, чем себя занять, давай, иди уже. — Закройся на оба замка, — велел он, — и никому не открывай. — Так, я не маленькая девочка. Все, иди! Оставшись одна, она принялась изучать его квартиру — почему бы и нет? Она была очень просторной и свежей, ей нравилось здесь находиться, хотя это и отдаленно не напоминало зону ее комфорта. Может, она изменилась? Она легонько толкнула дверь и вошла в его офис с приглушенными стенами цвета морской волны. На белых полках в офисе, в отличие от прихожей и гостиной, стояла куча всего — здесь были и фигурки Funko-pop, и мини-автомобили, и фотографии детей. И их фотография — ее и его, тоже была там — фотография со съёмок финала второго сезона «Бумажного дома»: он обнимает ее за шею и они оба смеются. Так неожиданно и приятно. Сбоку на стене величаво висела маска Дали в шляпе. Ей нравился его дом. Она прошла на кухню, чтобы проверить правдивость слов о пустом холодильнике, и убедилась в том, что здесь можно умереть с голоду. Единственный минус нашёл себя сам. Слоняясь туда-сюда, Ициар наконец добрела до спальни и, уже не вникая в детали интерьера, упала на кровать и провалилась в сон.