If I'm choosing wrong I don't care at all

Альваро был в ступоре. Дело в том, что этот вариант развития событий он не предусмотрел, и поэтому понятия не имел, что теперь делать. Ициар отошла на кухню, чтобы сделать ему кофе, а он стоял на месте и не знал, как себя вести. Она не спросила его, что он тут делает, не удивилась, увидев его, вела себя так, словно его приход - дело привычное, как будто он каждый день к ней захаживает. Он наблюдал за ней издалека, боясь шевельнуться и спугнуть ее, разрушить эту спокойную и мирную обстановку и снова, в тысячный раз все испортить. Через две минуты он осознал, что в очередной раз попал под влияние своего эгоизма - почему он думает о ее отношении к нему, когда только что видел свежие синяки на ее теле? Твою мать. Опять одно и то же. Ты не достоин ее, даже капельку не достоин! Как можно быть таким мудаком! Но что он может сделать? Что он должен? Подойти к ней и начать расспрашивать обо всем? А вдруг она не хочет об этом говорить? Рассмешить? Поцеловать? Опять за своё. Нет, точно не сейчас. Может объяснить, что он тут забыл? Но она же не спрашивает. - Я налила кофе, - негромко сказала Ициар, зная, что он ее услышит, и зевнула. Для начала нужно хотя бы сдвинуться с места. Альваро неторопливо прошёл на кухню, по пути рассматривая ее квартиру. Именно так он ее себе и представлял - чудаковатые картины, висюльки, желтые обои в мелкий цветочек. Полная противоположность его жилища, сошедшего со страниц каталогов IKEA. Эта квартира была живой, она буквально дышала в унисон со своей хозяйкой - и здесь не было ни следа Роберто, ни в запахе, ни в интерьере - его не было нигде. Он зашёл в кухню, Ици стояла боком, она мыла посуду. Он принялся рассматривать ее, забыв о кофе, ждавшем его на столе. На ней были короткие шорты, топ и рубашка. Какая-то слишком большая рубашка. Он вгляделся в предмет одежды, вызывавший в голове бурю воспоминаний, но никак не мог понять, в чем причина. - Что за рубашка? - вырвалось у него. Она обернулась, равнодушно отрезала: - No lo sé, - и пожала плечами. - Не правда, - настаивал он, - ты не можешь не знать, что на тебе за рубашка. Она отвернулась и бросила под нос: - Ну почему не могу, а на тебе что за рубашка? Я что, все их помнить должна? - На мне футболка. Конечно она знала, что на нем футболка. Чёрная базовая футболка, которая туманила ее разум, обтягивая его в области груди. - Это же моя рубашка? - не унимался Альваро. - Пей свой кофе, пристал ко мне. Он сел за небольшой столик с кружевной скатертью, не сводя глаз с рубашки. Кончено это была его рубашка. Он не может ее ни с чем спутать. Поправочка - она была не совсем его - она принадлежала Профессору. Светло-голубая пижамная рубашка с чёрной окантовкой. И без пуговиц. - Стащила прямо с площадки? - он улыбнулся. Ициар выключила воду, вытерла руки и подошла к нему, теребя единственную уцелевшую пуговицу - самую нижнюю. - No lo sé, - снова повторила она. - Ага, конечно. Он не мог понять, нравится ему этот непринуждённый разговор или нет - с одной стороны ему было очень приятно вести с ней спокойный диалог, не напрягая ее после такого тяжелого дня, но с другой - он не хотел обходить тему, висящую в воздухе, и ему было очень важно узнать, что случилось. Но дело было в том, что они никогда не разговаривали о подобных вещах - они никогда не разговаривали о Роберто, и он понятия не имел, какую реакцию можно ожидать в ответ на даже самый завуалированный вопрос. - Ты когда-нибудь выпьешь этот кофе, м? - она все ещё смотрела на пуговицу. - Ици, я не знаю, как сказать это, но… - он перестал улыбаться и притупил взгляд, - учитывая то, что ты не спросила меня, что я здесь делаю, ты догадываешься о том, что меня прислал Родриго, так? Она кивнула. - Я очень переживал по дороге сюда и, признаться честно, мне было очень и очень страшно, потому что я столько всего себе напредставлял, что уже и не надеялся на то, что ты мне откроешь, будучи в сознании. - Ну, как видишь, все в порядке. - Не в порядке! Конечно не в порядке, я же не слепой, все эти синяки и твой телефон - ничего не в порядке. Она подняла на него глаза, он не мог разобрать господствующую эмоцию на ее лице: - Я в порядке, Альваро, правда. Мне удалось сделать то, чего я не могла сделать долгие годы, и, несмотря на эти синяки, все хорошо, правда. Я как-будто… очнулась от долгой спячки, понимаешь? Все хорошо. - Но я не… - Тш-ш, - она поднесла палец к губам, качая головой, - ты что-то спрашивал про рубашку? Может, хочешь ее забрать? Он отказывался понимать, что она делает, но она подошла ближе и приспустила рубашку, обнажая плечи. И синяки. - Это же твоя рубашка, сам сказал. Может, мне стоит ее вернуть? - ее медовый голос моментально возбудил его, заставляя забыть о здравом смысле. Ициар ловким движением перекинула ногу и села на его колени, улыбнувшись от того, что почувствовала, как быстро завела его - за считанные секунды. Она запустила руки под его футболку и начала жадно целовать его шею, оставляя засос за засосом, не пропуская ни сантиметра. Альваро с ума сходил от каждого ее движения, он возбуждался все сильнее и сильнее с каждым новым обжигающим прикосновением ее губ. Она активно терлась о его пах, мечтая о том, чтобы он оказался внутри неё прямо сейчас. Ициар потянула футболку вверх, и Альваро послушно избавился от неё. Вслед полетела профессорская рубашка. Она была словно символом чего-то несбывшегося, недозволенного - они оба помнили тот съёмочный день не только по произошедшему в туалете, но также по тому, что чувствовали во время самой сцены - они так хотели друг друга, так нуждались друг в друге, но им пришлось осчастливить лишь Ракель и Профессора, в свою очередь как обычно оставшись ни с чем. И вот они здесь - здесь и эта рубашка, но теперь они одни, и они свободны. Альваро запустил руку в ее волосы, легонько отстраняя от шеи, ни минуты больше не желая провести без ее поцелуя. Он потянулся к ее губам, приоткрывая свои… Но она отстранилась. Сделав вид, что ничего не произошло, она начала снимать с себя топ, но Альваро резко пришёл в себя и остановил ее: - Стоп. - Нет-нет, никаких «стоп», - игриво шепнула она, наклоняясь к его груди, но он не дал до себя дотронуться. - Стоп, Ициар, слезь с меня, пожалуйста. Она, ничего не понимая, уставилась на него. Он вдруг подхватил ее, заставляя подумать, что несёт в спальню, но тут же поставил ее на пол и отошёл на пару шагов. - Ты чего? Он увидел набухшие соски через тонкую ткань ее топа и отвёл взгляд, боясь, что потеряет самообладание. - Так дело не пойдёт, - его голос хрипел. - Как «так»? - Ты не даёшь себя поцеловать. Что такое? - Я не… Черт, заметил. - Я не понимаю, в чем дело, что не так? Я для тебя просто… Ты не хочешь сближаться со мной, в этом дело? - Как это я не хочу сближаться с тобой, я только что отдалась тебе целиком и полностью! - Ничего подобного. Почему ты всегда все сводишь к сексу? - он посмотрел ей в глаза, избегая все, что находится ниже. - Я? - она кивнула на натянутую ткань его джинс. Он выдавил короткий смешок. - Да, ты, Ициар. Почему ты всегда все сводишь только к… - Да потому что кроме секса между нами ничего быть не может! - вырвалось у неё. В комнате повисла нагнетающая тишина, она душила их, обволакивая со всех сторон. Они смотрели друг на друга - оба возбужденные, он - без футболки, она - босая, но теперь, казалось, их разделяла огромная пропасть, и речь была не о гипотетической дырке в полу. - О чем ты говоришь? - растерянно произнёс Альваро. Ему было больно, безумно больно услышать эти слова, но он никак не мог понять, чем они вызваны. - Зачем же ты все испортил, все же было в порядке, - тихо всхлипнула она, скрестив руки. - В порядке то, что мы за пять лет так ни разу и не поцеловались? Даже во время того, что происходило сейчас? - Не смеши меня, мы целовались множество раз, во время репетиций и сцен. - Ты всегда целовала Серхио, ты никогда не целовала меня! Эти слова вонзились в неё ножом. Она потеряла дар речи, и ее глаза вмиг наполнились слезами. - Я не могу поцеловать тебя, Альваро, - сказала она дрожащим голосом. Он подошёл к ней и нежно приобнял, пытаясь успокоить. - Почему же не можешь? Ты только что целовала мое тело, эй, Ици? - Я привяжусь к тебе ещё в тысячу раз сильнее, если позволю поцеловать себя по-настоящему. А мы никогда не будем вместе больше, чем просто для секса, ты же и сам это понимаешь. Он не понимал. Он вообще не понимал ничего из того, что происходит. Что с ней творится? - Давай, пожалуйста, присядем. Они сели за стол. - А теперь, прошу тебя, расскажи мне обо всем, что тебя беспокоит. Почему ты рассматриваешь наши отношения с такой стороны? Он был таким спокойным и понимающим, даже не злился. Ициар почувствовала себя как-то неправильно, окунаясь в свои мысли несколько минут назад - она хотела воспользоваться им, отвлечься с помощью близости, и снова уйти, не сказав ни слова. Но это было так неправильно. Он не воспользовался ей, когда она себя отдавала, не ушёл, услышав о том, что между ними возможен лишь секс. Он хотел ее выслушать, ему было важно ее понять - важнее всего прочего. - Как ты себе это представляешь? - Что? - Ну, все, кроме постели. Мы не можем быть вместе в привычном понимании, у нас просто нет шансов. Рано или поздно нас поймают папарацци или фанаты, и все станет ясно… - Стой-стой, я не собираюсь тебя скрывать, я свободный взрослый мужчина, а ты - моя любимая женщина, зачем прятаться? - Альваро, - ей было безумно приятно услышать подобные слова, но она говорила не об этом, - это мне нужно было бы тебя прятать. Он вопросительно смотрел на неё. - Ты можешь себе представить, какой шквал негатива повалится на меня со всех сторон, стоит нам начать отношения? Соцсети загорятся от малейшего намёка на это, и я для всех стану сукой, разрушившей твой брак. А я же ведь и понятия не имела, что он уже разрушен, и не принуждала тебя, и не… - Так, это никуда не годится, - он положил руку ей на спину, наклоняясь. - Переведи дыхание и успокойся. Это все такие мелочи. И я уверен, что большинство фанатов будут только рады такому раскладу событий. А если и нет - что с того? Я понимаю, о чем ты говоришь, но мы пройдём через это вместе, и если что - я тут же объяснюсь сам, идёт? Я… да я хоть сейчас могу написать пост и рассказать обо всем! - он потянулся за телефоном. - Нет, ты что, не смей этого делать! - Тогда что? Что я могу сделать, чтобы успокоить тебя, чтобы вселить в тебя уверенность, что все будет хорошо? - Дай мне свой телефон, я позвоню Родриго и скажу, что все в порядке, - ее голос вдруг стал резким и строгим. - Затем выпей наконец свой кофе и забудь обо всем, что сейчас было. Она взяла его телефон и покинула кухню.