Реквием по мечте

«Perhaps travel cannot prevent bigotry, but by demonstrating that all peoples cry, laugh, eat, worry and die, it can introduce the idea that if we try and understand each other, we may even become friends.» *

— Maya Angelou

      Гермиона была несколько сбита с толку, когда открыла глаза и не узнала своей комнаты.       Вместо высоких сводчатых потолков и ярких солнечных лучей, которые каждое утро проникали в большие окна, она обнаружила низкие потолки и полное отсутствие солнца. В камине горел огонь, а в комнате был совершенно другой, новый для нее запах. Она повернулась на другой бок и оглядела себя. Оказалось, на нее наброшен тонкий шерстяной плед. Одним уголком он слегка касался ее щеки. Сделав глубокий вдох, Гермиона обнаружила, что именно он и был источником странного запаха.       Эта комната отличалась от других, в которых ей когда-либо доводилось бывать, но в то же время казалась странно знакомой. Она закрыла глаза и вдохнула еще раз. Аромат специй и сосны наполнил ее легкие. И вдруг Гермиона узнала этот запах. Она в тревоге распахнула глаза и, приподнявшись, села на диван.       Она все еще находилась в комнате Северуса Снейпа.       — Я бы не советовал вам двигаться так быстро. Конечно, если вы желаете испытать те же неприятные ощущения, что и вчера днем, вы можете двигаться в любом темпе, который вам нравится.       Гермиона повернула голову в ту сторону, откуда доносился голос, и в противоположной части комнаты увидела Снейпа. Он сидел за столом викторианской эпохи, в одной руке у него была чашка чая, а в другой — перо темного цвета. Его голос был таким же шелковистым и глубоким, и Грейнджер невольно задалась вопросом, как так получилось, что укус Нагини не повлиял на его голосовые связки. Отбросив подобные мысли, она повернулась к нему лицом.       — Сколько сейчас времени? — тихо спросила она.       — Почти десять.       Глаза Гермионы от удивления расширились:       — Я так долго спала?       Снейп лишь кивнул в ответ, а затем опустил голову и посмотрел на исписанный чернилами пергамент, лежащий перед ним.       Гермиона еще на мгновение задержала на нем свой взгляд, а после отвернулась и принялась разминать затекшие мышцы. Когда она согнула спину и вытянула вперед руки, то обнаружила, что болезненные спазмы, которые сотрясали вчера все ее тело, почти исчезли.       Хвала Мерлину.       Расположив руки по обе стороны от ног и упершись ими в диван, Гермиона хотела было встать. Но, не сделав и шага, тут же рухнула обратно. Очевидно, ее ноги так одеревенели, что не воспринимали простые сигналы ее мозга.       — Возможно, ранее вы меня не совсем поняли, — оторвав глаза от пергамента, Снейп подал голос, щедро сдобренный ядом. — Если вы не хотите ползти на четвереньках обратно до самой гриффиндорской башни, то вам не следует сейчас двигаться.       Гермиона взглянула на него, собираясь возразить, но вдруг передумала. Смысла спорить со Снейпом не было — особенно когда он был прав. Своим упрямством она ничего не добьется. Проглотив гордость, она посмотрела на свои руки. Северус смотрел на нее еще какое-то время, прежде чем снова обратить свое внимание на лежащий перед ним пергамент. Нервно поежившись, она принялась вспоминать события вчерашнего дня.       Кто бы мог подумать, что Снейп может быть таким заботливым?       Думая о нем в последнее время все чаще, она бы охарактеризовала его скорее как резкого, язвительного и сурового. Но заботливым? Никогда. Ей вдруг вспомнилось напряженное выражение его глаз, когда она рассказывала о том, что случилось с ней в Малфой-мэноре, и ту ярость, которая будто поднималась в нем волной, и не могла понять, в чем дело. Его сильные руки бережно поддерживали ее, проявляя при этом предельную осторожность, чтобы не усугубить ее болевые ощущения. И в довершении всего тот факт, что он привел ее в свои личные покои, чтобы за ней присматривать.       Но почему? С какой целью? Грейнджер было трудно представить, чтобы этот человек заботился о ком-то, а тем более о ней самой. Она почти ничего не знала о нем, кроме того, что он был ходячей дихотомией. Когда она, наконец, подняла взгляд от своих рук, то увидела, что он все еще пристально наблюдает за ней. Его рука, держащая перо, застыла в воздухе. Гермиона тут же опустила голову, стараясь понять, почему ей так неловко всякий раз встречаться с ним взглядом.       Пока она теребила уголок шерстяного пледа, раздался звук отодвигаемого по каменному полу стула, а затем послышалась уверенная поступь шагов, и, спустя несколько секунд, Снейп подошел к дивану, на котором расположилась Гермиона. Она не поднимала головы, пристально вглядываясь в его черные ботинки, когда он остановился прямо перед ней. Когда он, наконец, заговорил, лишь тогда она подняла голову, встречаясь с ним взглядом.       — Как вы себя чувствуете?       Гермиона на мгновение заколебалась, все еще находя несколько абсурдным тот факт, что она ведет подобные разговоры ни с кем другим, а именно с Северусом Снейпом.       — Хорошо. У меня затекли все мышцы, онемели конечности и сильная слабость. Но, безусловно, мне намного лучше, чем вчера.       Снейп кивнул, но ничего не ответил.       Чувство неловкости заглушило все остальные, и Гермиона, снова посмотрев на свои руки, сказала первое, что пришло на ум:       — Я… э-э-э… Я хотела поблагодарить вас за то, что вы вчера для меня сделали… Я хочу сказать, вам совсем не обязательно было, конечно, но вы это сделали… и э-э-э… Я думаю, что я просто… — она замолчала, с каждой секундой чувствуя себя все более глупо.       — Вполне внятно, профессор Грейнджер, — с насмешливым видом прервал ее Снейп.       От смущения Гермиона побледнела и принялась вновь изучать свои пальцы, не зная, что еще сказать. Северус, однако, избавил ее от дальнейших раздумий на этот счет, проговорив:       — Не за что.       Искренность, звучавшая в его голосе, казалась неподдельной, и Гермиона подняла глаза, вновь встречаясь с ним взглядом, и улыбнулась мягкой благодарной улыбкой.       — Я уйду, как только смогу встать. Вы были очень добры, а я достаточно долго навязывала вам свое присутствие…       — Можете оставаться до тех пор, пока полностью не восстановитесь, — перебил ее Северус, направляясь к тому же креслу, в котором сидел прошлым вечером. Он легко поднял его и поставил на то же место, что и раньше. Четыре резные ножки утонули в безупречной мягкости персидского ковра. Он опустился в него и посмотрел бездонными глазами на свою гостью. — Вы не назвали бы меня добрым, выстави я вас за дверь до того, как ваши силы полностью восстановятся.       Гермиона в ответ на это замечание лишь моргнула и промолчала.       — Есть еще один щекотливый вопрос, который я хотел бы с вами обсудить, — продолжил Северус, и Гермиона в замешательстве нахмурилась, а в глазах загорелись искорки любопытства.       — Конечно, — быстро ответила она. — Я в долгу перед вами за помощь, которую вы мне оказали.       Губы Снейпа сжались в тонкую линию, а брови сошлись на переносице. Очевидно, мысль о том, что Гермиона теперь в долгу перед ним, он не приветствовал, да и не рассматривал свой вчерашний поступок именно так.       — Несколько лет назад, — начал он, игнорируя комментарий Грейнджер и совершенно неподвижно сидя в кресле, — я экспериментировал с различными зельями, которые… дистанцировались от общей программы того, что было принято и практиковалось в волшебном мире. — Он сделал паузу и какое-то время просто смотрел на нее. — Я уверен, что вы слышали уже о подобном с тех пор, как мой учебник по продвинутому зельеварению на шестом курсе оказался у Поттера.       Гермиона кивнула.       — Да. Конечно, мы и не догадывались, что он ваш, пока… — она замолчала, понимая, что ступила на зыбкую почву, — пока, намного позже…       Лицо Снейпа было серьезным, и на какое-то время он снова замолчал. Его взгляд с Гермионы переместился на какую-то неопределенную точку в пространстве, и казалось, что мыслями он был далеко отсюда, пока, наконец, не пришел в себя.       — Довольно, — мягко проговорил Северус и откашлялся. — Причина, по которой я решил поговорить с вами об этом, заключается в том, что какое-то время я много экспериментировал и пытался создать зелье, нейтрализующее последствия круциатуса.       От удивления Грейнджер подняла одну бровь.       — Вам удалось это сделать?       На лице промелькнул и тут же исчез слабый след улыбки.       — Как я уже сказал, я экспериментировал. Я был бы рад возможности продолжать эти исследования. Но когда я… стал шпионом Ордена, время стало для меня роскошью, которую я не мог себе позволить.       Гермиона удивленно смотрела на него. Он никогда не интересовался, как прошел ее день, не говоря уже о том, чтобы рассказывать что-то хоть отдаленно личное о себе. Тем не менее, здесь и сейчас он делился с ней событиями из своего прошлого, и Гермиона даже намеком не показала ему, насколько ей это интересно. Это было что-то новое и невероятно восхитительное, и она вдруг почувствовала, как от волнения ее сердце колотится где-то в ушах.       — Ну, конечно, — начала она, но затем сделала паузу, не зная, как продолжить, — конечно, со всем, через что вы прошли, будучи в рядах Упивающихся смертью, — продолжила Грейнджер, тщательно подбирая слова. — Я думаю, что вы, должно быть, страдали от того же, что и я.       Мгновение Снейп молчал, а затем тихо ответил:       — Да.       У нее перехватило дыхание.       — И вы так и не нашли времени, чтобы помочь себе?       Лицо его снова стало хмурым, и Северус ледяным тоном выплюнул:       — В следующий раз, профессор Грейнджер, будьте уверены, что это первое, что стоит у меня на повестке дня.       Он поднялся, чтобы выйти из комнаты.       — Нет. Подождите, пожалуйста, — с сожалением проговорила Гермиона, схватив его за полы черной мантии. Зарывшись пальцами в теплую ткань, она поняла, насколько это было бессмысленно. Ее слабой хватки было бы недостаточно, чтобы его удержать, реши Снейп действительно уйти.       Но он неожиданно остановился на полпути и повернулся, посмотрев на нее сверху вниз. В глазах его плескалось любопытство.              — Мне жаль… Я не это имела в виду. Я… — Грейнджер сделала паузу, глубоко вздохнула и продолжила: — Я хотела сказать, что мне очень жаль, что вам так до сих пор и не удалось приготовить нужное зелье.       Достаточно долгое время Снейп смотрел на нее сверху вниз. Почувствовав себя глупо, Гермиона выпустила из пальцев его мантию и снова принялась разглядывать свои руки. Сквозь звук потрескивающего огня в камине она услышала, как он снова опустился в кресло.       — Как и мне, — сказал он, наконец.       Она подняла голову и храбро встретила его пристальный изучающий взгляд. Казалось, его темные глаза что-то искали на ее лице, хотя она не была в этом уверена. Наконец, он продолжил:       — Теперь, когда я занимаюсь только преподаванием, у меня появилось гораздо больше свободного времени, чем раньше.       Гермиона неверяще моргнула и удивленно уставилась на него.       Гораздо больше времени?       У нее самой едва хватало времени, чтобы вспомнить о еде. Неудивительно, что он был таким худым и вспыльчивым, когда она училась в школе — у него никогда не было времени на полноценный прием пищи или сон, не говоря уже о том, чтобы экспериментировать с зельями, которые могли облегчить его боль всякий раз, когда он возвращался с собраний Упивающихся смертью.       — Если вы хотите, — смущенно продолжил Северус, все еще удерживая ее взгляд, — я бы мог что-нибудь придумать, что могло бы помочь вам с вашей проблемой.       Гермиона все еще продолжала молча смотреть на него, не веря, что это происходит на самом деле. Она чувствовала себя так, словно шла по коридорам Хогвартса, и перед ней вдруг материализовалась дверь, которой никогда раньше не было. Ее мысли пустились вскачь, обдумывая, какие возможности открываются перед ней. Это было сродни новому рассвету, замаячившему на горизонте.       Грейнджер также уловила скрытый смысл в словах Снейпа. Любые эксперименты с зельями на таком уровне обычно требовали одобрения Министерства. Однако у нее было такое чувство, что с Министерством он не собирался вести никаких дел. А потом ей в голову пришла другая мысль, и она нервно прикусила ноготь.       — Разве вам больше не нужно это зелье? У вас ведь все еще… — она замолчала и закусила нижнюю губу, — все еще случаются рецидивы?       Северус смерил ее ничего не выражающим взглядом и ответил:       — Нет.       — Оу.       Черт возьми, тогда со мной что не так?       — Я подозреваю, — продолжил он спустя мгновение, заметив, что Гермиона глубже вжалась в диван, — что то, что пережили вы, должно было повлиять на вас… на более постоянном уровне. В моем случае проклятье предназначалось для демонстрации власти, силы и ранга. Темному… — он сделал паузу, откашлялся и, поправив сам себя, продолжил: — Волдеморту, в конце концов, нужны были его пешки.       Гермиона кивнула, и на какое-то время в комнате воцарилось молчание. Затем, собравшись с мыслями и сделав несколько глубоких вдохов, она посмотрела ему в глаза и спросила:       — Как вы думаете… Я имею в виду, основываясь на вашем опыте и на том, что вы видели и изучали, я буду мучиться от последствий всю жизнь?       Все так же бесстрастно Снейп посмотрел на нее со своего места, а затем тихо сказал:       — Я не знаю.       И вновь в комнате воцарилось неловкое молчание. Гермиона поймала себя на том, что снова нервно теребит уголок шерстяного пледа, лежащего у нее на коленях. Хотя тело ее оставалось совершенно неподвижным, разум продолжал лихорадочно работать. Только что Снейп предложил ей помощь в том, что долгое время считалось невозможным. И хотя она чувствовала себя неуютно, сидя в непосредственной близости от него, в то же время она была тронута его предложением.       Гермиона поерзала на диване, пытаясь сесть поудобнее, и посмотрела ему в глаза.       — Не могли бы вы показать мне? — попросила она. — Возможно, я могла бы помочь вам. Мне всегда нравились зелья, но с тех пор, как я окончила школу, я уделяла им слишком мало времени.       Снейп удивленно приподнял бровь:       — Я и не знал, что вас так увлекает этот предмет.       Гермиона решительно кивнула:       — С первого дня в школе, когда вы говорили о том, что можете научить нас, как заткнуть пробкой смерть. Я всегда находила зельеварение увлекательным.       Снейп опустил голову и принялся теребить пальцами эбеновую палочку. Контраст между его бледной кожей и черной палочкой был невероятно разительным. Не поднимая на нее глаз, он сказал:       — Мне не нужно одобрение Министерства, чтобы сделать это. Я думаю, что с меня хватит служения на несколько жизней вперед.       — Конечно, — немедленно ответила Гермиона, а затем решительно добавила: — Даю вам слово, что ни одной живой душе я не скажу ничего об этом.       Северус поднял голову и посмотрел на нее, одарив первой мягкой улыбкой.       — Не беспокойтесь, я в вас не сомневаюсь. Я наблюдал за вами еще с тех пор, как вы были ребенком, профессор Грейнджер. Я верю, что вы человек слова.       Гермиона широко улыбнулась в ответ на его слова. Насколько она помнила, это был первый настоящий комплимент, который он ей когда-либо делал. Его слова проникли, казалось, под кожу, вызвав озноб. А потом ее лицо внезапно нахмурилось.       — Я вдруг подумала вот о чем, — она принялась объяснять, когда Снейп вопросительно поднял бровь. — Я все время забываю, что вы больше не преподаете зельеварение. Если мы воспользуемся школьной лабораторией, Гораций обязательно поймет, что что-то происходит. Я даже не подумала об этой возможности.       Он встал с кресла и попытался вернуть его на место.       — У меня есть собственная лаборатория здесь, в моих личных покоях, — сказал он, указывая на дверь в левой части комнаты. — Может быть, она не такая большая, как у Горация, но она все равно сможет послужить нашей цели.       Гермиона посмотрела туда, куда указала его рука, и кивнула.       — Когда мы сможем начать?       — Сначала мне нужно провести кое-какие исследования самостоятельно, — ответил Северус. — Я должен поднять все свои старые записи. С тех пор, как я в последний раз их просматривал, прошло уже довольно много времени. — Он сделал паузу и строго посмотрел на нее. — Как часто у вас случаются рецидивы?       Гермиона вновь закусила нижнюю губу.       — В последний раз это случилось два года назад. Нет никаких предпосылок или факторов, с чем я могла бы их связывать, ничего такого.       Снейп кивнул. Когда ответа не последовало, Грейнджер аккуратно сложила плед и положила на диван рядом с собой. Затем, опираясь на руки, она во второй раз за это утро попыталась встать. Какое-то мгновение ее пошатывало. Но Северусу хватило времени пересечь комнату и встать рядом на случай, если она вздумает упасть.       — Я в порядке, — заверила его Гермиона, немного смутившись.       Он ничего не ответил, но пошел рядом с ней, когда она направилась к дальней стене, где, как она помнила, была входная дверь. Ее шаги были медленными и неуверенными. Он замедлил свои шаг, чтобы соответствовать ей. Когда, наконец, Грейнджер добралась до стены, то повернулась лицом к своему молчаливому провожатому. В течение довольно долгого времени она пристально вглядывалась в его лицо, отмечая про себя высокие скулы и жесткую линию его подбородка. Затем, будто опомнившись, быстро отвернулась.       — Еще раз спасибо вам за вашу… помощь. Я… — Гермиона замолчала на какое-то время, а затем твердо посмотрела в лицо Снейпа. — Доброта — это редкость… — она колебалась, — но это не то, что легко забывается.       Северус вновь взглянул на нее сверху вниз. Его высокая фигура уже не казалась ей такой зловещей, как месяц назад. Вполголоса он пробормотал пароль, и с громким треском каменная дверь открылась, выпуская ее в темный коридор. Гермиона повернулась, собираясь выйти, как вдруг услышала:       — Вы совершенно правы, профессор Грейнджер. Это действительно редкость, — тихо сказал Северус.       Она обернулась, чтобы еще раз на него взглянуть, и улыбнулась. Языки пламени от факелов на стенах отбрасывали незатейливые блики, танцующие на ее лице, и мгновение спустя она повернулась и направилась к винтовой лестнице, что вела в главный коридор.       Снейп остался стоять на месте, прислушиваясь к удаляющемуся звуку ее легких шагов. Когда они стихли, он еще несколько секунд стоял на пороге своих комнат, а затем вернулся обратно и запер дверь.       

***

      Гермионе потребовалось всего два дня, чтобы полностью прийти в себя.       Первый день пришелся на воскресенье, и она была рада, что ей не придется идти на занятия до тех пор, пока она хотя бы частично не оправится после рецидива. В понедельник она все еще передвигалась медленнее, чем обычно. На выходе из Большого зала после завтрака Гермиона поймала изучающий взгляд Снейпа. С тех пор, как она покинула его комнаты, он не сказал ей ни слова. Но ее это совершенно не пугало. Она понимала, что совсем не обязательно сидеть рядом друг с другом во время совместных трапез, ведя дружеские беседы, или проводить долгие вечера, обмениваясь историями до поздней ночи только лишь потому, что он предложил ей помощь.       В отношении этого Грейнджер была более реалистична.       В тот же день Кобик прилетел с письмом от Гарри, в котором ее друг подробно рассказывал о свадебных приготовлениях, более вероятно под диктовку Джинни, и краткое изложение того, что происходило в отношении Малфоев.       По-прежнему никаких известий от Малфоев. Обыскали поместье сверху донизу — там все в точности так же, как было. Как будто они исчезли без следа. Бакли хочет, чтобы ты тоже в этом участвовала. Он утверждает, что ты гениальна, или что-то в этом роде. Если в ближайшее время что-нибудь не прояснится, то мне придется забрать тебя на пару выходных.       Далее Поттер интересовался в своем письме, как продвигается ее преподавательская деятельность, и о других обыденных моментах ее жизни. Закончив читать письмо, Гермиона почувствовала странную тоску. Впервые встретившись в одиннадцатилетнем возрасте, они с Гарри так редко расставались, что она уже забыла, каково это так сильно по нему скучать.       Без Гарри и Рона Хогвартс был совсем другим.       Погруженная в свои мысли, она вздрогнула, когда из окна донесся негромкий шум. С тревогой посмотрев в сторону источника шума, она увидела рыжевато-коричневую сову, которая сидела на карнизе за закрытым окном, нетерпеливо ожидая, когда ее впустят внутрь. Когда Гермиона открыла окно, сова немедленно влетела в комнату и приземлилась на спинку ее любимого кресла.       Кобик возмущенно заулюлюкал.       В прилетевшем почтальоне Грейнджер узнала школьную сову из совятни Хогвартса. Птица послушно вытянула вперед лапку, чтобы она смогла забрать свое письмо. Несколько мгновений она возилась, отвязывая послание. Кобик за ее спиной встрепенулся и принялся летать по комнате, наворачивая круги и явно нервничая.       — Да тише, ты, — строго проговорила Гермиона, поворачиваясь к своему черному маленькому филину. — Никто не собирается занимать твое место.       Казалось, Кобик немного успокоился, но сердито заворчал на бедного рыжика, который благоразумно держался на расстоянии.       Гермиона развернула пергамент. Послание состояло всего из двух предложений, написанных безукоризненным почерком, который она узнала, несмотря на то, что прошло уже несколько лет с тех пор, как видела его в последний раз.       Профессор Грейнджер,       сегодня мой последний урок заканчивается в шесть часов вечера. После я хотел бы заняться нашим проектом.       

СС

      Внезапно, перечитывая короткую записку, Гермиона разволновалась. Прошло уже несколько лет с тех пор, как она вообще занималась зельеварением, кроме тех случаев, когда проходила обучение в аврорате. И, конечно, она никогда не делала ничего, выходящего за рамки теории из учебника. Она даже предостерегала от этого Гарри, когда он следовал указаниям Принца-Полукровки.       Но ее также привлекала перспектива поработать со Снейпом в его стихии. И хотя ни для кого не было секретом, что он страстно увлекался темными искусствами, нельзя было отрицать то, что он был лучшим Мастером Зелий. Несмотря на его грубость и немногословность во время ее обучения, Грейнджер в тайне восхищалась его строгими и жесткими методами преподавания. Именно его критика подтолкнула ее и сделала более решительной на пути к успеху.       Подойдя к своему письменному столу из каштанового дерева, Гермиона достала из верхнего ящика совиное угощение. Часть его она дала рыжей сове, нежно погладив при этом по голове, на что Кобик сердито захлопал крыльями позади нее.       — Спасибо, — сказала она пернатому почтальону, — ответа не будет. Он знает, что я приду.       Маленькая рыжая сова нервно склевала угощение, то и дело поглядывая на черного собрата, а после стремительно вылетела в раскрытое окно.       — Перестань вести себя как ребенок, — укоризненно произнесла Гермиона, подходя к Кобику и отдавая ему остатки угощения. — Ты ведь знаешь, я не собираюсь заводить еще одну сову.       Кобик, подцепив клювом угощение, повернулся спиной к хозяйке, взъерошив перья, на что Гермиона лишь закатила глаза и принялась надевать свою малинового цвета мантию. Погода становилась все более прохладной, и ее вовсе не привлекала перспектива замерзнуть в подземельях до смерти. Грейнджер подхватила свою безразмерную сумку и поспешила на свой последний в этот день урок.       — До свиданья, Ворчун, — бросила она через плечо, выходя из комнаты.       

***

      Уроки чар у седьмых курсов были ее любимыми. Как правило, это были студенты, которые серьезно относились к своей учебе и могли выполнять более сложные заклинания, которыми Гермиона всегда стремилась научить. Но сегодня время тянулось слишком медленно.       Последним был сдвоенный урок у Хаффлпаффа и Равенкло, и пока ученики практиковали невербальное заклинание Конфринго, взрывая и уничтожая предметы вокруг себя направо и налево, профессор Грейнджер то и дело взволнованно поглядывала на часы.       Осталось всего десять минут до того, как я смогу начать варить незарегистрированное зелье с человеком, который, как я думала ранее, ненавидит меня всеми фибрами души.       Ура.       Казалось, десять минут тянулись целую вечность. Но, наконец, урок закончился, и Гермиона, дав всему классу домашнее задание, накинула на плечи мантию и принялась складывать в сумку учебники и пергамент. Как только последний ученик покинул кабинет, она стремительно вышла и направилась к винтовой лестнице, которая вела в подземелья.       Сначала она решила проверить кабинет Снейпа, так как времени было только начало седьмого. К тому же она не знала пароль от его личных комнат, чтобы войти туда без него. Когда она приблизилась к кабинету защиты от темных искусств, то услышала приглушенные голоса. Остановившись на пороге, Гермиона прислушалась.       — Вы мне не верите, профессор? — спросил ученик.       — Я не сомневаюсь в вашей доблести, мистер Бэр, но я бы на вашем месте не был так самоуверен, — ответил Снейп.       Гермиона заглянула в класс и увидела Снейпа, беседующего с тремя студентами Слизерина, одним их которых был Шон Бэр — семикурсник, смутно напоминавший ей Драко Малфоя. У него были такие же светлые волосы, но глаза были невероятно темными для такого светловолосого человека. И хотя до этого момента Шон Бэр не доставлял Гермионе никаких серьезных проблем на ее уроках, она знала, что он придерживается тех же убеждений, что и семья Малфоев — превосходство чистой крови.       — Очевидно, — продолжил Шон Бэр, обращаясь к Снейпу, — за исключением вас, сэр. Я не настолько глуп, чтобы думать, будто смогу обезоружить вас на дуэли, — он сделал паузу и ухмыльнулся своим друзьям, стоявшим чуть поодаль. — Но я готов поставить все свои галеоны на то, что смогу обезоружить любого в Хогвартсе, включая и профессоров.       Губы Снейпа скривились в колючей полуулыбке.       — Вы до безобразия наивны, мистер Бэр. Если вы не будете осторожны, самоуверенность неминуемо приведет вас к краху. Я говорю вам это не для того, чтобы оскорбить ваше юное эго, а чтобы помочь понять, что в мире есть куда больше опасностей, чем вы можете себе вообразить.       — Я говорю вам прямо, сэр, — гнул свое Шон Бэр, — они ничтожны — многие из них. И студенты, и преподаватели. Вы видели, как сегодня я обезоружил Джордана Хэнкса? Он даже не заметил, как это произошло. И я с трудом могу представить, чтобы профессор Трелони могла держать в руках палочку, не говоря уже о том, чтобы оглушить кого-то с ее помощью.       Гермиона улыбнулась и переступила порог кабинета, привлекая внимание всех четырех волшебников, находившихся там.       — Что ж, мистер Бэр, — приветливо сказала она, направляясь в переднюю часть комнаты, ее легкие шаги эхом отдавались в пустом пространстве, — похоже кое-кто готов принять ваш вызов.       Светлая бровь Бэра в замешательстве поднялась.       — Что?       Гермиона подошла к Снейпу, который, казалось, был чем-то крайне раздражен, и положила свою сумку на один из пустых столов, возле которых он стоял.       Вынимая из складок мантии палочку, она невинно спросила:       — Разве я неясно выразилась? Вы сказали, что сможете обезоружить всех в этой школе, включая профессоров, и я рада предложить свою кандидатуру.       Лицо Шона Бэра дрогнуло, но он быстро взял себя в руки.       — Вы готовы сразиться со мной на дуэли, профессор Грейнджер? — он казался взволнованным. — У меня после этого будут неприятности?       Гермиона пожала плечами:       — Не понимаю, почему, так как я явно делаю это в соответствии со своим желанием и это мой собственный выбор.       Снейп, который до этого хранил молчание, подошел к Гермионе и встал так близко, что она попятилась к рабочему столу. Ворвавшись в ее зону комфорта, Северус прошептал:       — Не делайте этого.       Гермиона нахмурилась:       — А почему бы и нет? — прошептала она в ответ, слегка запрокинув голову, чтобы поймать его взгляд. — Этот мальчишка такой же высокомерный, как Малфой, если не больше. Вы же сами говорили… Гордыня — вещь опасная.       Снейп сглотнул и наклонил голову ближе к ней.       — Вы еще не совсем оправились после вашего… приступа. А Шон… на удивление хорошо обращается с палочкой.       Гермиона в замешательстве уставилась на него.       Неужели его действительно беспокоит ее благополучие? Ее лицо вспыхнуло, а внутри что-то сжалось от этой мысли. Странное новое чувство шевельнулось в ней. И все же рациональная сторона ее личности подумала, что его слова прозвучали чертовски снисходительно.       Грейнджер прищурилась:       — Правда, профессор, — ледяным тоном заметила она, — удивительно, что вы вообще согласились принять мою помощь в работе над зельем, поскольку вы явно не верите в то, что я могу обезоружить студента. Должно быть, вы удивлены, что я пережила войну.       Шон Бэр и двое его спутников наблюдали, как двое профессоров сердито перешептывались друг с другом. Лица троих студентов выражали крайнее замешательство.       — Я не сомневаюсь в вашем мастерстве обращения с палочкой, — снова зашептал Снейп. — Я просто считаю неразумным сражаться на дуэли сейчас, когда прошло так мало времени с вашего последнего приступа, которые не могут идентифицировать даже целители из Мунго.       Гермиона посмотрела на него, в ее глазах светились вызов и ярость. Спустя несколько секунд этого безмолвного поединка, она отвернулась.       — Мистер Бэр, вы готовы?       Снейп стоял позади нее и выглядел так же, как в тот раз, когда Гарри бросил в него обезоруживающим заклинанием, которое вышло настолько мощным, что сбило его с ног. В нем поднималась волна гнева.       Шон Бэр отошел в дальний конец комнаты по проходу между столами, в то время как двое его прихвостней направились к противоположным стенам. Гермиона осторожно сняла свой темный плащ, оставшись в длинной мантии малинового цвета. Шон смотрел на нее с противоположного конца кабинета и ухмылялся. Его ухмылка действительно могла соперничать с ухмылкой Драко Малфоя. Крепко сжав в руке палочку, она поклонилась. После довольно продолжительной паузы Шон ответил тем же жестом.       Гермиона мгновенно почувствовала силу надвигающегося на нее заклинания. Оно было выполнено невербально, но она почувствовала магию так же легко, как если бы он произнес слова заклинания вслух. Легким взмахом палочки она блокировала заклинание, выставив щит. Кабинет озарился яркой вспышкой света, когда проклятье с громким звуком отскочило от щита. Не теряя времени, Гермиона развернулась и наслала на противника невербальный Экспеллиармус с силой гораздо большей, чем намеревалась.       Времени на ответные действия у Шона не было. Заклинание ударило его, и палочка из его рук через всю комнату полетела в ожидающую ее руку Гермионы. Силы заклинания было достаточно, чтобы вывести его из равновесия, и он упал на каменный пол недалеко от того места, где стоял.       Двое его сокурсников смотрели во все глаза то на дуэлянтов, то друг на друга, не зная, что делать. Однако Гермиона, не обращая на них внимания, повернулась и посмотрела на Снейпа. На губах ее играла торжествующая улыбка. Хотя он и не ответил на этот жест, в его темных глазах она увидела блеск, который заставил ее улыбку сделаться еще шире. Легкими шагами она пересекла комнату. Не было совершенно никаких признаков, что пару дней назад она не могла сделать и шагу без посторонней помощи.       Затем она подошла к Шону, который все еще лежал на полу. Его лицо выражало крайнюю степень удивления и уязвленной гордости. Ведьма наклонилась к нему и тихо сказала:       — Гордыня — опасная штука, мистер Бэр. Почитайте книги по истории; там есть много рассказов про падения огромных империй.       Одной рукой она протянула ему палочку, а другой потянулась к нему, чтобы помочь подняться на ноги, но жестом руки он остановил ее.       — Не прикасайся ко мне, грязнокровка.       Снейп пересек пространство пустого класса так быстро и бесшумно, что если бы они не были в Хогвартсе, Гермиона решила бы, что он аппарировал. Через мгновение он угрожающе склонился над все еще распростертым телом Шона.       — Если я когда-нибудь еще услышу, как вы называете этим словом профессора Грейнджер или любого другого человека, — он выплевывал каждое слово с такой яростью, что Гермиона сама невольно отшатнулась от него, — я лично прослежу за тем, чтобы вас исключили из школы, а также все рекомендательные письма, написанные от вашего имени будут уничтожены в мгновение ока. Вам ясно?       Шон в замешательстве посмотрел на своего Снейпа с того места, где лежал.       — Но… сэр…       Снейп наклонился ниже и грубо схватил его за плечи. На какое-то мгновение Гермионе показалось, что от ярости он попросту задушит молодого человека.       — Двести очков со Слизерина, — прошипел Снейп.       Двое слизеринцев, стоявшие позади Гермионы, немедленно подали голоса:       — Двести очков! Сэр, это вряд ли…       — Не испытывайте мое терпение, — прорычал он, поворачиваясь к своим студентам. — Или же я удвою эту цифру.       В кабинете повисла гробовая тишина. Наконец, Шон вскочил на ноги, забрал свою палочку у профессора Грейнджер, после чего он и его приятели поспешили прочь, не оборачиваясь даже для того, чтобы собрать свои вещи.       Какое-то время Снейп, нахмурившись, сидел на корточках. Затем, успокоившись и уперев руки в бедра, он легко поднялся на ноги и опустил голову. Из-за густой завесы черных волос Северус внимательно посмотрел на Гермиону.       Она ничего не говорила, но тоже пристально изучала его взглядом. Наконец, он тихо сказал:       — Он не имел права говорить вам это.       Гермиона взглянула на свою палочку, рассеяно покручивая ее пальцами.       — Ничего нового. Я слышала это уже много раз.       Снейп нахмурился. Гермиона не смогла разгадать его эмоций.       Сочувствие? Печаль? Жалость?       — Тем не менее, это не означает, что они правы, — ответил он, наконец, делая неуверенный шаг к ней навстречу.       Гермиона кивнула и отвернулась. К глазам подступили слезы, и будь она проклята, если позволит Снейпу их увидеть. А почему, собственно, это ее так беспокоит? Она не плакала из-за этого оскорбления со второго курса.       В то время Гарри и Рон были рядом, и это, казалось, ее не волновало. В такие моменты она обычно отвлекалась на то, чтобы не дать им проклясть наглеца, посмевшего ее так назвать. Но сейчас с ней рядом не было ни Гарри, ни Рона. Она вдруг почувствовала себя очень одинокой, как несколькими часами ранее, прочитав письмо от Гарри.       Гермиона потерла глаза тыльной стороной ладони и попыталась быстро взять себя в руки. Когда она вновь осмелилась взглянуть на Снейпа, выражение его темных глаз поразило ее до глубины души — в них были печаль и понимание.       В конце концов, возможно, не так уж сильно они и отличались друг от друга.       Он довольно долго гипнотизировал ее своим взглядом, прежде чем тихо сказать:       — Умная и бесстрашная… Опасная комбинация, если можно так смело выразиться.       Спустя мгновение Гермиона улыбнулась ему сияющей улыбкой, а затем снова застенчиво посмотрела на свою палочку. Когда она набралась смелости еще раз взглянуть на него, он улыбнулся ей уголками губ и прошел к столу, на котором лежали ее вещи. Взяв в руки ее сумку, он помог ей надеть плащ и произнес:       — После вас, профессор Грейнджер. Если память мне не изменяет, нас с вами ждет зелье, которое мы должны сварить.       

* Возможно, путешествие не может предотвратить фанатизм, но, продемонстрировав, что все люди плачут, смеются, едят, волнуются и умирают, оно может привести к мысли, что, если мы попытаемся понять друг друга, мы даже можем стать друзьями.

— Майя Энджелоу