Бумажный кораблик

Леви сузил глаза и вгляделся в слабо разбавленную звездами темноту. — Это не люди Кенни, — сказал он. — Это люди Кенни, — возразил Эрвин, — но ты их не знаешь. Мы опоздали. У истока ответвленной от трассы грунтовой дороги стоял незнакомый автомобиль, а рядом с ним — незнакомые мужики. Леви сам не заметил, как заскрипел зубами. Заберут мальчишку! Притом легко, без лишних треволнений. Микаса точно не стала бы задавать вопросов любимому дядюшке, ей небось и самой до смерти надоело подвизаться тут сторожихой: увозят так увозят, скатертью дорога. И главное, Леви никак не сумел заранее предупредить её! — Идем, — сказал он Эрвину, который сидел за рулем и смотрел перед собой, мысленно просчитывая варианты. — Спустимся к речке, там есть тропинка, подберемся поближе к докам. — Не знаю, имеет ли это смысл, — отозвался Эрвин. — Возможно, разумнее будет вернуться к телефону и вызвать подкрепление. — Пока твое подкрепление явится, пацана триста раз увезут. — Предлагаешь вступить в открытый бой? — Эрвин улыбнулся, но Леви даже не рассердился на его явно снисходительный тон. Они оставили машину за высокими кустами сирени и ощупью спустились к реке, к зарослям камыша. От воды в маленькой заводи тянуло болотом, распелись жабы. От сырости кожаная куртка, кажется, покрылась каплями и стала прямо как жабья шкурка: когда Эрвин положил руку на плечо Леви, его ладонь соскользнула на лопатку, и он едва не столкнул Леви в воду. Тот обернулся с возмущением на лице, и Эрвин развел руками: извини. Они вгляделись в направлении доков. Там горел фонарь, сновали люди, оттуда слышались голоса, но слов было не разобрать, пока среди гула наконец не прорезался злой голос Кенни, но сквозь ругательства угадывался растерянный и едва ли не извинительный тон. — Небось вырубить пришлось пацана, — предположил Леви. Признаться, его впечатлило то остервенелое сопротивление, которое они встретили, похищая парнишку из переулка. Он бился, как рыба в силках, и Леви пришлось слегка его тюкнуть, чтобы не привлекал внимания. — Эрен юноша с норовом, — подтвердил Эрвин, но всё его внимание было обращено туда, где желтый фонарь высвечивал неровную площадку перед входом в док. — Похоже, наши соперники столкнулись с какой-то проблемой. Леви буркнул, что все они «столкнулись с проблемой», когда ввязались в эту затею с похищением. Надо было искать другие пути. Эрвин, похоже, имел на этот счет противоположное мнение. Сын Гриши Йегера казался ему той заветной лазейкой, которую сам он, проведя порядочно времени непосредственно около Гриши, так и не смог нащупать. В камышах сквозь кваканье жаб слышался явственный шорох, возможно, глупая рыба заплыла и не может выбраться из заводи. Или они своим присутствием разбудили спавшую в камыше цаплю. Но тихий плеск воды и шорохи становились всё ближе, словно сквозь торчавшие из тины стебли пробиралась большая собака, и наконец послышался еле слышный голос, сказавший, что надо добраться вот так до моста, а там уже под прикрытием сваи подняться на насыпь, другой голос ответил первому едва различимым «угу», и шорох стал ещё ближе. — А куда это вы намылились? — спросил Леви вполголоса, увидев, как Эрвин сделал пару неслышных шагов в сторону, чтобы в случае надобности отрезать беглецам пути к отступлению. Всё затихло, даже дыхание, и Леви подумал, что не бросятся же они вплавь, хотя он в шестнадцать лет, пожалуй, бросился бы. В камышах виднелись темные очертания наклоненных голов. Из-за плеча Леви раздался тихий, но внятный голос: — Эрен, это Эрвин Смит. — Что… — послышалось из камыша, — что вы здесь делаете? — Я пришел за тобой. Идем, мы с машиной. Из зарослей, осторожно, как кошка, показалась Микаса, но Эрен за ней не последовал. — С кем вы? — спросил он, не показываясь. — С Леви Аккерманом. Пожалуйста, выходи, мне придется многое тебе объяснить, но в безопасном месте. Сейчас у нас мало времени. — И куда вы собираетесь меня отвезти, на яхту? — Нет. Точно не сейчас. Я хочу поговорить с тобой, Эрен. — Эрен, — позвала Микаса, — идем. Можно подумать, у него был выбор. Разве что в самом деле нырнуть и спасаться вплавь холодной апрельской речкой. Эрен вышел, ощутимо припадая на левую ногу, и, приблизившись, заглянул Эрвину в лицо. — Вы всё ещё работаете на отца? — спросил он. Эрвин признался: — Нет. — Тогда, — сказал Эрен, — я, наверное, пойду с вами. Ехать в полицейский участок было исключено. Леви наотрез отказался, да и Эрен, пожалуй, не оценил бы такого резкого поворота событий, так что, коротко посовещавшись в трех шагах от продрогших Микасы и Эрена, они нашли подходящий вариант. Когда машина свернула на нужную улицу, небо уже по-утреннему серело, и Микаса на заднем сидении натянула обратно сырые носки и зашнуровала ботинки. — Умнее ничего не придумала, чем по воде идти? — спросил Леви, обернувшись назад. Микаса огрызнулась. Эрен внимательно вгляделся в его лицо, словно припоминая, что когда-то видел этого человека в подземном городе. — Как ты поняла насчет Кенни? У Микасы дернулась щека, и она нахмурилась, чтобы скрыть это. — Он начал уезжать по ночам, это было странно. — Да неужели? Что тут странного? Для Кенни. Микаса отвела глаза, Эрвин бросил взгляд на неё и Эрена через зеркало заднего вида и разглядел то, что укрылось от Леви, потому что тот совсем не знал Эрена, но для Эрвина, который пускай немного, но всё же общался с ним, всё мгновенно встало на свои места. — Это счастливое совпадение, — сказал Эрвин. — Ребята просто вовремя сбежали и так умудрились не попасть в руки Кенни. Ведь так? Микаса поджала губы, Эрен ухмыльнулся. Леви хотел было сказать, что это полная чушь, но взглянул на них и на секунду задохнулся от возмущения, но устраивать разнос было поздно, они приехали. Ранним-ранним утром город казался вымершим. Ветер гнал мусор по грязной брусчатке, сохранившейся в этой части столицы, скрипела чудом державшаяся на одной петле дверь в парадную на другой стороне улицы. Леви толкнул деревянную дверь ближайшего двухэтажного дома и поднялся по крутой лестнице наверх, к единственной выкрашенной в коричневый цвет двери. Угадывать, ночевал ли хозяин дома было делом безнадежным, но всё же, прежде чем вскрывать замок шпилькой, Леви поднес костяшки к крашенной перекладине и постучал. Стояла тишина. За его спиной шумно, почти истерично дышал Эрен, опасавшийся, что из одного плена он по своей глупости попался в другой. Леви постучал снова, и где-то в глубине квартиры послышался мягкий звук, словно кошка спрыгнула на пол. — Фарлан, — сказал Леви вполголоса, услышав, что хозяин уже стоит за дверью с оружием наизготовку. — Это я. — Леви? — не дожидаясь ответа Фарлан завозился с замком, потом загремела цепочка, и вскоре дверь распахнулась. — Что стряслось? — Солнце встало, — оповестил Леви и без приглашения вошел в темную прихожую. — А это ещё кто? — уныло осведомился Фарлан, разглядев Микасу и Эрена, и шарахнулся вглубь прихожей, увидев наклонившего перед дверью голову Эрвина Смита. Леви поймал его за плечо, а другой рукой зажал распахнутый рот. — Не ори! Всё нормально. Потом объясню. — Где выключатель? — спросила Микаса и в ту же секунду нашарила его на стене. Вспыхнул свет, и Эрвин поспешил закрыть за собою двери, он выглядел смущенным, совсем немного, но от глаз Эрена не укрылось, как уверенно он держался в незнакомой квартире, и сколько паники было в глазах хозяина, и опасения, что это Эрвин затеял его похищение, развеялись. Вряд ли приятель Леви так испугался бы его же сообщника. — Всё нормально, — повторил Леви. — Нам нужно место, чтобы день перекантоваться. Ты один? Фарлан кивнул: — Да. Розали на день уехала к маме. — Повезло, — сказал Леви, и это относилось одновременно и к свободной в нужное время квартире Фарлана, и ко всему остальному. Действительно повезло, получилось перехватить беглецов, правда, неясно, что теперь с ними делать? Центрального водопровода в квартире не было, и Фарлану по просьбе Леви пришлось дважды сбегать к колонке во дворе, а после отыскать в недрах оплетенной паутиной кладовки металлический таз, куда Леви налил воды из кастрюли и сказал Микасе и Эрену согревать ноги. Микаса так и поступила, а Эрен опустил в таз только правую ногу, левую же держал на весу, касаясь горячей воды только пальцами и пяткой, выше его щиколотку опоясывало кольцо воспаленной кожи в красных пятнах кровоподтеков. Когда Фарлан, распотрошив обширную аптечку с банками йода, спирта, круглыми иглами и мотком ниток, достал наконец-то бинт, он спросил: — Парень из легавых или из наших? Леви ответил: — Не угадал, это сын Гриши Йегера. Фарлан вздохнул, мысленно попрощавшись с такой уютной и удобной квартирой, в которой теперь невозможно будет остаться, потому что она сдана одновременно и полиции, и конкурентам. И как ему объясняться с Розали! Микаса, тщательно смочив комок ваты йодом, под шипение и рычание Эрена обработала его рану и обмотала щиколотку бинтом, бинт тут же пропитался желтыми пятнами. Фарлан, стоявший у неё за спиной, сказал: — Я тебя не узнал сначала. Выросла. Ещё надо что-нибудь? Микаса обернулась к Фарлану через плечо и выдавила улыбку. Она видела его в подземном городе и знала, что это друг Леви, человек Леви, в том смысле, как Траут — человек Кенни, но они и правда давно не виделись, хотя скорее всего Фарлан соврал, будто не узнал её, потому что не знал, что ещё сказать в присутствии незнакомцев, которым то ли мог доверять, то ли нет, и оставалось только надеяться, что Леви не привел в его дом совсем уж неблагонадежных персон. — Покорми нас, — попросила Микаса и бросила взгляд на Эрена. Теперь, освободившись из плена, он, наверное, не станет отказываться от еды? В кухне у Фарлана было тепло. Вкусно пахло жареным луком и консервированной фасолью. Леви помог с нарезкой копченых колбасок и незаметно оттеснил хозяина от маленькой двухконфорочной плитки: на одной конфорке пыхтел, нагреваясь, чайник, на второй стояла чугунная сковородка, на которой Леви сооружал нехитрый, но питательный завтрак. Эрвин поблагодарил за предложенный чай, но от еды отказался. — Думаешь, отравлю тебя? — поинтересовался Леви, но Эрвин только улыбнулся в ответ, дескать, кто тебя знает, недавно с ножом бросался. Фарлан от раннего завтрака тоже отказался. Он устроился на низкой скамеечке у самой кухонной двери, готовый то ли сбежать при любой возможности, то ли задерживать убегающих. Хозяином он себя уже чувствовать перестал, теперь на кухне распоряжался Леви. — Сама-то есть будешь? — спросил Леви у Микасы, и та, несмотря на полное отсутствие аппетита, кивнула. Она побоялась, что Эрен откажется есть один, а ему нужно поесть. Эрен, скалясь и морщась, сунул перебинтованную ногу в ботинок, отодвинул таз в угол и сел к столу по правую руку от Эрвина, Микаса села с ним рядом, и Леви, без помощи Фарлана найдя две жестяные миски в навесном шкафу и осмотрев их со всех сторон, как заправский шеф-повар подал завтрак. — А где вилки? — всё-таки спросил Леви, пошарив в ящиках. — Не надо, — буркнул Эрен, — и ложкой нормально. Он набил рот фасолью с луком и резаными колбасками, и стал жевать быстро и жадно, почти давясь, схватил кружку с горячим чаем, запил, обжигаясь, и сунул в рот следующую ложку. — Не подавись, — предостерег Леви. — И не жри как не в себя, плохо будет. Эрен бросил на него злобный взгляд, не прекращая работать челюстями. — Держи, — Леви протянул Фарлану кружку со сладким чаем, словно в самом деле опять принимал его на своей кухне, а не наоборот. — Извини, что вломились так, но других вариантов не было. — Добро пожаловать, — пробормотал Фарлан, установив горячую кружку на приподнятом колене. — И компания с тобой интересная. Краем глаза Фарлан неотрывно следил за Эрвином, который как ни в чем не бывало попивал чай и с доброй улыбкой следил за набивающим живот Эреном. — Долго рассказывать, — сказал Леви. — Кенни нас кинул. — Не-ет, — сразу же отозвался Фарлан. — Переметнулся в военпол. Я своими глазами видел. Он и дальше прикидывался бы, что подземный город у нас под контролем, а мы давно уже были бы у военной полиции под колпаком. Такие дела, Фарлан. — И ты поэтому с ним связался? — Фарлан кивнул подбородком на Эрвина, тот сделал вид, что этого не заметил. Леви в ответ кивнул, будто застеснялся своей слабости. Того, что не отверг предложения, чтобы стоять до конца и быть сметенным волной интриг и договоренностей конкурентов, военной полиции и членов своей семьи. — Так или иначе, — сказал Леви, надеясь, что это не слишком похоже на оправдания, — подземный город мы уже потеряли. Кенни кинул не только семью, но и людей, которые там, внизу, рассчитывают на нас. Мы этого сделать не можем. Даже если придется связаться с этим. Леви указал глазами на Эрвина, а тот посмотрел на него снизу и улыбнулся. — Бесишь, — сказал Леви. — Хорош скалиться. — Кто вы? — спросил Эрен, отодвинув от себя опустошенную тарелку, пока Микаса продолжала есть из своей. — Эрвин Смит — моё настоящее имя. Я полицейский. О, нет — какой-то странный стыд разлился у Леви внутри — неужели этот блаженный надумал говорить с пацаном начистоту! Честность подкупает подростков, но не таких как Эрен. Не таких, каким был в своё время Леви. Да неужели, усмехнулся Леви про себя, но ты же повелся, когда он сказал, что будет относиться к людям подземного города как к обычным нормальным людям, иначе почему ввязался в эту историю. Он пересекся взглядами с Микасой и прочитал в её глазах настороженность. Только этой ночью она приняла самое отчаянное решение в своей жизни, но вот уже сразу же что-то пошло не так, и она снова ничего не контролирует и ничего не решает, а только смотрит на того, кому доверилась и помогла сбежать, но тот, кажется, и сам ещё не знает, что думать об открывшемся ему в последние несколько часов. — Мой старик думает, что он самый умный, — наконец сказал Эрен, поставив локти на стол и опираясь на них, — а сам проворонил такую жирную крысу. — Представляешь, — ответил на это Эрвин, — какие дыры в вашей организации. — Не надо меня в это впутывать, — тут же окрысился Эрен. — Я в этом дерьме мазаться не собираюсь, пусть вертится сам. Я сделаю ноги и буду жить, как сам захочу. — Мне жаль, — сказал Эрвин, — что ты всё-таки в это впутан. Эрен мотнул головой, как бык, словно стряхивая с себя это утверждение, словно говоря: нет, нет, всё не так, неправда. Микаса потянулась к его руке и крепко сжала горячие пальцы, Эрен взглянул на неё и шумно выдохнул через нос. Он вспомнил о маме. Вспомнил их дом в Шиганшине, стоявший на тихой боковой улице, и как мама не хотела уезжать оттуда, потому что ей нравилось это место, нравилось, что торговая площадь рядом и в то же время тихо ночами, гуляющим компаниям сворачивать на их улицу не было интереса. Отцу приходилось мириться с этим, мать он никогда толком переспорить не мог. Как долго ей удавалось прятать Эрена от мира отца, и как мало она знала на самом деле о муже и о том, чем он промышляет. Она знала, что у него частный бизнес в химической промышленности, по-видимому, не совсем честный. Что маленький шиганшинский фармацевтический заводишко, который отец выкупил, когда Эрену было лет восемь, производит никакие не успокоительные препараты (может быть, это отец ей так рассказал, что делает успокоительные, может быть, это показалось ему смешным). Она явно подозревала его в чем-то неправедном, но вряд ли догадывалась до какой степени отличается образ, который она создала вокруг мужа, от него же реального. Эрен никогда не поверил бы, что она обо всем знала. Но даже от того, что подозревала, она так его берегла! После маминой смерти Эрен переехал к отцу в столицу, потому что тот этого захотел, а Эрен не видел смысла сопротивляться. Оставаться дома было немыслимо, там всё напоминало о маме, а новое место поначалу и правда помогло развеять мрачные мысли. Большой шумный город вряд ли понравился бы маме, но Эрену пришлись по душе и запруженные автомобилями улицы, и снующие между высокими домами толпы, и внезапно свалившееся на него положение «сына Йегера», из-за которого к нему и приставили телохранителя. В Шинганшине ничего подобного не было. Там отца знали, как «доктора», а их семейный достаток Эрен принимал как само собой разумеющееся: отец всё время в разъездах, у него своё производство, понятно, что деньги есть. И только в столице — не сразу, а месяца три спустя — он вдруг понял, что вообще происходит! Что это за заводики, зачем за ним ходит специально нанятый человек, а отец вообще не появляется на людях без пары-тройки телохранителей. Что это за люди работают в закрытых лабораториях, и главное, что они производят. «Ты неглупый парень, — сказал отец в ответ на его истерику, — импульсивный, но и в этом есть свои плюсы. Просто не делай глупостей и тем более поспешных выводов. Часто наши представления о правильном и неправильном меняются кардинально, в твои годы я тоже…» Эрен перебил его. Одним махом он скинул бумаги и вещи с отцовского стола на пол, не в силах справиться с тем, что кипело в его груди. Отец, поглядев на этот разгром, покачал головой и сказал: «Тебе придется смириться, это твоя судьба. Не повторяй ошибки своего брата. Зик тоже бунтовал в юности, но вырос и понял, что я желаю для него лучшего, так же, как и для тебя, Эрен». Прохладные пальцы Микасы всё ещё касались его руки, и Эрен поднял голову, чтобы взглянуть в глаза человека, которого считал подельником отца и раньше ни секунды в этом не сомневался. — И с чего вы взяли, — спросил Эрен, в упор взглянув на этого человека, — что мне до всего этого есть дело? Бизнес старика меня не касается, я отдельный свободный человек. — Конечно, — без промедления согласился Эрвин. — Но я решил, что ты, может быть, знаешь, кто враг? Эрен громко фыркнул: — Ну я уж точно не враг себе! Что я вам ни скажу, вы меня тут же схватите, как сообщника. Ничего я не знаю, чего вы сами не узнали, пока терлись около старика. Он меня в свою работу не посвящал. Ройтесь сами! Эрвин бросил короткий взгляд на Леви, тот сидел около окна, скрестив на груди руки, и, похоже, не собирался вмешиваться. Леви и правда не собирался: он выполнил свою часть уговора, привел Эрвина к пацану, а дальше пускай вертится сам, у него вон башка какая здоровая! — Эрен, — сказала Микаса, сидевшая до этого тише Фарлана, — если ты поможешь им — они нас отпустят. Эрен опустил голову, словно крепко задумался.