За туманом прошлого

      Леа все еще не могла поверить, что пошла с Полом в кино. Сидеть в полутьме зала с мальчиком, который доставал ее в детстве, было неловко. Даже немного пугающе. Этот год для нее начинался с одиночества. В школе не было друзей, мама вечно отсутствовала дома. И Лее казалось, что это самое печальное время в ее жизни. Теперь-то все изменилось. В ее жизни появились новые люди, но от этого все только запутывалось. И она понятия не имела, к чему это приведет. — Ты говорила с Несси? — вопрос Розали прозвучал внезапно. Поддавшись мыслям, Леа не сразу поняла вопрос. — Что? — переспросила она. — Что с тобой? Ты какая-то сонная?       Розали подозрительно покосилась на подругу. В последнее время, ей казалось, что Леа избегает ее. Может, это из-за того, что она наседала на нее с разговорами о Ренесми. Они не разговаривали с той с самой ссоры на Хэллоуин. Хейл не считала это правильным. Несмотря на то, что Джейн предала ее саму, Розали все еще скучала по своей подруге. Что уж говорить о таких близких людях как Леа и Ренесми. Они дополняли друг друга, и какая-то глупая ссора из-за старой интрижки не должна была все так испортить.       Еще недавно Розали ничего не знала о Дуаер, кроме того, что та невыносимая стерва. Но теперь она узнала достаточно, чтобы понять, что в душе Ренесми такая же сломленная, как и она сама. Что в какой-то степени она привыкла разочаровать людей. Намеренно или нет, но когда кто-то злился на нее, она не спешила все исправить. Не считала, что к ней можно относится по-другому. Как бы ей ни было стыдно, она не станет вновь извиняться перед Леа. Хейл наделась, что хотя бы Леа не будет такой упрямой, и согласится на откровенный разговор. — Ничего. Роуз, ты можешь не быть такой назойливой с самого утра? — Речь идет о твоей подруге. — Подруги так не поступают. — Как так? Ты прекрасно знаешь, Джас и Несси — это прошлое. — Дело не в этом, ясно? Она просто стерва, ясно? — выдала Клиуотер. — Да. Как я, и как сейчас ведешь себя ты. — Она должна была сказать, что спала с твоим братом. — И что бы это изменило? — Я хочу встречаться с парнем, с которым она еще не успела переспать. Серьезно, это ведь не так много, да? Найти хоть одного парня на нашей планете, который еще не забрался ей под юбку. — Леа! — Что? Скажи, что это нормально, что она спит со всеми без разбора.       Розали чувствовала себя неловко. Она знала, что Леа права. Хейл прекрасно знала, что Ренесми не была в числе скромниц. Однако не хотела поддаваться провокации Леа. Она хотела лишь помирить девушек, а не обсуждать моральное разложение Несси. Если ей захочется сделать замечание, она скажет Дуаер об этом лично, иначе все выглядит как дешевые сплетни у нее за спиной. — Послушай, это ошибка, ясно. И случилось это не сейчас. Как бы она ни хотела, она не может это исправить. — Она назвала меня ханжой. Полоумной, что не выросла из пижамных шорт с рюшами. — Но ведь это правда, — Розали тут же прикусила язык. Она не хотела оскорбить девушку. — В смысле, нет, ты не полоумная, но у тебя есть такая пижама. — А, знаю, но с чего бы мне краснеть? Она всегда так делает. Выставляет меня дурой. Что за мода пошла на секс и прочие извращения? Почему, если я девственница, а она спит со всеми подряд, то должно быть стыдно мне? У меня как раз хватило ума не раздвигать ноги перед всеми парнями этого города. Она правильно сказала. Пора взрослеть и принимать взвешенные решения. И одно из них в том, что пора избавить свою жизнь от шлюховатых подруг.       Розали хотела удержать ее от этих злых слов, но появившийся из ниоткуда парень заставил ее обо всем забыть. — И потом, почему ты ее защищаешь? Разве это не она виновата в том, что с тобой случилось в катакомбах? Если бы не она, ты бы не пошла туда. Разве нет? Хейл поморщилась. Она не хотела вспоминать ту ночь. Избегала любых разговоров об этом. Ее до сих пор преследовал тот могильный холод и тьма коридоров. Вот ей снова почудился тот отвратительный вкус сырой земли. — О боже! — воскликнула она, уронив книги.       Эрик Йорк вырвал ее из череды кошмарных воспоминаний. Он едва не упал на нее. Кто-то из парней врезал ему с такой силой, что из его носа хлынула кровь. Причем ее было так много, что она забрызгала синюю блузку Розали. Капли тут же превратились в темные зловещие пятна, что девушку замутило. Она вспомнила, какой тошнотворный вкус имеет кровь. Вспомнила ту вязкую текстуру, которой с головы до ног ее покрыли в катакомбах. В какой-то момент пол начал исчезать, образуя у нее под ногами липкую красную жижу. Она засасывала ее с хлюпающим, режущим слух, звуком.       Леа не заметила замешательства Розали. Она ошарашенно наблюдала, как парни, что окружали упавшего Йорка, после громкого окрика Джеймса разбредаются по сторонам. — Бог ты мой, Йорк, ты в порядке?       Она кинулась помогать парню. Не сказать, что они были большие друзья, но обычно держались вместе. Леа знала, что значит быть объектом насмешек. Или быть настолько незначительной в школе, что замечают тебя лишь такие же незначительные привидения.       Подоспевшая на подмогу Виктория вытащила носовой платок. Может, не к месту, но Клиуотер улыбнулась. Ей было приятно знать, что она не одна сопереживает Йорку. — Что с ней?       Леа вопросительно взглянула на Викторию. Она не знала, что та имеет ввиду. Затем, сообразив, обернулась назад.

***

— Пока, Эмметт, — Белла передала брату его альбом.       Пока они добирались до школы в его машине, она развлекала себя тем, что писала на полях его альбома всякие милые глупости. Что-то вроде пожеланий, рисовала забавные рожицы. Ее брат в последнее время был непривычно хмурым. Это ее беспокоило.       Передав альбом брату, девушка поспешила в свой класс. Эмметт торопился на урок английского. Кабинет был на третьем этаже, и если бы он не поспешил, то рисковал опоздать, а это создало бы лишние проблемы. К тому же учительница по этому предмету уж больно к нему придиралась. Особенно в свете последних событий.       Коридор был практически пустым, когда мимо него пролетела Ренесми Дуаер. Девушка задела его плечом. От неожиданности парень выронил все вещи, что держал в руках. — Бешенная стерва, — выпалил Эмметт, но та его даже не услышала. Калленн раздраженно начал собирать по полу свои книги. — О, Эмметт, полагаю это твое. — Черт, — буркнул парень себе под нос и обернулся.       Это был мистер Скотт. Он преподавал биологию, один из любимых предметов Эмметта. Парень подумал о том, что учитель мог услышать его. Теперь приходилось выбирать слова, менять повадки, чтобы лишний раз не зарекомендовать себя как психа. — Это твое?       Растерявшись, Эмметт даже не сразу заметил, что потерял альбом. Теперь он был в руках учителя биологии. И он с интересом рассматривал его рисунки. Сердце Эмметта без преувеличения ухнуло вниз.       В альбоме были рисунки, которые теперь могли истолковать неверно. Внутреннее строение птиц и насекомых. Нити нервных окончаний животных. На последних страницах были рисунки Розали. На одном из них она плакала. Он рисовал по памяти тот момент в его комнате, когда довел ее до слез. На другом она была изображена мечтательно смотрящей на звезды той ночью, когда они поцеловались. И просто хмурая Розали. Глупо было рисовать ее. Еще безумнее было приносить рисунки в школу.        Эмметт с опаской взглянул на мистера Скотта, пытаясь понять, что тот скажет. Даже прозвеневший звонок перестал его волновать. Если учитель наткнется на портреты Хейл и свяжет эти рисунки, то он пропал. — Это все глупости, — наконец смог произнести парень и почти грубо выхватил альбом. — Ты всегда был талантливым учеником. Немного неторопливый, но умный и целеустремлённый, но это… — Глупость, я знаю. Да, мне любопытно, как все устроено, но не надо воспринимать меня как второго Эдварда Гейна.       Услышав это, мужчина рассердился. Он был учителем Эмметта еще с начальной школы. Парень успел узнать такое хмурое выражение лица. Эмметт часто испытывал его на себе, если приходил на урок не подготовленным. Мистер Скотт был добродушным парнем, но не давал спуска своим ученикам, если они начинали отлынивать от учебы. — Кто это сделал с тобой, Эмметт? Где тот веселый смельчак, которого я знал прежде? — А то вы не знаете? На минуточку, я тут местный маньяк. Каждый миг в этой школе — это мука, — с жаром выпалил парень.       Эмметту стало противно думать о том, что его считают трусом. Но в этом и заключалось его школьное существование сейчас — не высовываться до конца учебного года. А потом станет легче, кто знает, возможно, ему удастся избежать судьбы парня, что слил все свое будущее в унитаз из-за одной девчонки. Запоздало он понял, что сболтнул лишнего. — Мне пора на урок. Я уже опоздал, — сухо бросил он, пытаясь уйти.       Ему хватит задушевных бесед со школьным психологом, что было теперь прописано в его личном деле. Но мистер Скотт оказался настойчивым. Он схватил парня за локоть. — Не позволяй никому сломать тебя, Эмметт. Не позволяй им отобрать у тебя твое достоинство. И ни в коем случае не отказывайся от того, что тебе дорого.       Парень молчал. У него не было ответа. Звучало это, конечно, круто, вдохновляюще. Но он был не один. У него были родные, которым грозила участь разделить его неудачи, если он так и не найдет способ обелить свое имя. И пока у него не было идей, как это сделать, нужно было лишь постараться не создавать новых проблем. — Знаешь, я обещал сестре не вмешиваться в ее дела, — внезапно сменил тему мужчина. На его лице появилась улыбка. Словно между ними не было никакого напряжения. — Она открыла ветеринарную клинику в Мидвиче. Эмметт кивнул. Он знал этот городок. Мидвич был довольно маленьким и всего часе езды отсюда. Однако парень по-прежнему не понимал, к чему это все сказано. — Ей постоянно не хватает лишней пары рук. Работы у нее много и она частенько набирает студентов. Если тебе интересно, я мог бы с ней поговорить. Ты сможешь понаблюдать за ее работой, и уж она как никто другой знает физиологию животных. Тебе это, несомненно, пойдет на пользу.       Парень не ожидал такого поворота событий. Он ничего не имел против учителя биологии, но его предложение было чересчур великодушным. Мидвич был далек от здешних сплетен. Это определенно не могло не радовать. Кроме того, Эмметту действительно было интересно увидеть, как работают ветеринары. — Вы правда это сделаете? — с надеждой спросил он. — Конечно, ты пока подумай. Я встречусь с сестрой сегодня вечером и все обговорю. А теперь извини, мне пора на урок. — Спасибо, мистер Скотт.       Эмметт широко улыбнулся. Ему нравилась эта идея. Пока он год гостил у родителей Чарли, вдоволь общался с животными. Ему даже приходилось помогать Роберту Свону ухаживать за ними. Больше всего он привязался к его лошадям. Он скучал по ним. Отчасти именно эта фермерская жизнь подтолкнула его рисовать животных. Они были живыми. В них тоже была жизнь. Они так же чувствовали боль и страх. Они заслуживали к себе хорошего отношений. Ровно как и люди, они нуждались в заботе.       Именно об этом думал Эмметт, когда спешил на свой урок. Он уже опоздал на начало, и, конечно же, миссис Робинс ему это не простит. Если его оставят после урока, то об этом узнает отец. А ему очень не хотелось его расстраивать. Но все же он только что получил шанс, о котором даже не смел мечтать, и это стоило всех неприятностей.       Вырулив в правое крыло школы, парень наткнулся на странную компанию. Леа и Виктория пытались кого-то успокоить. Рядом сидел Эрик Йорк. Он сидел напротив девочек. Казалось, он был напуган. И без того сутулый парень совсем сгорбился, пряча свое лицо в согнутых коленях. Его руки зарылись в черных волосах.       Эмметт и раньше видел его таким. С ним такое случалось. Он уходил в себя. Школьные задиры считали это забавным. Что до Эмметта, он старался не обращать внимание на такие странности. Да и с Эриком он практически не общался. — Эй, что происходит?       Девушки обернулись, и Эмметт наконец увидел, кого они пытались успокоить. На полу сидела Розали. Глаза ее были открыты, но парень подозревал, что она ничего не видит. Рот ее скривился в немом крике. Девушка мотала головой из стороны в сторону, вырывала руки, которые девушки пытались держать подальше от груди. Сначала Эмметт не понял, что Леа и Виктория пытаются сделать, но затем он бросил взгляд на грудь Хейл. Блузка была разодрана, открывая перед всеми белоснежный кружевной лиф. Кожа поверх груди была исцарапана так сильно, что виднелась кровь. — На нее кто-то напал? Здесь в школе? — кинулся расспрашивать Эмметт.       Он обещал себе держаться подальше от Розали Хейл. Однако ему было не все равно, что с ней происходит. Возможно, тот случай в ночь Хэллоуина породнил их. Они были там, видели все изнутри во всей кошмарной красе. Или это случилось еще раньше. Но правда была в том, что он не мог оставаться в стороне от всего, что происходило с этой девушкой. — Нет, она сама. Она сама, — испугано повторяла Леа. Она впервые видела подругу такой. — Мы не знаем, — начала Виктория, — она начала вырывать пуговицы, распахнула блузку. Это она себя… Эмметт взял лицо Розали в свои ладони. Оно было мокрым от слез. — Эй, Роуз, взгляни на меня. Ну же, взгляни на меня. Вернись, слышишь, вернись ко мне.       Но девушка пыталась вырваться. С ее губ наконец-то сорвался крик. Настоящий, животный крик, от которого ее подруги вздрогнули. Устав с ней бороться, Эмметт растолкал девчонок. Не обращая внимания на крики Хейл, он сжал ее в своих объятиях. Он сжал ее так сильно, что она уже не могла сопротивляться. Постепенно ее дыхание выравнялось, и девушка стихла. — Что, ты сделал? — испуганно спросила Леа. — Успокоил ее, с ней все хорошо, она просто потеряла сознание, — шепнула Виктория, поглаживая руку Леа.       В отличие от Леа, она доверяла Эмметту. Правда ее ревностно кольнуло от его последних слов. Между ними что-то происходило. Сложив воедино те фотографии с поцелуем и его попытки успокоить Хейл, она понимала, что их отношения с самого начала были обречены на провал. Виктория чувствовала, что она никогда не интересовала его как женщина.       Эмметт тем временем начал снимать с Розали блузку. — Эй, что ты творишь? — вскрикнула Клиуотер. Леа с ужасом наблюдала, как бессознательную Розали раздевал парень, которого подозревали в нападении. У нее был повод для беспокойства. — Леа, ее блузка в крови. Учитывая, что Роуз недавно заставили в ней искупаться, думаю, это последнее, с чем ей хотелось бы иметь дело, — хмуро бросил Эмметт. Затем быстро скинул с себя свою клетчатую рубашку. — Помогите мне. — Зачем это? — с подозрением спросила Леа. — Ты же не поведешь ее в медпункт в одном лифчике, — раздраженно кинула Виктория. Она помогала Эмметту одеть Розали. — Дети, что, черт возьми, тут происходит? Почему вы не на уроке?       Голос Меттьюс заставил Эмметта вздрогнуть. Розали вновь была в отключке, а он не на уроке. Парень мысленно выругался, у него открылся совершенно идиотский дар влипать в неприятности. Теперь это выглядело так, будто он напал на девушку прямо в коридоре школы. — Розали стало плохо, — начала Виктория. — Да, — поддакнула Леа, — она потеряла сознание, мы как раз хотели отвести ее в медпункт. Глаза директора впились в Эмметта. — Дайте угадаю, это мистер Каллен нашел ее? — Нет, — возразила Леа, — на самом деле он не знает, что случилось. С Розали была я. Мы видели, как избивают Эрика Йорка. Наверное, из-за этого ей стало плохо.  — Йорка? Только сейчас директриса заметила на полу еще одного ученика. — Что случилось? — строго спросила она. — Давайте я расскажу все в вашем кабинете, а ребята отведут Розали и Эрика в медпункт.       Меттьюс нахмурилась. Ей такая идея не очень нравилась. Однако у нее также не было никакого основания не доверять словам одной из самых примерных учениц школы. Поколебавшись, она все же сдалась.

***

— Что я сделал?       Голос парня заставил ее вздрогнуть. Белла погрузилась в мир своей комикс-истории, что не сразу заметила Эдварда. Девушка проворно спрятала рисунок и взглянула на парня. Эдвард был чем-то раздражен. Казалось, он смотрит на нее с неким разочарованием. — Почему ты решил, что ты что-то сделал? — мягко спросила она.       Девушке было тяжело смотреть ему в глаза. Правда была в том, что он ничего не сделал. Он не был плохим. На самом деле, Эдвард был слишком хорош для нее.       Рюкзак Эдварда полетел вниз. Парень рывком сдвинул стул, что читатели библиотеки обратили на их стол внимание. Белле не было уютно от этих любопытных взглядов, но Эдвард не обратил на них никакого внимания. — Ты не смотришь на меня. Ты больше не смотришь на меня. Белла опустила глаза. Ей было сложно ответить на этот вопрос. — Господи, Белла, просто подними взгляд и скажи мне, что происходит.       Ей хотелось открыть альбом и рисовать. Рисовать зыбучие пески, что засасывали бы ее проблемы, замки, что укрыли бы ее. — Ничего, — наконец ответила она, не поднимая глаз на Эдварда. — Ты избегаешь меня? — Нет, я… — Избегаешь. Тебе даже взглянуть на меня сложно. — Неправда, — буркнула Белла, — я просто занята. Я готовлю портфолио и… — Ты врешь, — рявкнул Эдвард,. — И я бы никогда не помешал тебе в подготовке твоих рисунков.       Белла сглотнула. Рано или поздно этот разговор все равно бы случился. Эмметт не хотел, чтобы они не общались. Эдвард нравился девушке. А Белла не могла подпустить его ближе пары метров. Это значило, что она плохой друг. Это значило, что Эдвард не должен тратить свое время на нее. Она будет кричать и плакать, большую часть времени она будет не в себе. Белла не могла делать элементарные вещи: держатся за руки, быть на людях, боялась новых знакомств. — Ты прав, я вру, — смиренно согласилась Белла. Эдвард нетерпеливо ждал, что за этим последует. — Я просто должна сказать правду, да? — Да, думаю, ты должна все объяснить. — Эдвард, я хочу поступить правильно. Ты понимаешь? — Игнорируя меня? Белла вновь опустила глаза. Он имел право злиться. Пусть он злится сейчас. Это куда лучше, чем разочаровать его потом. — Наверное, нам не стоит так часто общаться. Надеюсь, ты понимаешь почему. — Нет, не понимаю. Что со мной не так? Я не могу быть хорошим другом? Плохо храню секреты? Ты хоть можешь взглянуть на меня? Эдвард сверлил ее взглядом. Отчего Белле стало неуютно. — Мне больно, — выпалила Белла. В ее глазах появились слезы. — Мне больно смотреть на тебя. Эдвард, ты нравишься мне больше, чем кто-либо в этой школе. Хмурое выражение лица разгладилось. Вместо этого парень смутился. — Правда? — спросил он, подавшись вперед. Поддавшись порыву, он потянулся за ее рукой. Он просто хотел коснуться ее. Однако девушка тут же отпрянула. Она спрятала руки под столом. — Видишь, в чем проблема? Я не могу это сделать. Мне страшно. Меня все пугает в тебе. Я не гожусь на роль друга. Уж это точно знаю. — Конечно, ты можешь, — возразил Эдвард. — Нет, не могу. Ты ничего об этом не знаешь. Я уверена, ты хочешь поступить правильно. Ты скажешь, что это не важно. Но это неправда. Я не могу быть другой. Я не могу быть веселой. Я не могу не испытывать тревогу каждый раз, когда ты оказываешься рядом. Я не могу делать вид, что все нормально, когда даже не могу коснуться твоей руки. Все говорят, что все проходит, но что, если это не так? Правда в том, что я не знаю, когда я перестану резать себе руки или кричать во сне. — С людьми случаются ужасные вещи, Белла. Ты просто должна с ними справиться. — Я не могу… — Как? — со злостью бросил парень. — Как ты можешь говорить об этом, если ты даже не пытаешься, это сделать? Ты жалеешь себя, ты бежишь, но ты не борешься. — Ты просто не знаешь, о чем говоришь? — Поверь мне, знаю. Ты такая же, как и все остальные, — кинул Эдвард. — Вы эгоистично лелеете свою боль. Потому что это делает вас в своих же глазах выше. Важнее. Вы вытряхиваете ее перед глазами людей, словно хвастаясь, что у вас есть эта боль. Что, скажешь, что ты не такая? Ты такая. Такая, как мой брат, как сестра. Вы отвергаете помощь только потому, что считаете, что лучше этого. Да, со мной не случалось всего, что случилось с вами, но я чувствую боль. Я чувствую твой страх и упорное нежелание все это перебороть. — Может, я не заслуживаю, чтобы мне стало лучше? Может, я не хочу забывать того, что случилось. Если бы ты знал, что я сделала, ты бы возненавидел меня, — Белла спрятала лицо за руками, не желая показывать себя. — Я ненавижу тебя сейчас. Я думал, ты храбрая. Я реально верил, что ты сильнее и честнее, чем все в этой школе. Ты права, нам не стоит больше общаться.       Эдвард вытащил из рюкзака альбом и положил его перед Беллой. Она посмотрела на рисунок. Девушка, смутно похожая на нее, сидела на каменном полу. В ее глазах блестели слезы. Девушка была в клетке. — Это для комикса. Эта девушка в психиатрической клинике потому, что ей никто не верит. Врачи считают, что она не может слышать мысли. Но знаешь, она сбежит оттуда. Она храбрая, и не позволит другим решать ее судьбу. — Моя жизнь не комикс, Эдвард, — сломлено проговорила Белла. — Нет, но ты тоже сидишь за решеткой, в которой ты себя заковала. Знаешь, когда-нибудь ты захочешь вырваться на волю. Ты снова начнешь улыбаться. Будешь знакомиться с людьми. Целовать друзей на прощание. Я знаю это. Однажды ты захочешь, чтобы кто-то обнимал тебя и целовал. Однажды ты все это впустишь в свою жизнь. И мне больно, что этим «кем-то» буду не я.

***

      Близился день рождения Келла. Элис и Джейкоб еще год назад планировали отпраздновать этот день с размахом. Но за эти месяцы произошло много чего, что они едва вовсе не упустили из вида этот праздник.       После разговоров на кладбище они пришли к миру. Это не оговаривалось, но как-то само собой Элис оказалась в трейлере парня, надела его рубашку и осталась у него ночевать. Обнявшись, они уснули.       Признаться честно, этого Элис так не хватало. Возможно, это странно звучало, но ее успокаивали его объятия. Семья для нее была словно правой ногой, а внимание Джейка — левой. Это возвращало ей почву под ногами. Чувства, что были безбожно разграблены Джаспером, Блэк возвращал обратно. Уверенность в себя, собственную значимость. Если для Хейла она была одной из многих, то, казалось, для этого парня Элис была одной из лучших. Ей нужен был прежде всего друг. Человек, с которым она могла бы разделить все тревоги. Который приводил в равновесие ее мир, а не уничтожал его. — Элис, хочешь кофе? Девушка отрицательно качнула головой. — Спасибо, Ким, но я ничего не хочу. Элис приехала к Ким, чтобы выбрать фотографии Келла, для его вечеринки. — Я буду на кухне, хорошо. Надеюсь, ты поужинаешь с нами? — Да, конечно, — согласилась Элис. Ким хотела уже уйти, но вдруг обернулась. — Элис, спасибо, что так много делаешь для нас с сыном. Он очень ждет этого праздника. — Ким, мы все очень любим Келла, ты же знаешь. Для меня это не услуга.       Ким кивнула. Девушка не лукавила ей. Она действительно любила этого мальчика. Помнила то время, когда малыш появился на свет. В ту ночь лил дождь. Джейк вломился среди ночи в их дом испуганный до чертиков. Сэм тогда был еще в тюрьме, и единственный, кто заботился о беременной Ким, был он. Впрочем, там было сложно так просто сказать, кто за кем приглядывал.       Джейк был еще ребенком, что едва оправился от смерти матери. Тогда у них было весьма печальное положение дел. Дети вне брака в этом городке всегда были поводом для осуждения, сплетен. Вдобавок ко всему, дядя этого ребенка попал в тюрьму. На семью Адлеров ополчились даже соседи. У них не было денег и машины под рукой. Вот Джейку и пришлось бежать через весь город, чтобы попросить помощи у семь Каллен.       Элис вспомнила, как она укрыла насквозь промокшего мальчика пледом, пока ее отец выводил машину из гаража. В тот момент она безумно гордился отцом. Карлайл без лишних слов поспешил к Ким. Он убедил Блэка остаться у них, пообещав на следующее утро отвезти к сестре. А на рассвете появился Келл. — Я помню тот день.       Элис вздрогнула. Зарывшись в свои воспоминания, она и не заметила, как появился Джейк. Он стоял на пороге, опершись на дверной косяк. Парень указал на фотографию новорожденного Келла в руках Элис. — Когда я увидел его, таким крошечным, безобразно красным, но все же красивым, я впервые подумал о том, что не все в жизни потеряно. Ну знаешь, когда мама умерла, я так злился. На бога. На то, что он настолько жесток, что придумал смерть. Но появление Билла… — парень покачал головой. На его лице появилась вымученная улыбка. Вот в чем Джейкоб еще был лучше — он разговаривал с ней. Был честен с ней. — Я вдруг осознал, что он еще на что-то способен. Что чудо все же есть. Это помогло примириться с тем, что мамы нет. Моей матери не было, но я видел другого мальчика и другую мать. Мальчика, для которого его мама тоже будет центром вселенной. Видел женщину, которая будет самой лучшей матерью. — Келл лучший мальчик во вселенной, — подытожила Элис, — хорошо, что ты пришёл. Я собираюсь сделать подборку фотографий для коллажа. — О, ты все еще готовишься к его дню рождения? Я думал, что после того, как мы поссорились, то… — Эй, не жадничай. Он мой племянник тоже.       Джейк улыбнулся. Он подумал о том, что Келлу невероятно повезло с тетей. Элис любила слишком сильно, слишком ревностно оберегая своих близких от всего, что могло навредить. Невольно он вспомнил Дуаер. Совершенно не к месту. Но Ренесми и Элис казались чем-то похожи. Однако если с Элис ему было комфортно, то Ренесми вселяла ему страх, раздражение той непомерной гордыней. Благодаря ей, парня неустанно преследовали мысли об одиночестве. Такого страха у него раньше не было. Нарочно или нет, но она уязвила его своим безразличием. Джейк не был человеком, что растрачивал свое внимание впустую. Но Дуаер добилась его внимания, вытащила его на контакт, а теперь даже не смотрела на него. Он не мог отделаться от этой упрямой злости, на такое пренебрежение. Кроме того, думая о мальчике Ким, Джейк просто не мог игнорировать мысли о Ренесми. Ведь та была настоящей тетей его племянника. Наблюдая за Элис, он думал о том, сидела бы Ренесми на месте Каллен. Любила бы она этого мальчика так же сильно, как Элис, если бы знала, что он сын ее брата. — Как тебе эта? — девушка пододвинула ему фотографии Келла, сделанные в тот момент, когда тот впервые осваивал велосипед. Джейк так задумался, что не сразу понял, о чем она говорит. Напряженное лицо парня заставило Элис заволноваться. — Слушай, тот раз в коридоре… — Элис… — Нет, я должна сказать. Я не хотела всего этого. Не хотела втягивать тебя в эту драку. Хочу, чтобы ты держался подальше от Хейла. Это не семейка, а настоящая беда. Не хочу, чтобы он навредил тебе. И я не собиралась позорить тебя там, в коридоре. Этот поцелуй, он сделал это нарочно. — Почему это случилось, Элис? Почему это случилось с ним? — Джейкоб не мог не спросить об этом. Ведь именно он всегда был рядом. Всегда знал все ее мысли. Но что изменилось той ночью, в начале учебного года? — Тщеславие, — глухо обронила Элис, — я не горжусь своим поступком. Но это было случайностью. Он был новеньким, и он обратил на меня внимание. Должно быть, я просто хотела, чтобы меня заметили. Ты всегда был рядом, ты всегда был моим.       Звучало это безумно неправильно и даже высокомерно с ее стороны, но это было правдой. — Я позволила себе думать, что твое отношение ко мне само собой разумеющееся. Я забыла цену нашим с тобой отношениям. Погналась за новыми ощущениями, даже не думая о последствиях. Теперь я это понимаю. Как ты думаешь, мы сможем вновь стать друзьями? — Я просто не знаю, что сказать. Дай мне время, ладно. — Хорошо, я не давлю, — тут же ответила Элис. Ее голос звучал достаточно бодро, но Джейк видел, что она подавлена. Однако он не знал правильных слов, чтобы подбодрить ее. — Слушай, я обещал Сэму помочь с его машиной. Так что, прости, если отлыниваю от подготовки к вечеринке. — Не волнуйся, я уже обо всем позаботилась. Главное, не забудь о нашем подарке. Джейк уже собирался уйти, когда Элис остановила его. — Джейк, я последний человек, который вправе давать тебе такой совет, но держись подальше от Ренесми Дуаер, — Джейк обернулся. — Ким случайно проговорилась, что она вновь ночевала у тебя, — ответила Элис на немой вопрос парня. — Ким волнуется о тебе. Она знает, какой засранец ее отец. Она живет страхом, что он узнает о Келла. Ты ведь понимаешь, что он может навредить тебе. Что, если он узнает о тебе и Несси…       Джейк разозлился. Разозлился от того, что каждый второй тыкал ему в лицо положением Дуаер. Он чувствовал, как все это принижает его и без того незавидное материальное положение. — У меня с ней ничего нет, — рявкнул он. — Я не трахаю ее за твоей спиной, в отличие… — От кого? Джейк, ты имеешь ввиду меня? — Ты права, Элис, ты не имеешь права раздавать такие советы! — сказав это, Джейкоб быстро ушел. Он хотел, чтобы между ними все было хорошо. Только все складывалось не так, как он хотел.