два плюс два / two and two

По её подбородку течет струйка крови, совсем немного скрытая за прядью волос. Пока девушка наблюдает за белой бабочкой, взмывающей в воздух, он инстинктивно тянется к порезу, нежно проводя по нему острым когтем. Вздрогнув, она разворачивается к нему, и он опускает руку вниз. – Получилось? – быстро опоминается он, поднимая кулак. Ледибаг слегка улыбается ему и поднимает свой кулак в ответ. Затем, положив руки на бедра, она осматривает весь Париж, пока легкий ветерок играет с её волосами. Девушка будто бы окружена волшебством, и вот уже не в первый раз Коту хочется прижать её к себе и насладиться её теплом. Но его мысли прерывает тихий писк, издаваемый её камнем чудес. – Кажется, миледи пора возвращаться к своим делам. – Да… – и она делает шаг. Вздрагивает так резко, что Кот невольно поднимает руку. Морщась, Ледибаг снова пытается сделать шаг, и становится ясно, что она хромает. – Ты… – В порядке. Я в порядке. Но она явно не в порядке, и он искренне надеется, что это произошло не по его вине. Кажется, её правая нога совсем не может переносить нагрузки. – Ты же знаешь, что мне ничего на свете не хочется так сильно, как взять свою любимую леди на руки и отнести её на край света. Так что если ты… – Успокойся, Котенок. Ещё не произошло ничего такого, чего рано или поздно не исправил бы мой супергеройский костюм. – И она снова пытается делать шаг, одновременно с этим улыбаясь ему, но её улыбка явно неискренняя. – Ничего слишком серьезного, как видишь. Встретимся позднее. И он наблюдает за тем, как она исчезает, перепрыгивая с крыши на крышу. Надеется, что он и правда не настолько бесполезный, каким он ощущает себя. Но подобные мрачные размышления вряд ли приведут его куда-нибудь, особенно когда его собственный камень чудес начинает пищать. Почесав слегка затылок, Кот Нуар поворачивается и прыгает со здания. Что-то упало возле него. Адриан наклоняется поднять ручку и ударяется головой, едва ли не подпрыгивая от этого. Тихое «ой», вспышка боли, и он едва ли не подпрыгивает снова, на этой раз встретившись взглядом с голубоглазой девушкой. – Адриан, я… прости, я… пожалуйста, я… Он хочет понять, что она пытается сказать ему. И вот, кажется, что он начинает понимать. – Ничего страшного. Вот твоя ручка. Маринетт смотрит на его на ладонь и на ручку между его пальцами. На ярко розовую ручку. Примерно того же розового цвета, что и её щеки сейчас. Парень терпеливо ждет, пока девушка не поднимет руку. И внимательно рассматривает её лицо. На подбородке Маринетт царапина. – Что… - срывается с его губ прежде, чем он может сдержать себя. Рука девушки застывает в воздухе. – Что? – М… – и теперь уже парень не может подобрать слов, – у тебя появился кот? – Что? – Потому что… – и он указывает пальцем на свой подбородок, и Маринетт, нахмурив брови, дотрагивается до своего в том же месте. Ручка лежит между ними, позабытая. – Что у меня… я… на мне кошачья шерсть? – Нет, – медленно произносит он, – просто царапина. – Царапина… – девушка приходит в полное замешательство. Не то что бы она сильно удивляется, но это странное место для царапины, такое, которое можно легко упустить, если смотреть не под нужным углом, такое, которое можно совсем не увидеть, когда не секунду бросаешь взгляд на зеркало, такое особенное, что у него от одной мысли живот завязывается узлом. – Наверное, я снова поскользнулась и упала, – бормочет девушка. Забирает у него ручку. Их пальцы соприкасаются. Адриан чувствует желание немедленно убрать руку. – Спасибо. Ещё раз, – она не смотрит ему в глаза, садясь обратно на своё место. Произошедшее остаётся на кончике его языка, а затем скатывается вниз по горлу словно клей. Оно находит своё место у него в голове, и он не может выразить это словами. Но это всего лишь совпадение, забавное совпадение. Он пытается припомнить все случаи различных травм, когда он был своим альтер-эго. И то, что происходило со всеми теми травмами потом. Супергеройский костюм делает его невосприимчивым почти ко всему, поэтому у него не остаётся никаких ушибов или ран, особенно если он проводит достаточно много времени в качестве Кота. Но он не знает, что произойдёт, если он детрансформируется обратно в Адриана сразу после получения травмы. До этого ему никогда не приходилось иметь дело даже с такой невинной царапиной. Вчера он видел Ледибаг в последний раз. И если он не ошибается, ей тоже не приходилось иметь дело с подобными царапинами. Но это же глупо, потому что из всех людей, кто мог бы быть Ледибаг, Маринетт последняя в его списке. Милая, скромная Маринетт. Этого просто не может быть, и он поворачивает голову, разглядывая её через плечо, и этого точно не может быть, и их взгляды встречаются, и её щеки краснеют, и, ради всего святого, это совершенно точно невозможно. – Эй, Адриан, – он переводит взгляд на нахмуренную Алью, – ты в порядке, солнышко? Если будешь так пялиться, то сведёшь кого-нибудь с ума. Он подпрыгивает. – Ой, извини, – и виновато улыбнувшись ей, он поворачивается обратно. И всю оставшуюся часть урока он никак не может сосредоточиться на чем-то другом. Хотя волноваться-то и не о чем. Ведь царапина – это не что-то необычное. Это было бы слишком просто. Девушка, о которой он мечтает так давно, и вдруг оказывается его одноклассницей, сидящей рядом с ним почти каждый день? Ага, сейчас. Это слишком просто и слишком невероятно. В самом конце занятия Адриан отчаянно пытается не оборачиваться, чтобы не начать рассматривать Маринетт снова. Уже и Нино как-то странно косится на него самого. В любом случае, Адриан должен отбросить свои безумные подозрения и сосредоточиться на более важных вещах. Услышав какой-то писк, он поднимает голову. Ледибаг – это самая грациозная из всех девушек, которых он знает, поэтому, когда Маринетт спотыкается и падает с лестницы прямо к нему в его объятья, он испытывает некоторое облегчение. – Адриан! Извини! – Она тут же поднимает и убирает от него свои руки. – Я не… И тут её лицо искажается от боли, когда она пытается сделать шаг назад, и он быстро хватает её, чтобы не дать ей упасть. – Ты в порядке? – Да. – Улыбаясь, девушка осторожно делает следующий шаг. Адриан отпускает её. – Просто я подвернула лодыжку. Она старается не нагружать свою правую ногу. Правую. В голове шум. Круговорот мыслей. Он пытается не пялиться на неё, но у него ничего не выходит. Маринетт становится серьезной, и она в недоумении поворачивает голову на бок. – А ты в порядке? Растерявшись, он издаёт нервный смешок. – Да. Да. Конечно. Отчего же мне быть не в порядке? Я в самом полном порядке. – Он отходит на шаг подальше, невзначай увеличивая пространство между ними. – Тебе стоит обратиться к врачу по поводу лодыжки. А когда это случилось? Она моргает, глядя на него. – Вчера. Всё будет нормально через несколько дней. Ничего серьезного. – Конечно, – и он снова смотрит на её ногу, на её правую ногу, ну почему именно правая нога? – Ну вот. Да. Ещё увидимся. И прежде, чем девушка может что-либо ответить, он пулей выбегает из аудитории. Его ладони сильно вспотели. Его сердце неистово бьётся. Но должно же существовать объяснение этому, оно просто должно быть, потому что, если его нет, ему придётся признаться самому себе, что вот уже больше двух лет он был влюблён в одну из своих подруг. В Маринетт. Его сердце начинает щемить. – Маринетт и есть Ледибаг? Плагг слегка замирает на мгновение. Этот миг такой короткий, что Адриану кажется, что это просто игра его воображения. Ведь его квами, отвечая, как никогда спокоен. – Маринетт? Вот эта твоя милая подружка? Да ну. Держи карман шире. Сцепив руки и нахмурив лоб, Адриан присаживается на кровать. – Это так? Ты сейчас говоришь мне правду? – Ну, конечно. Как ты можешь во мне сомневаться. Плагг скатывается на пол, зажимая между лапками кусочек камамбера. Адриан задерживает взгляд на своём квами на несколько секунд. – По-твоему, это совпадение? – спрашивает парень. – Что совпадение? – Эти травмы. Та же царапина. Та же поврежденная лодыжка. Абсолютно всё тоже самое. – Да люди постоянно обо что-нибудь ударяются, – Плагг переворачивается, не отрываясь от обгрызания своего сыра, – они хрупкие создания, ну ты же знаешь, как это всё работает. – Так ты правда думаешь, что это совпадение? – Ну, это единственное логическое объяснение, разве нет? – Наверное. Адриан прокручивает страницу Ледиблога. Смотрит на все картинки, на которых изображена она. И ему хочется каким-нибудь образом забыть и перестать думать обо всём этом. Хотя бы просто перестать думать. Часть его хотела узнать об этом с самого начала. Эта часть была уверена, что пылкость Ледибаг сохранялась и в её обычной жизни. Он всегда, сознательно или бессознательно, искал девушку сильную, упорную и твёрдую. Но что бы это была Маринетт? Она милая. Отзывчивая. Добрая. По-своему абсолютно прекрасная. Но не та, в кого бы он мог влюбиться. Это не может не быть совпадением. Адриан обеспокоенно ходит по комнате. Затем ему приходит в голову идея превратиться в Кота Нуара и немного прогуляться этим поздним вечером. Лишь для того чтобы привести мысли в порядок, говорит он самому себе. Ничего не ожидая и не пытаясь найти ответы на вопросы. И хотя Ледибаг нигде не показывается, зато он видит Маринетт. Стоящей на своём балкончике и смотрящей на Париж. Со стороны крыши, на которой Кот Нуар расположился, ему видна только спина девушки. Вдали блестят огни, и город кажется таким живым, несмотря на наступление вечера. Он и раньше подозревал других девушек. И каждый раз он снова и снова убеждался в своей неправоте, и каждый раз, когда это происходило, он ощущал одновременно и разочарование, и облегчение. И он привык к этому, к этим неизменным чувствам. – Привет, принцесса, – зовёт он Маринетт, подобравшись поближе к её балкону. Девушка резко вздрагивает и оборачивается, глядя на него своими широкими глазами. – Кот Нуар? – Ты мяу-рада меня видеть? – И он прыгает на пол её балкона, бесшумно приземляясь на все четыре лапы. Маринетт слегка опирается на левую ногу. Царапина всё ещё там, в том же месте. Ничего не изменилось. Парень чувствует, что вот-вот задрожит. – Или позволь мне воспользоваться моим впечатляющим умением читать мысли – ты удивлена? Слегка закашлявшись, Маринетт снова опирается на ограду. – Ну, и так тоже можно сказать. Ты патрулируешь город в одиночку? Кот Нуар пытается изо всех продолжать улыбаться. – Мур-бедный маленький котик сегодня совсем одинок-одинешенек. Но ничего не происходит, поэтому не стоит волноваться. Я буду в порядке, – подмигнув, он подходит к ней вплотную до тех пор, пока девушка не вынуждена поднять голову, чтобы посмотреть ему в глаза. – Ты переживаешь обо мне? – Совсем чуть-чуть? – в глазах девушки появляется игривый блеск. Точь-в-точь такой же, как и у Ледибаг. Наверное. Или всё-таки нет. – Но я уверена, что ты и сам можешь справиться. Маринетт не должна его знать. По крайней мере, она не должна знать его так хорошо. Так его знает только Ледибаг. Но он не думает об этом, он не может. Вместо этого он поднимает руку и слегка проводит пальцами по её царапине на подбородке, осторожно и нежно. Девушка тут же вздрагивает. – Ты поранилась? – спрашивает парень. Он старается звучать не так взволнованно, как будто его не преследуют тяжелые мысли. – Да… – Маринетт тянется рассеянно к своей царапине и прячет её ладонью, – я играла с котом. От её лживых слов его язык становится неповоротливым и бесполезным. Рука опускается вниз. – Такие игры бывают довольно непредсказуемыми, хм? – Тебе ли об этом не знать, котик. Кот с трудом сглатывает комок в горле. Не то чтобы он никогда не считал Маринетт хорошенькой. Но на этом всё и заканчивалось. С ней интересно находиться рядом, и он ценит её дружбу, и почему, ну почему же его голова готова взорваться, когда он находится рядом с Ледибаг, но этого не происходит, когда он с Маринетт? Он хочет и дальше лгать себе. Хочет и дальше не замечать каждый намек, брошенный в его сторону. Какой же он слепой. Он должен был догадаться обо всём давным-давно. Может быть, у него ещё есть время отвернуться от всего этого, а может быть, и нет, и он вздрагивает, когда её теплые пальцы касаются его ладони. – Всё в порядке? – шепчет Маринетт. – Ты сегодня на редкость тихий. Но он не чувствует радостного волнения. Не хочет поймать её, сделать её своей или принадлежать ей. Наверное, он всё-таки неправ, и ему всего-то и надо, что увидеть их двоих – Маринетт и Ледибаг – стоящих вместе рядом, и это разрушит все его подозрения. Он согласен на всё что угодно, лишь бы его сомнения исчезли навсегда. Он хватает девушку за руку. Подходит к ней так близко, что между ними не остается никакого пространства. На него смотрят большие голубые глаза. Рот девушки слегка приоткрыт. – Не шевелись, – говорит он ей. – Что…? Он хватает её подбородок. Слегка наклоняет её голову. Дотрагивается губами до её щеки. Она так сладко пахнет, но почему-то этого недостаточно, и его палец впивается ей в кожу до тех пор, пока она чуть не вскрикивает от боли. И наконец, она отпихивает его от себя с такой силой, что он теряет равновесие. Под её первой царапиной появляется кровь. Он внимательно рассматривает её. – О нет. Кот Нуар, ты что, ты превратился в…? – В акуму? Нет. – В её глазах появляются страх и неуверенность. Она хватает рукой за бортик, находящийся позади неё. – Но, знаешь ли, иногда играть с котами опасно. От его ухмылки веет холодом, и, перепрыгивая с одной крыши на другую, он оставляет девушку в одиночестве. Не останавливаясь ни на секунду. Находясь в ожидании какой-то боли, которая, конечно, всё никак не появляется. Но когда на нём супергеройский костюм, для его тела нет пределов. Когда на нём костюм, только время может сдерживать его. По крайней мере, он может перестать думать хоть немного и просто чувствовать, как ветер касается его кожи. Их нет. Обе царапины исчезли на следующий вечер. Ледибаг теперь меньше хромает и старается не показывать, что ей больно, когда она случайно слишком сильно опирается на вторую ногу. Но царапин больше нет. И вот тогда последний кусочек паззла встаёт на своё место, и окончательная картина трескается подобно стеклу. – Ты ведёшь себя немного странно, – говорит ему девушка, пока они стоят на крыше. Опираясь на бортик точно так же, как это делает Маринетт. Он чувствует себя глупым, невероятно глупым. – И каким образом? Царапина не может пропасть так быстро. Любые травмы, полученные во время их «нормальной» жизни, сохраняются и при супергеройском обличии. Парень сам узнал об этом, когда подвернул ногу и потянул мышцы. Но, несмотря на это, Маринетт ни о чем не догадалась. Он был так уверен, что вся правда вскроется, стоит только добавить каплю средства для снятия макияжа. Хотелось бы ему не знать всего этого. Она вздыхает: – Если ты хочешь поговорить о чем-то… – Но мы ведь не можем говорить об обычной жизни, не так ли? Выражение её лица остаётся спокойным, и только брови слегка нахмуриваются. – Что-то произошло? Ирония затруднительного положения, в которое попал Кот, не ускользает от него, и он едва сдерживает смешок. – Так тоже можно сказать. – Я могу чем-нибудь помочь? – Нет. Он останавливается рядом с ней. И не касается её. Сколько же раз он дотрагивался до Маринетт, сам того не подозревая? Сколько же раз он мечтал ощутить теплоту Ледибаг, которую она ему не дарила? Он чувствует себя глупцом. – Извини, – шепчет девушка. Да, ей бы стоило извиниться. – Тот, в кого ты влюблена, – произносит он, и в его горле встаёт комок, – что в нём такого особенного? – Котик… – Я серьезно. Мне нужно знать. – Ну… – она рисует пальцами узоры на бортике, не переставая хмуриться, – ты же знаешь, я не могу тебе многое рассказать. – Тогда опиши в общих чертах. Она фыркает. Но в выражении её лица есть некая напряженность. В конце концов, Ледибаг вздыхает. – Он добрый. Щедрый. Нежный. Он всегда знает, что требуется делать, что требуется говорить. Он просто очень сильно отличается от других парней. Понимаешь, что я имею в виду? И Кот не может заставить себя не думать о том, кто это. Знает ли он тоже этого человека? Но ему на ум не приходит никто, кто подходил бы под это описание. Хотя, опять же, это всё общие слова. Кто угодно может быть добрым и кто угодно может быть нежным. Кто угодно может быть красивым и кто угодно может быть обаятельным. Может быть, в нём и нет ничего особенного. Может быть, такое понятие как «судьба» не существует. Его глаза начинают щипать. В его влюбленности в Ледибаг есть нечто успокаивающее. Но теперь, когда у него это отняли, остаётся только боль, и парень быстро прячет лицо от своей напарницы. Отворачивается. Рассматривает множество точек света вдали, у горизонта. – По-твоему, мы знакомы друг с другом? – спрашивает он. – В наших обычных жизнях. – Я… я не знаю. – Ты хотела бы узнать, кто я такой? – Кот… – По-твоему, ты другая? Когда ты не Ледибаг, ты ведешь себя по-другому? Никакого ответа. Но он и не ожидает его. Ему больно, и ему становится всё равно, что случится, если она обо всём догадается, потому что, возможно, что в таком случае, не только у него будет это давящее чувство в груди. – По-моему, я веду себя по-другому, – в конце концов шепчет девушка, – вот ты говоришь… что испытываешь чувства ко мне. Но я не думаю, что у тебя могли быть хоть какие-нибудь чувства к другой мне. У него всё болит. Ему не хватает мягкости Маринетт, но, когда этого предостаточно, ему начинает не хватать напористости Ледибаг. И он хочет, хочет, чтобы ответ сам предстал перед ним. Ниоткуда, просто так. Где-то вдалеке слышится громкий звук удара. Они с Ледибаг смотрят друг на друга, и её лицо не скрывает облегчения. – Пошли, напарник, – говорит она и спрыгивает со здания. Он следует за ней, немедля ни секунды. Маринетт нравится Кот Нуар. Ну, или нравился когда-то. В любом случае, есть ещё кто-то другой. И всегда был. По крайней мере, для Ледибаг. И, может быть, именно Ледибаг и есть та часть девушки, которая неспособна забыть правду. Адриан не знает, хочет ли он, чтобы Ледибаг влюбилась в него, или нет. Теперь он не уверен в этом. Он не знает, насколько это честно – любить её. А когда он видит, как Маринетт, спотыкаясь, заходит в кабинет, пропустив половину урока, всё встаёт на свои места – её прогулы, её опоздания… Господи, ну каким же он был слепым, и в животе у него что-то переворачивается. Адриан не может взглянуть на девушку. Потому что он должен был заметить, должен был узнать эти большие голубые глаза и тёмные волосы. Он чувствует себя тупым, таким невероятно тупым, и вот когда Маринетт становится рядом с ним в раздевалке со шкафчиками, и они окружены другими учениками, болтающими о чем-то, он медленно поворачивается к ней и смотрит на неё. Красные щеки, широкие глаза. Такое взволнованное выражение лица, которое он никак не может разгадать. Ледибаг никогда так не выглядела. – Адриан, привет! Я… я просто хотела… я… – Как твоя лодыжка? Девушка моргает, крепко прижимая сумку к своей груди. – Гораздо лучше. Спасибо за… это так мило, что ты за… но не стоило, не то что бы не стоило, просто ты не обязан, так что это мило… Он указывает пальцем на её подбородок: – Ты снова играла с котом, так? И она тут же закрывает ладонью обе царапины: – Мм, да. Это очень милый кот, но… – Немного вредный? – Типа того, да. Он хочет закричать ей в лицо. Он хочет, чтобы она чувствовала себя так же убого, как и он. Он хочет, чтобы она ощущала жалость и злость. Он не хочет страдать в одиночестве, и ему становится интересно, почему именно Маринетт – Ледибаг – да кто угодно – почему именно Кот Нуар, но не он, почему именно Ледибаг, но не она. И он так упорно пытается отыскать хоть что-то в её глазах, почувствовать в своей груди, но он не испытывает ничего, и это сводит его с ума, и он задыхается от этого. – Ты нехорошо выглядишь, – шепчет девушка. В конце концов, Адриан – трус. По крайней мере, хоть в чем-то они с Маринетт похожи: без своих масок они оба не могут смотреть в лицо трудностям так, как это сделали бы их супергеройские личности. И Маринетт, и Адриан с легкостью признают поражение и отступят назад, но не отважатся заглянуть правде в глаза. – Я плохо спал. – Понятно, – девушка прикусывает зубами нижнюю губу, – Ну, наверное… ээ… если я приглашу тебя пойти в парк вместе с нами, ну знаешь, с Нино, Альей и мной, ты… ты бы… – Я… – он вздыхает и почесывает затылок, – отец хочет видеть меня дома. – Ясно. – Прости, Маринетт. Она улыбается. – Нет, ничего, я всё понимаю. Надеюсь, что скоро тебе станет лучше. Он хочет почувствовать, как его сердце подпрыгивает. Он хочет взглянуть на её улыбку и ощутить, как что-то расцветает в его груди. Но он чувствует только пустоту, и девушка, поникнув и глубоко вздохнув, отворачивается. Адриану не нравится причинять ей боль. Придя домой, он пытается уговорить себя удалить все фотографии с Ледибаг, которые он когда-либо сохранял. Но он не может заставить себя сделать это. Плагг начал сторониться его, и каждый раз, когда их взгляды встречаются, квами быстро отворачивается. – Ты знал об этом, – говорит Адриан. Это не вопрос. – Об этом? О чем? – Прекращай. Я уже устал придумывать отговорки для тебя. Парень закрывает лицо руками. Он пытается думать. Он пытается найти ну хоть какой-то смыл во всём этом. Он одновременно и влюблен, и не влюблен в неё. Так же, как и она одновременно и влюблена, и не влюблена в него. И всё это кажется таким нелепым. Не такой он представлял себе любовь. Настоящая личность Ледибаг – это милая скромная девушка, а его настоящая личность? Влюблена ли она в его настоящую личность? В него, когда он Кот Нуар, в него, когда он Адриан… но кто он? Кто же он такой? – Ну… я мог об этом знать. Наверное. Парень слышит глухой удар и, подсматривая через пальцы, видит, как перед ним уселся Плагг, на лице которого нехарактерное для него волнение. – Но я не понимаю, в чем проблема. Что это меняет? – Всё. До Адриана доносится мурлыканье. – Так это всё из-за твоей влюбленности? Так посмотри. Адриану нравится Ледибаг, а Кот Нуар нравится Маринетт. Вы оба нравитесь друг другу. Так в чем проблема? Парень тяжело вздыхает. – Нам нравится только часть друг друга. Или, скорее, нравилась. В её случае, по крайней мере. – Адриан, черт тебя побери, – Плагг закатывает глаза и откидывает голову назад, пока не оказывается на столе. – Вы, люди, такие жалкие. Всё вот эти ваши разговоры о любви. Любовь – это труд. Любовь – это создание и разрушение. Любовь – это радости и горести. И если тебе знакома только часть этого, то ты никогда не любил. – А тебе откуда об этом знать, квами разрушения? – Я терпеть не могу всю эту сопливую болтовню. Любовь – это очень по-человечески, а всё, что касается людей, противоречиво по своей сути. Но это не помогает Адриану. И теперь ничего не может ему помочь. И снова Кот видит стоящую на своё балконе Маринетт. И, наблюдая за ней, парень чувствует, как его уши подёргиваются. – Маринетт. Она резко оборачивается. – Господи, Кот! Прекрати меня так пугать, – глаза девушки сужаются, – а то я подумаю, что в тебя и правда вселился акума. Кот почесывает себя за правым ухом и спрыгивает с крыши, не смея подойти к Маринетт ближе. Она скрещивает руки и с осторожностью рассматривает супергероя. «Должно быть, эта черта от Ледибаг», – предполагает парень. Её осторожность, когда рядом есть потенциальная опасность. А возможно, эта черта всегда принадлежала Маринетт, а он просто никогда не утруждал себя разглядеть её в девушке. – Я хотел бы извиниться, – говорит он. – За что? – За то, что случилось два дня назад. Я, должно быть, напугал тебя. Она внимательно разглядывает его. Делает настолько глубокий вдох, что у неё поднимаются плечи. – Немного, - признаётся девушка, – с тобой всё хорошо? – Честно мур-муря, – попытавшись скаламбурить, парень вздыхает, – честно говоря, нет. – Эй, – Маринетт распрямляет руки, и кажется, что она вот-вот сделает шаг вперед, но в последний миг она передумывает, – я могу чем-нибудь помочь? – Сомневаюсь. Маринетт не ведёт себя с Котом так зажато, как с Адрианом. Она даже иногда напоминает ему Ледибаг, когда дразнит его и становится гораздо более шутливой рядом с ним, чем с Адрианом. Он делает шаг вперед и останавливается рядом с ней. Опирается на перила и смотрит на опустевшую улицу. И когда бросает на неё взгляд, замечает обеспокоенное выражение её лица. – Ты тоже не очень хорошо выглядишь, – произносит он. – Знаешь, я… – Она разглядывает свои руки и, кажется, что борется сама с собой за что-то. Проходит несколько полных неопределенности мгновений. – В последнее время я чувствую себя совсем бесполезной. Я не могу помочь тебе, не могу помочь своим друзьям, и, может быть… И он ждет продолжение этого предложения. Ждет, когда она расскажет ему что-то, чего он не знал до этого, ту часть Маринетт, которую он не потрудился открыть для себя. Что-то, что изменит абсолютно всё, что-то, что сложит всё в полную картину. – Нет, это глупо, – бормочет девушка, – я просто надоем тебе до смерти со всеми этими проблемами. – Это неправда, – и он кладёт ладонь на её руку. На совсем короткое мгновение они встречаются взглядами, но парень быстро отворачивается. – Рассказывай. Она всё ещё стесняется. Хмурит брови. Морщит нос. И, в конце концов, закрывает глаза. – У меня есть один одноклассник, – шепчет Маринетт, – и, кажется, я перестала ему нравиться. – Перестала ему нравиться? – По-дружески! – быстро добавляет она. – Хотя если нас вообще можно назвать друзьями, потому что иногда… Глубокий вздох. – Потому что иногда мне кажется, что сколько бы я ни пыталась, я никогда не смогу сблизиться с ним. Я не уверена, что он совсем замечает меня. Кот пытается понять. Перебирает в голове всех парней из своего класса. – Почему ты так считаешь? – спрашивает он, не обращая внимания на то, как защемило у него в груди. – Он… – девушка снова вздыхает, трогая себя за волосы, – он добрый и щедрый, и благодаря нему я всегда улыбаюсь, а я… это просто я. Это же не может быть он. Потому что Адриан недобрый и нещедрый. Он трусливый. Он прикладывает так много усилий, но каждый раз с треском проваливается. Он даже не может разобраться в своих чувствах. Кот нервничает, чувствует себя не в своей тарелке, перебирая ногами и постукивая когтями по перилам. – Но если ты ему не нравишься такой, какая ты есть, – произносит он, – то стоит ли оно того? Маринетт не смотрит на него. Её плечи слегка подрагивают. – Я не знаю. Я просто надеюсь, что однажды он волшебным образом заметит меня. Наверное, это звучит ужасно наивно, да? – Но почему именно он? У тебя же достаточно друзей, не так ли? По крайней мере, так кажется из того, что я видел. Почему не кто-то другой? – Потому что он… – девушка смотрит на Кота, сжав губы в тонкую линию, – он – это он. В его груди что-то сжимается. Нечто беспокойное внутри требует от него затаиться и наблюдать, выжидать в поисках добычи, и слова переполняют его горло самым болезненным образом. – Ну… я очень хорошо понимаю, каково это. Когда тебя не замечает именно тот человек, от которого ты хочешь этого больше всего. Девушка поворачивает голову. На её волосах отражается лунный свет. Парень хочет почувствовать хоть что-нибудь, хочет почувствовать желание дотянуться и дотронуться до неё. Она находится так близко, но при этом достаточно далеко, и наверное, если бы он попытался коснуться её, она бы испуганно отпрянула. – Мне очень жаль, – шепчет Маринетт. Возможно, ей и правда жаль, а возможно, что и нет, и на его губах появляется горькая улыбка. – Так почему бы нам не убежать вместе, принцесса? Только ты и я. Я же всё ещё очень нравлюсь тебе, так? – Кот, – бормочет она, – ты же можешь просто взять и убежать от своих проблем? А как же Ледибаг? «То есть ты», – хочет он раздраженно бросить. Но он не делает этого. Убегать легко, и закрывать свои глаза на проблемы – тоже. Но только ненадолго. Парень, в которого влюблены Маринетт и Ледибаг, парень, с которым ему не сравниться. – Возможно, – шепчет он и протягивает руку, чтобы слегка коснуться пальцем её подбородка (она не вздрагивает), – настало время отпустить её. Большие голубые глаза внимательно разглядывают его. Но всё равно ему слишком больно. Его рука снова опускается вниз. Он вздыхает на самого себя, на весь мир и пожимает плечами. – Я серьезно. Наверное, мне и правда нужно отпустить её. Навсегда. Теплая ладонь поверх его ладони. Маринетт смотрит на него, неуверенно и осторожно. – Ты же её партнёр. Я уверена, что ты ей небезразличен. Кот смотрит на их руки. Поворачивается до тех пор, пока его пальцы не сжимают её ладонь. Небольшую, изящную ладошку. – Кто он? Тот парень, в которого ты влюблена. Она всматривается в него, моргая своими большими глазами. – Что ты… я не… – Ну, раз ты не хочешь убежать со мной, то на это может быть только одна причина. Ты нашла кого-то другого. Ему следует остановиться. Остановиться прямо сейчас. Это несправедливо ни по отношению к Ледибаг, ни по отношению к Маринетт. Но в его положении нет ничего справедливого. Ничего не имеет смысла. Он просто хочет за что-то держаться, или наоборот – что-то отпустить. Он просто хочет – хотя бы чего-то. Но он всё еще держит Маринетт за руку и чувствует только холодное одиночество, а она с покрасневшими щеками продолжает смотреть на него. – Я… – шепчет она. – Он… – она заметно сглатывает, – почему это так интересно тебе? – Потому что, возможно, я могу помочь. Девушка, хоть и горько, но начинает смеяться. – Да он скорее всего никогда меня не заметит, даже если ты попытаешься помочь мне. Я уже сказала, что кажется, что для него я не более чем одноклассница, не говоря уже о… На мгновение они оба застывают. А затем Маринетт вырывает ладонь из его руки и зажимает себе рот. Значит, это кто-то из её класса. Добрый, щедрый мальчик из её класса, который не замечает Маринетт. Так вот кого любит Ледибаг. Так вот кого любит Маринетт. Его желудок сворачивается узлом, и ему приходится выдавить из себя недоулыбку. – Забудь о том, что я что-либо говорила, – быстро исправляется девушка. – Но ведь самое интересно только начинается, – и, глядя на её пришедшее в ужас выражение лица, он делает легкий щелчок по её руке, – так вот что это за друг. – Я же сказала, – бормочет Маринетт, пряча рот за ладонью, – наверное, он не считает меня даже подругой. – Может, в таком случае я могу тебе помочь, – и прислонив щеку к ладони, он слегка наклонил голову, – ты сказала, что перестала ему нравиться? Нервный смешок. Она отводит руку от лица и сжимает пальцы. – Наверное, я преувеличиваю. Просто… дело в том, что его отец очень строгий, и иногда он… он ведет себя очень отстранённо. Ему сложно даётся близость… и всё очень сложно. – У него очень строгий отец, – повторяет Кот. – Ну да. А ещё он очень хороший! Хотя и очень занятой. У него потрясающая внешность, и он такой мечтательный! – девушка вздрагивает. – Ну… в общем… он очень хороший… На него накатывает усталость. Усталость от сомнений, раздумываний, размышлений, и поэтому с его губ слетает вопрос, оставляя Кота с чувством опустошенности. – Это Адриан Агрест? Мгновение тишины. Маринетт уставилась на него, широко открыв глаза. А он больше не находит в себе внутренних сил, чтобы улыбнуться ей. – Что… – глубоко вдыхает Маринетт, – как ты… – Наверное, мне просто повезло, нет? Она едва может пошевелить губами. – Я… – Не волнуйся. Я не расскажу ему. И он становится бесчувственным, бесчувственным к своим мыслям об этом. Он закрывает глаза. Когда он спрятан за маской, ему становится так легко произносить слова, о которых он боялся подумать, будучи Адрианом. – Ты ему не разонравилась. Я бы не предавал этому так много значения на твоём месте. – Откуда ты знаешь? – шепчет девушка. – Я знаю его, – приподняв один уголок рта, он смотрит на Маринетт. – Не то что бы слишком хорошо, но я знаком с ним. – Ты, – говорит Маринетт низким голосом, и подойдя к Коту, хватает его за плечи, – не можешь рассказать ему об этом. Он совершенно точно не может об этом знать. Ты слышишь меня, Кот Нуар? – Четко и ясно. – Моей жизни придёт конец. – Я сомневаюсь в этом, но как пожелает миледи. Мгновение тишины. Отрицание даётся так легко. Отговорки и оправдания стали привычным делом для них обоих, и Маринетт глубоко вздыхает. – Но хотя бы спасибо за то, что попытался меня утешить. Уже потом, когда он дома, лежит на своей кровати, ему кажется, что его вот-вот вырвет. Потому что вот же она – Маринетт, и ей нравятся одновременно и Адриан, и Кот Нуар, и трус, и супергерой, а он всё не может перестать думать о Ледибаг. Не может разглядеть её за нежностью Маринетт. Не может сложить два образа вместе. И если она смогла разглядеть и полюбить их обоих, то почему не может он? Почему же он не может? – Давай, Кот! Его тело реагирует слишком поздно. Буквально каждая мышца в его теле болит и кажется неподъёмной, и клубок шерсти, который Ледибаг кинула ему, выскальзывает из его рук и падает на пол. У него срабатывает адреналин, и парень падает вслед за клубком на четвереньки. Когда он оборачивается, он видит, как Ледибаг едва справляется с акуманизированной жертвой, писклявый визг которой до боли звенит в его ушах. Ему удается поймать клубок, и он крутит его вокруг шеста из всех сил. – Ледибаг! – кричит он. Они близки к провалу. Но в итоге Ледибаг удаётся разорвать на кусочки акуманизированную ленту, остатки которой попадали на землю. Вскоре вслед за этим порхает белая бабочка. Веки Кота наполняются тяжестью, и, тяжело дыша, он подходит к своей партнёрше. – Получи… Руки на его плечах. Обеспокоенный взгляд, внимательно осматривающий его лицо. Он содрогается. Это Маринетт изучает его сейчас, напоминает он себе. Это была Маринетт всё это время. – С тобой что-то не так? – шепчет она. – Что-то случилось? Ты плохо себя чувствуешь? Он с трудом сглатывает. – Извини. – Не извиняйся. Просто поговори со мной. – Писк. Ледибаг морщится. – Или нет. Точно не сейчас. Давай встретимся на нашем обычном месте сегодня вечером. Он мешкает. – Пожалуйста? – Всё в порядке, – бормочет парень. – Я неплохо теперь знаю тебя, мой дорогой Котёнок, – Ледибаг делает шаг назад, осматривая его в последний раз. Он думает о том, чтобы удержать её, о том, чтобы рассказать её обо всём, о том, чтобы умолять её открыть своё истинное лицо, о том, чтобы она наконец помогла ему понять, кто она такая – кто такая Маринетт и кем она является. Но уже слишком поздно, и её силуэт исчезает между зданиями. Он думает о том, что не стоит больше появляться. О том, что надо оставить её в том же одиноком холоде, в котором был оставлен он. Но его сердце всё ещё требует её, всё ещё хочет понять. Поэтому, когда ночная темнота поглощает Париж, он обнаруживает себя перепрыгивающим с крыши на крышу, чтобы оказаться в их привычном месте для встреч. И понимает, что это не слишком далеко от её дома, хотя и не слишком близко. Он прибывает первым, и от усталости его конечности становятся тяжелыми. Было бы неплохо вздремнуть под солнышком, но скрытные тени уже стали его вторым домом, и Кот ложится на крышу, съёживаясь в калачик. Только на пару минут, говорит он самому себе. Хотя бы на минуту закрыть глаза и не думать о ней, о том, что всё это значит, что всё это должно значить. Хотя бы на минуту. Когда он просыпается, он обнаруживает, что его голова лежит на чем-то мягком. Пальцы, гладящие его волосы. Голубые глаза, мягко смотрящие на него. Он моргает, пытаясь сосредоточиться на её лице. И ему кажется абсурдным то, как свет играет в её волосах, как её розовые губы становятся нежнейшей из улыбок. – Эй, Котёнок, – бормочет девушка, – тебе не стоит засыпать на крышах. Это может быть опасно. – Извини. Он прячет лицо в её ногах и вдыхает её запах. – Что-то случилось? Парень пытается сжаться калачиком ещё сильнее. – Я могу тебе помочь? Котёнок, поговори со мной. – Что такого особенного в Адриане? Почему именно он? Почему не Кот Нуар? Почему она этого не видит? Почему она не может разглядеть его? Её рука застывает. И сквозь осколки своего медлительного разума он начинает, наконец, догадываться, что происходит и кто находится перед ним, а кто – нет. И что он может знать, а что – нет. Он не открывает глаза; хотя бы на эти несколько мгновений, пока всё не разобьётся непроизвольным образом на осколки и не ускользнёт у него из рук. – А что с ним не так? – голос Ледибаг звучит еле слышно, крошась на мелкие части. Он сглатывает ком, застрявший в горле. Он мог бы отвернуться, мог бы похоронить это всё под нервным смехом и водоворотом мыслей. И он не знает, какой из выборов – правильный. Во взгляде Ледибаг есть некая осторожность, маленькая милая божья коровка, которая готовится сбежать. – Я устал, – признаётся он, – просто устал. Девушка заметно расслабляется: её плечи и суженные глаза теряют свою напряженность. – Я тоже. – Как ты думаешь… если бы не было Адриана, по-твоему… – Котик, – тихо произносит она в своей последней попытке ухватиться за что-то, что было давно утрачено, – я не понимаю, о чем ты говоришь. Всего лишь одна маленькая ложь из скопления других. Тысячи кусочков паззлов, для соединения которых не требуется ничего, кроме храбрости. Он поворачивается до тех пор, пока не оказывается на спине, но вместо того, чтобы смотреть на звезды, он смотрит на неё. – Если бы не было того другого, которого ты любишь, ты могла бы влюбиться в меня? Её губы дрожат. Что-то падает, и её глаза наполняются водой. Она кладет ладонь на его щеку. Поглаживание, настолько нежное, что он закрывает свои глаза. – Я очень сильно люблю тебя, Кот Нуар. В его глазах щиплет. Он хватает её за запястье и целует его. Закрывает глаза, пряча взгляд от реальности, с которой он не может столкнуться. Это она, он точно это знает. Это она, и вдруг он начинает хотеть её целиком. Хочет вцепиться в неё своими когтями, затащить её в те глубины, в которых он тонет, и хочет, чтобы все эти игры с хождением по кругу закончились. – Кот. – Она обхватывает его щеку своей ладонью и заставляет его повернуть голову и открыть глаза. Её брови нахмурены, её взгляд – неумолим. – Кто-то ещё об этом знает? – Никто. – Он хмыкает. Ему больно. – Принцесса, по-твоему, я могу рассказать об этом кому-то ещё? – Конечно, нет. Но… как ты об этом догадался? – Ты слишком много играла с котами. У девушки приподнимается бровь. – Те царапины на твоём подбородке. Наверное, ты позабыла о них. – Ааа… царапины… Он закрывает глаза и снова от неё отворачивается, проводя головой по её коленкам. – Я бы мог рассказать тебе. О том, кто я такой. Он не видит её выражение лица. Ему и не требуется. – Котёнок. Это было бы ошибкой. Мы держим настоящие личности в тайне, потому что на это есть причина, и ты прекрасно знаешь об этом. Настоящие личности, думает он. Настоящие личности, мысленно он фыркает. – Да. Я знаю. – Нам нужно об этом поговорить. Серьезно. Нам нужно… я даже не знаю, что тебе сейчас сказать, мне надо подумать… и тогда… – Я плохо сплю, – признаётся парень. Она останавливается. Кладёт ладонь обратно на его голову. – Я уже догадалась. В ней есть какая-то теплота, теплота есть и в том, как она касается его кошачьего уха, потирая его шерсть между пальцами. Она молчит, и ему не требуется много времени, чтобы снова заснуть. На этот раз ему ничего не снится. Он спит тихо и спокойно. Её голос будит его незадолго до того, как встаёт солнце. – Ты хотел узнать, – бормочет она. Не открывая глаз, он вслушивается в её голос. – Ты оставил на мне царапину, чтобы узнать. Его уши дёргаются. Девушка стала гладить место между ними. – Наверное, я была недостаточно осторожна. Не так ли? Сонно, Кот Нуар начинает моргать, чтобы увидеть её. На её лице отчетливо виднеется усталость. – Или, может быть, потому что это судьба? Беззаботные слова, которые вызывают грустную улыбку на её лице, которые оставляют тяжесть в его душе. Время от времени он чувствует, как Маринетт переводит взгляд на него. Буквально на мгновение, прежде чем она снова отворачивается. Её плечи кажутся зажатыми. Но она никогда не зажата, когда рядом с ней Кот Нуар. Адриан пытается поговорить с ней, садясь напротив той как можно более расслабленно. Пытается забыть о том, что из-за девушки, сидящей возле него, он не может спать которую ночь. В ресторане мало людей, и их столик находится далеко от других. Они обсуждают непомерные размеры своей домашней работы. Каждый раз, когда Маринетт хихикает, Адриан чувствует, как по его спине пробегает дрожь. Он не может понять, приятна она ему или нет. И тем не менее он приходит к выводу, что в Маринетт есть какой-то намёк на Ледибаг. Вся эта нежность, которую Ледибаг так редко показывает, вся она находится во всех тех улыбках, которые показывает Маринетт без тени сомнений. А затем Алья наклоняется вперёд, коварно улыбаясь. – Вы же не будете против, если мы с Нино оставим вас вдвоём примерно на полчаса? Нам нужно выполнить кое-какое поручение. – Да? – спрашивает Нино. Но толчок в его бок заставляет его замолчать секунду. – Ах да, точно, то самое поручение. – Отлично. Не волнуйтесь, мы заплатим за наши коктейли. – Алья подмигивает им обоим. – Увидимся позже, правда? Я отправлю тебе сообщение, Маринетт. – Угу, – отвечает девушка. – И тебе того же! – Сказав это, Алья толкает Нино вперед и, когда они подходят к одному из официантов, что-то шипит ему на ухо. Это не должно удивлять Адриана. Он не должен позволить смущению Маринетт смутить и его. Когда он за маской, отпускать шуточки и прекращать воспринимать самого себя всерьёз становится так легко. Ему и самому интересно, откуда у него берется такая уверенность в себе. Кот Нуар должен быть его настоящей личностью, а Ледибаг – её. Он прокашливается. – Так, Алья… В то же мгновение Маринетт резко поднимает голову. И отодвигается слегка подальше от него. – Что, Алья? – Она хорошая подруга, верно? – Да. Она и правда хорошая подруга. Когда он Кот Нуар, это становится небольшой забавной игрой для него. Это легко и это придаёт ему энергии. Иногда это немного грустно. Но когда он Адриан, ему становится практически невозможно переступить через себя. Особенно когда она смотрит на него с таким страхом на лице. Несмотря на это… его мысли преследуют слова Маринетт, её вопросы и сомнения, и он пытается говорить как можно более спокойным голосом. – Ты же знаешь, что ты… ты… ну, мы… хм… Почему же это так тяжело? Ему бы не было так сложно, будь он сейчас Котом Нуаром. А, может быть, и было бы, если бы она смотрела на него с таким же ужасом. – Ты мне нравишься, – с трудом выдавливает из себя парень. Она продолжает не сводить с него глаз, её щеки становятся краснее. – В смысле, – смеётся он нервно, перебирая пальцами, ведь перед ним сидит сама Ледибаг, напоминает он самому себе, – а кому ты не нравишься? Ты такая классная, Маринетт. Её волнение переходит в недоверие, и она заслоняет неуверенную улыбку ладонями. Это же та же скромность, которую он видел у Ледибаг. Та же склонность к смущению, когда её хвалят. Что-то сжимается в его груди, и он не может отвести глаз от девушки. – И ты такая смелая. Ты же знаешь об этом, правда? – Это… – она прячет лицо в ладонях, – это не правда. Прекрати. – Нет, правда. Ты потрясающая, даже если я не говорю тебе об этом слишком часто. – Адриан, – бормочет Маринетт, пряча голову в плечах. Даже кончики её ушей краснеют. Его пальцы трясутся, его лицо – в огне, и он тем не менее осторожно выслеживает свою добычу. Открывает для себя её слабости. Открывает для себя действия, которые являются сутью Маринетт. И это что-то новое, что-то пугающее, что-то захватывающее. – И ты такая милая, – говорит он, и эти слова дрожат в его горле, – когда краснеешь. Маринетт моментально поднимает голову. – Что? Его лицо становится ещё горячее. Ему хочется куда-нибудь спрятаться, но он напоминает себе о том, что Кот Нуар никуда бы не убежал. – Ты такая милая, когда ты… Она закрывает ладонью его рот. Её глаза, остекленев, рассматривают его. И её маленькие розовые губы совсем слегка приоткрыты. – С тобой всё в порядке? – спрашивает девушка. Ему должно быть грустно от того, сколько недоверия он видит в её взгляде. Ледибаг смотрела на него совершенно не так. Потому что, когда Маринетт становится Ледибаг, она представляет собой только силу. Потому что, когда он становится Котом Нуаром, он представляет собой только свободу. Но всё это слишком просто, это вычитание, которое отнимает слишком много, и, возможно, что самый сложный ответ и есть самый верный. Он берет нежно в руки её ладонь и убирает со своего лица. – Прости за то, что тебе показалось, что я отдалился от тебя. Я не хотел тебя волновать. Она медленно выдыхает. А затем отмахивается от него, освобождая свою руку в процессе этого. – Не беспокойся, не то что бы я волновалась о тебе … точнее, я о тебе волновалась, но не в смысле я-постоянно-думаю-о-тебе, а в смысле мне-не-всё-равно. Я имею в виду, что я волновалась, но не слишком сильно, ведь это было бы странно. Уголки его губ дёргаются. – Ты снова краснеешь. – Я? Что? Я… – и издав пронзительный писк, девушка хлопает себя руками по щекам. Её глаза неистово осматриваются вокруг, пока не обнаруживают, где находится выход. – Ой.. Алья, там стоит Алья! И когда Адриан бросает взгляд в ту сторону, он видит, как Алья совершает какие-то сумасшедшие движения руками с выражением лица, кричащем «перестань смотреть на меня». В конце концов, издав нервный смешок, Маринетт подпрыгивает с сиденья. – Нам стоит присоединиться к ним, так? – Так. И он не замечает, как улыбается ей до тех пор, пока она не начинает застенчиво улыбаться ему в ответ. – Знаешь, я мог бы понести тебя домой на руках. – Мечтать не вредно. – Ууу… ну же, Багинетт. – На девушку падает лунный свет. Яркие голубые глаза. Ему хотелось бы ещё раз увидеть, как она краснеет, и от одной только мысли об этом у него дрожат колени. – Уже поздно смущаться. Она хлопает по его руке. – Да. И нам с тобой следует об этом поговорить. Его уши начинают дёргаться. – Хотя, если так подумать… – Рано или поздно точно это обсудим. Парень хмыкает. Делает шаг вперед и убирает одну из её прядей за ухо. Она позволяет ему. Её камень уже прозвенел один раз, но Ледибаг не убежала спрятаться от него. – Я отнесу тебя домой, – говорит он ей, и быстро наклонившись, он кладёт ей руки под колени и с лёгкостью поднимает девушку. Она взвизгивает и бросает на него сердитый взгляд. Он хитро улыбается. – Разве я разрешила тебе нести меня? Парень шевелит бровями. – Маринетт никогда на это не жаловалась. Да и что я могу сказать? Я замурчательный джентлькот. – Ты дурак, – произносит девушка с улыбкой на лице. Нести Ледибаг вот так просто на своих руках кажется чем-то невероятным. Он никогда он ощущал этого рядом с Маринетт. С Маринетт это казалось ему естественным, и возможно, он просто никогда не замечал ту нежность, спрятанную за маской, так же как и смелость, скрытую за ласковыми улыбками. Они довольно быстро оказываются на балконе, и, к этому моменту, чудесный камень девушки снова запищал. Встав на ноги, Ледибаг подносит руки к своим ушам. – Я не уверена, что я… – переминается она с ноги на ногу, – это так глупо. Он наклоняет голову ниже, пытаясь заглянуть ей в глаза. – Я могу отвернуться. Обещаю, что не буду подглядывать. Услышав лёгкую издёвку в его голосе, девушка корчит рожицу. – Это несмешно. – Простите меня, миледи, – и он кланяется ей, – Ваш покорный кошачий слуга исполнит любое Ваше желание. Проходит несколько мгновений. Ледибаг продолжает переминаться с одной ноги на другую, не отрывая взгляда от него, и, в конце концов, она вздыхает. – Нет. Я не против. Кот понимает, что она имеет в виду. Наблюдать за тем, как маска исчезает с её лица, как её супергеройский костюм превращается в обычную, повседневную одежду, довольно странно. Видеть, как Маринетт смотрит на него с покрасневшими щеками и наклоненной вниз головой. Они стоят так близко друг к другу, что он слышит, как она судорожно пытается дышать, и он мягко берет девушку за подбородок и приподнимает его до тех пор, пока их взгляды не встречаются. Маринетт открывает рот, готовясь что-то сказать, как вдруг их прерывает писклявый голосок. – Привет, меня зовут Тикки, я квами Маринетт! Кот вздрагивает, как только небольшой розовый шарик начинает мельтешить перед его глазами. – Эээ… очень приятно познакомиться. – Да. Это всё так взбудораживает! – квами облетает вокруг его головы и останавливается справа. – Я так давно ждала встречи с тобой, Кот Нуар. – Теперь она останавливается слева от него. – Я уже начала думать, что мы никогда и не встретимся. Потому что, знаешь, Маринетт вела себя очень осторожно. – И Тикки снова справа. У него начинает кружиться голова. – Плагг мог бы сейчас пригодиться. По-моему. Хотя обычно он такой лентяй. Но ты, должно быть, уже заметил это! – Тикки, – Маринетт с улыбкой протягивает руку вперед, и квами садится на её ладонь, – ты, наверное, сильно устала. – Немного. Но я очень взволнована, – и с ярко сияющими глазами квами откусывает кусочек печеньки, который протянула ей девушка, – хотя я всегда думала, что Маринетт узнает обо всём первой. У Кота поднимаются брови. – Почему это? Пискнув ещё раз, Тикки снова откусывает кусочек печенья. – Просто так. Безо всякой причины. Просто Маринетт очень умная. – И тем не менее… – Маринетт, вздыхая, садится на один из своих стульев. Кот, подергивая ушами, следует за ней и устаивается на полу напротив девушки. – С этого момента нам следует быть особенно осторожными. Никто, кроме тебя, не может ни о чем знать, Кот. Задумчиво кивая, Тикки с жадностью проглатывает последний кусочек печенья и снова взмывает в воздух. – Или твоя семья и твои друзья могут быть в опасности. – Даже эта детрансформация не должна больше повториться. Если кто-то заметит нас вместе… – Я понял, – он чувствует, как его хвост шевелится, – и ты правда, правда не хочешь знать, кто скрывается под моей маской, да? Девушка снова вздыхает. – Я не могу. Мне нельзя об этом знать. – Да, это слишком опасно. Потому что ты тогда точно влюбишься в меня. Она смотрит на него с легкой улыбкой на губах и слегка порозовевшими щеками. – Что-то я сомневаюсь в этом. А вот и он. Этот неожиданный стук. Чувство, которое разрастается в его груди. И ощущая кружение в голове, он улыбается ей в ответ. – Я тоже так думал. Мне понадобилось немного времени, но я заново в тебя влюбился, Багинетт. И девушка краснеет до самых кончиков её ушей. – Ну конечно, влюбился ты! – И как я уже сказал, – он поднимается с пола и встаёт рядом с ней. Наклоняется к ней так близко, что их лица оказываются в паре сантиметров друг от друга, – ты такая милая, когда краснеешь. Маринетт подпрыгивает, но отказывается встать со стула. В её глазах светится решительность. – Но ты мне этого не говорил, – и тут её глаза становятся огромными, – это сказал Адриан. Он не знает, что он должен почувствовать в этот момент. Он не знает, правильный ли этот момент, и не знает, что делать. Он может только пристально смотреть на неё и ждать. Потому что несмотря ни на что, он хочет, чтобы она знала. Хочет, чтобы она знала, насколько это больно. Хочет, чтобы она поняла, хочет, чтобы она нашла ответы, за которые он не может ухватиться. – Ты… – она шлепает по его руке и так резко поднимается, что он невольно делает шаг назад, – я же сказала тебе не говорить с ним, а ты всё равно пошёл к нему и рассказал? – Что? – Так вот почему он… – и девушка начинает тыкать пальцем ему в грудь, снова и снова, до тех пор, пока Кот делает ещё несколько шагов назад. Она следует за ним. Её губы трясутся от негодования. – Ну и что ты ему наговорил? Сколько ты рассказал Адриану? – Я не… – Он так странно себя вёл, и теперь я знаю, почему! Это всё ты! Это ты попросил его меня успокоить и вести себя так, будто он… – и когда он упирается спиной в стену, девушка останавливается, сжимая пальцы в кулаки, – ну теперь скажи мне. Просто скажи мне, сколько он знает, а потом дай мне спокойно умереть от стыда. Ему больно. Может быть, это оно и есть. Та самая боль, которую и она тоже чувствовала каждый раз, когда он не замечал её, когда он не понимал, кто она такая. Каждый раз, когда он не мог понять, почему Маринетт такая, какая есть. И поэтому он говорит: – Он знает всё. – Всё? – ошарашенно переспрашивает девушка. – Ему кажется это милым. – О боже, – шепчет Маринетт, обхватывая себя руками; её глаза переполняет ужас. – Потому что ты ему тоже нравишься. – Прекрати, Кот. Просто прекрати. – Ему потребовалось много времени, чтобы понять это. – Он протягивает руку к её лицу, но она не даёт ему коснуться себя. Издав недовольный звук, он хватает её за плечи и ждет, пока она не поднимет голову. Испуганное выражение лица. Боль, предательство, и он чувствует, как у него что-то сжимается в горле. – Ему и правда требовалось время. И, возможно, ему понадобится ещё больше времени, и он не просит тебя ни о чем, кроме прощения. И ещё одного шанса. – Ты думаешь, я поверю во всё это? – огрызается девушка с яростью в глазах. – Да ты просто всё это выдумываешь, чтобы отбелить себя. – Маринетт, – бормочет он, смотря на её розовые губы. Несмотря на всё произошедшее, она практически ничего так и не поняла. И видит только один маленький кусочек из целого пазла. Но ответ должен же существовать. Должен же быть хотя бы один способ понять, как можно выпутаться из этого. Что-то же должно быть. Он кладёт ей ладонь на зашеек. Она вздрагивает. Всё те испуганные глаза смотрят на него. И он чувствует, как у него начинает учащаться дыхание. – Что ты делаешь? – спрашивает девушка дрожащим голосом. – А что, по-твоему, я делаю? – То, что ты не должен делать. – Почему это я не должен? – Потому что я в тебя не влюблена. У него уже не хватает сил, чтобы рассмеяться на это. Поэтому он просто наклоняется вперёд и целует девушку. И она целует сейчас именно Кота. И не отстраняется она тоже от Кота. И это у Маринетт губы на вкус как настоящий сахар. Он не ожидал, что сердце у него вот-вот разорвётся. Он не ожидал того, что у него побегут мурашки по коже и не ожидал её ладоней на своих плечах. И девушка не отпихивает его подальше от себя, а ещё теснее прижимается к нему. И вот она, её храбрость, в том, как её губы прижимаются к его губам, в том, как её тело неожиданно прислоняется к его телу. Они отстраняются друг от друга. Тяжело дыша, она смотрит на него. И он не может понять, отчего у неё такое покрасневшее лицо – от смущения или от решительности, которая присуща только Ледибаг. Ему совершенно незнакомо чувство у него в груди. Это и не слепое обожание и не неиссякаемая любовь. Нет, это трепет чего-то мягкого, чего-то нежного. Что-то, что заставляет дрожать от нетерпения его кончики пальцев. И он хочет снова её поцеловать. – Почему… – у Маринетт вылезают глаза на лоб от неожиданного осознания. Она тут же делает шаг назад, выпутывается из его объятий и хватает свои губы руками. – Зачем ты это… – Потому что… – отвечает Кот, чувствуя, как сильно бьётся у него сердце. Он не может двинуться с места. – Потому что я хочу, чтобы ты тоже влюбилась во всего меня. Она качает головой, и проходит время, но слова так и остаются повисшими в воздухе. И в этот момент становится так легко отвернуться, так легко поверить в то, во что следует верить. Она делает глубокий вдох, всё ещё пряча за ладонями губы. Её пальцы дрожат. Он касается её рук, мягко отрывает их от её лица и преподносит их к своим губам. Закрывает свои глаза. Должен же быть какой-то способ. Ведь они представляют из себя нечто большее, чем собственные же мечты о далёких идеалах. Потому что, как сказал Плагг, всё человеческое очень противоречиво. Он дотрагивается губами до её пальцев, сначала на правой руке, затем – на левой, и смотрит ей в глаза. В остекленевшие, небесно-голубые глаза. – Ты вскоре всё поймешь, – обещает он. – Кот… – – Маринетт! – раздается писклявый голосок рядом с ними. – Твои родители. Я что-то слышу. Маринетт содрогается, и Кот быстро её отпускает. Он подмигивает ей напоследок, прежде чем спрыгнуть с перил. – До скорой встречи, миледи. И прыгая с одной крыши на другую, он всё ещё ощущает её обжигающее прикосновение на своих губах. Улыбка не покидает его лицо. И он никогда не чувствовал себя столь живым. В конце концов, он просто Адриан, а она просто Маринетт. В конце концов, она, должно быть, смущается так же сильно, как и он. В конце концов, она, должно быть, как и он, провела бессонную ночь, пребывая в сомнениях. Всё это непонимание, вся эта злость, эти бесконечные вопросы – он не одинок в этом, и он никогда и не был одинок. Он поджидает возможность. Он украдкой бросает взгляды на неё и время от времени замечает, как она пристально на него смотрит. Но во время одной из их перемен у его стола останавливается Алья. – Это… – она указывает на сиденье, находящееся позади него, – ни к чему тебя не приведёт. Он в замешательстве кладёт себе руку на шею. – Просто я… – Ты ведёшь себя так же бестолково, как и она. Возьми себя в руки, солнышко. Пригласи её на свидание. – Ммм… – И не играй в эти игры со мной, – но, несмотря на всю решительность, голос девушки звучит мягко, – я слишком долго ждала, пока ты наконец обратишь на неё внимание. Давай. Не упусти свой шанс. И он его не упускает. После их последнего урока он следует за Маринетт в раздевалку. И пока она стоит к нему спиной, он подходит к ней всё ближе. Он помнит поцелуй с ней, помнит её запах, и вот оно снова наступает: его сердце еле бьётся в груди, совсем не так, как раньше. – Маринетт, – шепчет он ей на ухо. Её реакция незамедлительна – взвизг, после которого её тело резко выпрямляется. Девушка моментально оборачивается и, со звонким звуком ударившись спиной о шкафчик, прижимается к нему. Она вздрагивает. – Адриан! Не пугай меня так! – Ой, извини. – Будь он сейчас Котом, он бы игриво оперся о шкафчик, положив руку рядом с ней, и наклонился бы так близко, что их лица были бы в сантиметрах друг о друга. Адриан же, в отличие от Кота, прокашливается и почесывает лицо. Это глупо, но почему-то, сколько бы он ни пытался, он не может вести себя так же уверенно. – Ты… я просто хотел тебя спросить, у тебя есть сегодня свободное время? Она смотрит на него. И что-то в её взгляде становится пронзительным. Её щеки всё ещё такие же покрасневшие, но на её лице появляется какая-то задумчивость, и вот он уже начинает нервничать. – Потому что, если ты свободна, то… наверное… мы могли бы… Она поднимает руку. Неуверенно, медленно. Взгляд, метающийся справа налево, но вот вокруг никого нет, и он наблюдает за сомневающимся выражением её лица. Она касается пальцами его подбородка. И он смотрит на неё в недоумении. – Маринетт? – Тсс… – произносит она. Теперь её лицо преисполнено решительности. Затем её пальцы медленно двигаются вниз, в самому краю его лица. Они нежно гладят его кожу, и его переполняет странное чувство, пощипывающее и колющее, и он не может не отдаться её прикосновениям, и в его груди появляется нечто вибрирующее. Маринетт завороженно осматривает его. – Котёнок? – шепчет она. Он прокашливается, чтобы это странное урчание прекратилось. – Обращаешься со мной, как с котом… вот так ты захотела узнать? Она продолжает на него смотреть. Её лицо становится серьезным. Затем оно озаряется. И снова становится серьезным. Она поднимает руку, готовясь нанести удар… или нет, потому что в итоге она закрывает этой рукой рот. Её глаза начинают слезиться, а дрожащая ладонь дотягивается до его щеки, нежно прикасаясь пальцами к его щеке. – Котёнок, – повторяет девушка. Он пытается улыбнуться. Его голос дрожит. – Разочарована? Нервный смешок. Она указывает пальцем на себя. – Разочарована? Нет. Ни за что. Ошеломлена. Доведена до ступора. Очарована. Его сердце приведено в трепет. Будь он Котом Нуаром, он бы поцеловал её прямо здесь и сейчас. – О господи, – бормочет девушка. Её руки бессильно упали. – Я разговаривала с тобой. О тебе. Я рассказала тебе о… о господи, – из её глаз готовы покатиться слёзы, и она поворачивается к нему спиной, – пожалуйста, скажи мне, что мне просто снится кошмар. Кот Нуар так бы и сделал. «Ну и черт с этим», – думает Адриан и, подойдя к ней вплотную, кладёт подбородок на её плечо. – Ты рассказала мне о том, как сильно я тебе нравлюсь? Ну да, было такое. – Ты… – девушка щелкает его по щеке, и, недовольно проворчав от боли, парень отодвигается, – так нечестно. Не будь таким самоуверенным. – Ой, кажется, миледи смущена, – и не что бы его лицо так же пылало в этот момент. – Кот… то есть, Адриан… то есть… ааа! – и она снова поворачивается обратно и хватается за него, чтобы сохранить равновесие. И смотрит на него полными слез глазами. Её щеки настолько красные, что, кажется, они начали блестеть. – Тебе потребуется время, чтобы к этому привыкнуть, да? – бормочет он, глядя на её дрожащие губы и щеки. – На это потребуются усилия. И осторожность. Я теперь знаю твою личность, к этому нельзя относиться легкомысленно! Мы же уже разговаривали об этом! – Только не говори мне, что ты никогда не хотела узнать, кто я такой, Багинетт. Его сердце отчаянно бьётся в груди. От её прозвища ему хочется нервно рассмеяться, и он чувствует, как её пальцы дрожат на его коже. Его реакцией была злость, а её реакция – это какое-то чудо, от которого его тело переполняет теплота. Это потрясающе, думает он. Она потрясающая, думает он. – Нам нужны постараться, – повторяет она дрожащим голосом. – Мы справимся, – ему так сильно хочется её поцеловать, что становится больно. – Ты недооцениваешь последствия, с которыми нам придётся иметь дело, – продолжает девушка, осматривая его лицо, – это будет нелегко. С этого момента нам надо быть вдвойне осторожными. Нам надо будет позаботиться о том, чтобы никто не узнал, потому что кто знает, что в таком случае может произойти, и самое главное нам… Он хватает её лицо и целует девушку. До тех пор, пока у него не начинает кружиться голова, пока она не начинает целовать его в ответ, пока он не начинает чувствовать, как её пальцы впиваются в его кожу, пока он не начинается чувствовать её дыхание в своём рту. Затем он чувствует, как она сопротивляется, беря контроль в свои руки, и в этом она вся такая Ледибаг, вся такая Маринетт, что он смеётся, касаясь её губ. – Что? – бормочет она между поцелуями. – Ты просто что-то с чем-то, миледи. – Ты мне льстишь, – она целует его, – Котёнок, – и она снова его целует, – Адриан. – Плагг! – рядом с ними раздаётся голосок. Они поспешно прерывают поцелуй. Адриан смотрит на Тикки, порхающую возле них. И только затем он замечает, как Плагг тянется к его переднему карману. – Ну что? – спрашивает он. – Я ищу еду. Я голоден. – Дай же им побыть наедине, – пищит Тикки, – ой, Адриан, извини! Вообще-то мы уже знакомы друг с другом, да? Я не хотела прерывать вас двоих… – Но всё-таки ты их прервала, – говорит Плагг будто бы невзначай. – Да! Из-за тебя! – А я-то думал, что это я – квами разрушения… – Как я уже сказала, – улыбается Маринетт, глядя на Адриана, – нам потребуется приложить много усилий. Им и требовалось, и ещё потребуется, и в его груди что-то расцветает, постепенно растет и обвивается вокруг его сердца, отчего каждый его удар становится всё более значимым.