Чудовище с зелеными глазами

— Бесстыдница! Блудница! — визжал Зенья, от возмущения подпрыгивая так, что задники шлепанцев стучали по пяткам. — Куртизанка! Распутница! Делая паузы, чтобы заглянуть в лежащий на столе словарь синонимов японского языка, он продолжал: — Подстилка! Потаскуха! Проститутка! Шлюха! Даже в эту минуту ты, глядя мне прямо в лицо, прижимаешься к другому мужчине! Китани сложился в просящем прощения поклоне, пережидая, когда словарь (нужно было покупать подешевле и попроще, а не многостраничное издание Академии наук) исчерпает свои возможности и можно будет встать. Сам Зенья обычно не мог в скандале и двух слов красиво связать, по какой причине и пользовался ораторскими пособиями. — Ну что ты молчишь?! Оправдывайся! Я же к тебе обращаюсь, между прочим! Китани было больно слушать, как надрывается Зенья. Втолкуешь что-то разумное этой бесчувственной твари, как же. Ей бы только поспать, поесть и на мужчинах повисеть, а там хоть трава не расти. Пригрели змею на груди, отнеслись по-родственному, комнату отдельную как полноправному члену семьи дали, а она... — Почему, ну почему я опять нашел тебя на его коленях? — Китани стоически перенес пинок под ребра. — Конечно, он не чужой нам обоим человек, но как ты не можешь понять, что от этого мне еще обиднее! ...А она только зелеными глазами хлопает, будто ее это ничуточки не касается. Все они, бабы, такие — предадут и не поморщатся. — А я тебе так доверял! Да уж, иной настолько собственному телохранителю не доверяет, насколько Зенья этой хладнокровной дряни, всегда о ней только хорошее, лучший кусок за столом — ей, блестящие побрякушки — ей, все внимание — ей. Но неужели такая оценит? Только молодой хозяин отвернется, как она ну хвостом вертеть: то к Кунихито подластится, то к Китани в комнату проберется. Правильно в словаре синонимов господа языковеды про таких пишут. Зенья уже бурно рыдал: — Я тебя не виню — насильно мил не будешь! Оставайся с ним, если я тебе совершенно безраз... безразли... безразличен! Тяжелые тепловатые слезы нет-нет да и попадали на Китани. Спине становилось мокро, а сердцу — грустно. — Ах, ты разрываешь мне душу... — всплеснул Зенья руками и упал на пол, плохо изображая полное эмоциональное истощение. Кристи наконец выплюнула прядь волос Китани, которые вяло пережевывала в течение всей сцены и, мазнув того длинным хвостом по щеке, заковыляла к Зенье. Китани вздрогнул и побледнел. Предательница! Приспособленка! Куртиз… Ээээ… Кажется, это уже было. Китани споткнулся на середине мысли, но лишь на мгновение. Стерва! Поганка! Мерзавка! Непорядочная самка игуаны без моральных принципов! Зенья подхватил игуану под сморщенные лапы и прижал к груди: — Ты все-таки выбрала меня, девочка? Умница! Красавица! Любимица! Хочешь, Китани сошьет тебе новую юкату? Красивую-красивую, шелковую-шелковую? Хочешь? А ты заметила, что я сегодня вымыл голову клубничным шампунем, специально ради тебя? Ну как, вкусно? Жуй на здоровье и больше не заставляй меня ревновать, договорились? Словарей в Японии не так уж много!