What is your name? (where is your heart?)

С твоих купюр не бывает сдачи. Сидишь в углу, попиваешь чивас: Ну вот, умела так много значить – И разучилась.

Она просыпается, с трудом продирает глаза и садится на кровати. На пальцах, которыми она трет лицо, остаются жирные следы туши для ресниц и темно-фиолетовых теней. Ее зовут Алексис Рассел. Ее зовут Элис Раскин. У нее столько имен, что хватило бы на маленькую группу дошкольного воспитания. Она с трудом вспоминает, что годы назад ее звали Алекс Руссо. Алекс слышит, как кто-то принимает душ в соседней квартире, как ругаются соседи снизу. От окна тянет сыростью и подгоревшим кофе и еще немного бетонной пылью. Алекс Руссо просыпается в Новом Орлеане Лекси Розин спустя шесть лет после совершеннолетия. Лекси работает барменом в захудалом подвальном баре, куда частенько заглядывают нищие джазовые музыканты, бездарные художники и барыги. Иногда кто-то из них выбирается на маленькую дощатую сцену, чтобы спеть или сыграть что-нибудь. Лекси тихо подпевает себе под нос, но все кругом почему-то решают, что она одна из девиц, что явилась в большой город в надежде на шик и блеск, с детства мечтающая быть певицей. В детстве Алекс Руссо мечтала быть ведьмой, но у нее ничего не вышло. Так что вряд ли она хоть чем-то отличается от этих неудачниц. - Спой нам, детка, - просит кто-то из постоянных клиентов. Вместо ответа Лекси показывает ему средний палец. Она уедет отсюда в Майами или Феникс через несколько месяцев, поэтому она давно перестала запоминать чужие – да и свои - имена. Она зовет их зайчиками, котиками, дорогушами. Они улыбаются ей, пока она протирает бокалы мятым несвежим полотенцем, пока она драит стойку серой тряпкой, пока расставляет бутылки с виски и джином. Лекси Розин исчезает из города, когда в Новый Орлеан приходит гроза. Она оставляет квартиру, работу, вдрызг пьяных, но любящих ее клиентов. Она садится в автобус, следующий по направлению на запад, у нее за плечами рюкзак и старый Меркури 2 – это все, что ей остается от ее жизни. Лекси не прощается с Новым Орлеаном, знает, что не будет скучать. Через два дня в Феникс приезжает Эшли Роттон. Эшли ненавидит свою работу, Эшли ненавидит пустыню, кактусы и жару, но остается. Она работает в кафе быстрого питания, где обстановка, мебель и меню были неизменны с восьмидесятых годов прошлого века. Она работает в ночную смену и возвращается в крохотную квартирку насквозь пропахшую тяжелыми восточными благовониями и жаренной рыбой. В одну из ночей, когда Эшли, едва переставляя ноги, тащится с работы, из темноты переулка в желтый свет фонарей выступает мужчина. Он говорит типичное: - Давай деньги и телефон. Эшли замирает на несколько секунд, раздумывая есть ли у нее вообще деньги, и грабитель принимает это замешательство за сопротивление. Он бьет ее больно, наотмашь, не жалея сил, по щеке, но боль водой растекается по скуле, шее и затылку. Она совсем не ждет этого, поэтому падает лицом обдирая шею и бедро там, где некрасиво задирается юбка. К счастью для нее, мужчина даже не замечает этого. Он просто хватает ее сумку, разворачивается и уходит. Эшли остается лежать на дороге. - Это твое наказание, - говорит Алекс из соседней витрины. Алекс лет шестнадцать на вид. А у Эшли, кажется, шизофрения. У нее кровоточат губы, острой болью взрывается щека, стоит ей попытаться заговорить. Эшли сидит на пыльном асфальте, осторожно ощупывает оцарапанное о камни бедро, а потом поднимается и бредет домой. Она не знает, как будет выживать без денег еще неделю до зарплаты. Когда Эшли засыпает, ей снится Нью-Йорк, уютное семейное кафе и квартира над ним. Ей снятся ее мама и отец, который всегда любил ее больше всех. Ей снится ее младший брат Макс, который сейчас, наверное, занимается семейным бизнесом. Вот только Джастин ей никогда не снится. Он победитель, а она не желает помнить о собственных поражениях. Она забывает о нем, как забывала о своем имени. Ссадина с губы сходит только через две недели, но остается тонкой полоской белого шрама в самом уголке. Эшли отрезает длинные волосы, красит их в розовый, и становится Амелией Рошер. Весь Нешвилл насквозь пропитан кантри, а Амелия всегда ненавидела кантри и все, что связано с ковбоями. Это единственная причина, почему она идет работать в рокерский бар. Через три месяца работы, запах табака, травки и кожи намертво въедается ей в волосы и одежду. Она сама ходит по городу в кожаной куртке с заклепками и с неизменной жвачкой. Ее уже узнают в районе по высоким каблукам, музыке в наушниках и вечно скучающему выражению лица. У Амелии на запястье черной ручкой аккуратно выведено «Нешвилл». Крутые парни из бара зовут ее на свидания, и она отвечает: - Я подумаю. Ее раздумья обычно длятся до следующего переезда. Исключение она делает для мальчика, которого она встречает в супермаркете. Он приветливо улыбается, как и положено служителю банка. Его зовут Мейсон, у него темные короткие волосы и карие глаза. Когда она соглашается на свидание, Мейсон ведет ее в кино и ресторан. Он открывает перед ней дверь, пододвигает стулья, подливает ей вино. Она приходит со свидания и перекрашивает волосы в синий. Свет мой зеркальце, это не наказание, - думает она, - Я не злюсь на брата, кто-то должен был проиграть, но почему я? Ни одно зеркало в доме ей не отвечает. В каждом городе она покупает по небольшой подвеске для браслета. В Бостоне ей достается маленькая серебрянная утка. Здесь в ее документах значится Эбигейл Расс, и она работает в одном из дорогих ресторанов на Бикон-Стрит. Мэр Бостона приходит к ним по утрам, просит чашку кофе и улыбается шуткам Эбигейл. У Эбигейл прямые светлые, выжженные перекисью волосы, милое личико и огромные грустные глаза. Именно за свои грустные глазки Эбби и получает больше всего чаевых. Все меняется в один из четвергов, когда один из деканов технического факультета MIT строит ей глазки. Она наливает ему лучшее красное вино, что у них есть – по тысяче за бутылку – и видит их. Если не знать их страшную тайну, то можно подумать, что они обычная семья, ничем не примечательные посетители. Старшие Руссо выглядят постаревшими, но счастливыми рядом с двумя сыновьями. Макс выглядит совершенно чужим, но она узнает его: он становится высоким, худым, но его ямочки на щеках остаются такими же очаровательными. А вот Джастин выглядит прежним, даже прическу не сменил за столько-то лет. За их столиком сидит незнакомка. Девушка – очень даже милая – льнет к Джастину каждые тридцать секунд, обнимает его каждую минуту, целует – каждые три. Когда Макс подходит к стойке бара за бутылкой белого вина, она гадает, узнает ли он ее. Чёт или нечет, - думает Эбигейл. И он не узнает ее. Лишь расплачивается за бутылку и бросает ей быструю улыбку, словно скомканную купюру чаевых. Эбби чувствует разочарование, но она понимает его: к этому моменту от Алекс Руссо в ней не остается ничего, даже взгляда. Администратор просит ее: - Эббс, помоги, а? И протягивает ей тряпку. Это не входит в ее обязанности, но вытереть зеркала в туалетах не так уж сложно, пока они разбираются с их глобальными проблемами. В женском туалете ее ждет сюрприз: девица, что пришла с Джастином, заливисто смеется, разговаривая по телефону. - Он такой идиот, - говорит подружка Джастина, - сделает все, что я скажу! Я же говорила, что он умник только на первый взгляд! Эбигейл безучастно продолжает полировать зеркало. Это не мое дело, - мысленно повторяет она, - Это не мое дело. В мужском туалете зеркало куда меньше, но судьба словно издевается над ней. Джастин тоже не узнает ее, но вежливо улыбается ей, когда заходит. Когда он скрывает в туалетной кабинке, она пристально разглядывает свое лицо, обезображенное изменениями до неузнаваемости. Она не злится ни на Джастина, ни на родителей, ни на судьбу. Даже на себя она почти не злится. Просто меньше всего на свете, она хочет возненавидеть семью, поэтому предпочитает ненавидеть дерьмовую работу, крохотное жилье и девочек-неудачниц, чьи маски она носит. - Меня зовут Эбигейл Расс, - говорит она зеркалу, чтобы оно не забыло чье лицо должно отражать. - А я – Джастин, - смеется ее брат в кабинке. Она достает помаду из кармана формы и подкрашивает губы. А потом Алекс Руссо, спящая вот уже семь лет, просыпается в ней. Бросай её, - пишет Эбигейл на зеркале помадой, - Она сука. - А. Она знает, что Джастин увидит надпись и поймет все как надо, он поймет все правильно. Это не мое дело, - повторяет она, пробираясь сквозь толпу людей и столы к выходу. Когда Эбигейл садится в автобус до Буффало, в Бостоне начинается дождь. Очередную, восемнадцатую по счету, новую жизнь она начинает, любуясь Ниагарскими водопадами. Она придумывает себе новое имя – Эмбер Роттен. Она работает в отельном ресторане, и в этот раз даже почти довольна своим местом. Он приходит в бар и садится за барный стул. Он просит у нее джин с тоником и сидит до самого закрытия, только и делая, что наблюдая за тем как она работает. Эмбер конечно же узнает его, просто делает вид, что не знает ни его имени, ни привычки по утрам отгонять ее от зеркала. - Мы закрываемся, - сообщает она ему в час ночи. Джастин смотрит на нее, не отрываясь, и просит: - Можно я останусь? У Эмбер нет причины ему отказывать. Она пожимает плечами и идет убираться после смены. Брат Алекс Руссо продолжает смотреть на нее, но ей все равно: она убирает со столов скатерти, протирает стулья, собирает посуду… Он присоединяется к ней, когда она собирается начать мыть пол. Джастин отбирает у нее тряпку, стаскивает черный пиджак и закатывает рукава у рубашки. Она смотрит на то, как темнеет, намокая, паркет, как становится грязной в ведре вода. - Почему бы тебе не сделать это с помощью магии? – спрашивает она безэмоционально. - Потому, что у меня больше нет магии, - спокойно отвечает Джастин, продолжая возить мокрой тряпкой по полу. Она поднимает на него глаза. Сквозь ее зрачки на него смотрит уставшая спать Алекс Руссо, которая не собирается больше никуда бежать. Над Буффало висит небо, по которому рассыпано целое море звезд.