Шрамы

- Аманда! - Аманда, пожалуйста!.. *ВСПЫШКА* Разряд прошелся по всему телу. Второй. Третий. Еще. - Папа, нет! Не надо… умоляю… прекрати… И еще. И еще. - Аманда, по-жа-луйста-а… помоги… Ладони сжаты в кулаки до обеления костяшек, стальные цепи натянуты до предела – но их не разорвать, никак. Ее трясет. - Ну же, Хелен, будь сдержанней… Мне не удается снять точную пробу. Не вынуждай меня применять кляп. - Нет. Нет-нет-нет-неееет. - Аманда!! Ее трясет еще сильнее. *ВСПЫШКА* Кадры сменяются. Теперь это не ток. Это скальпель. Холодное острие по спине… - Господи, да заткнешься ты наконец, я ведь – Почти – Закончил… Сильный удар по лицу. Голова отлетает на бок. Боль не прекращается. Она почти без сознания, скорее бы ее вырубило, и этот ад прекратился… хотя бы на пару минут… Ее снова трясет. - АМАНДА! Уже в который раз зовёт Ари. Аманда резко распахивает глаза, всё еще сотрясаясь от проклятого кошмара, столь реалистичного, словно заново прожив те мгновения… Слабый свет прикроватной лампы освещает спальню и ее широко распахнутые глаза. Она усиленно хватает воздух ртом. Ари не выпускает ее из рук, уже не тряся, а лишь легонько, очень бережно поглаживая по голове, расправляя спутанные пряди - словно боясь навредить еще больше. - Всё хорошо, milaya, - шепчет он проникновенно, выделяя обращение родной русской речью, что так нравится ей, - ты кричала во сне, - «Снова», добавляет он мысленно. Как он не любил подобные ночи, которые повторялись время от времени, и так его расстраивали. Ведь они расстраивали её. – Тебе приснился кошмар, - снова шепчет он, действуя на нее успокаивающе, поправляя съехавшее покрывало – накидывая то на ее обнаженные плечи. – Теперь всё хорошо. Аманда устало откидывается на подушку, прикрыв лицо ладонями, делает глубокий вдох. Выдох. Почему это произошло опять? Она же прошла собственно изобретенную терапию, эти сны должны были прекратиться, и их не было уже довольно давно… Почему именно сейчас? Когда она не наедине с собой. Когда рядом Ари. Уже который раз он застает ее в такие минуты слабости, проклятье. Она вновь открывает глаза, поворачивается к Ари, улыбаясь лишь уголками губ – он ни на секунду не сводит с нее пристального взора, и в глазах его она читает плохо скрытое беспокойство и неописуемую нежность. Аманда оставляет на его губах легкий поцелуй, нежно погладив его скулы, и выбирается из постели, опустившись босыми ногами на паркет, улыбается ему вновь и сообщает вполне спокойным ровным голосом: - Я скоро. – И удаляется в ванну, запершись на задвижку. Ари делает глубокий вздох и опускается на подушку. Ему не нравится ее искусственная улыбка. Ему не нравится ее предельно контролируемый голос. Ему не нравится, что ее снова одолевают кошмары. И он терпеливо дожидается ее возвращения. Аманда стоит напротив зеркала и позволяет себе зажмуриться, лишь на пару секунд. Резко в подсознании проносятся кадры из сна – кадры из старательно забытого прошлого. Распахнув глаза, она всматривается в свое отражение. Почему сейчас?.. Ее осеняет. Пожар. Ну конечно. Стойкая привязка к прошлому, ключ к выстроенной ею железобетонной стене-блоку. Сегодня пришлось столкнуться с огнем, и последствия не заставили себя ждать. Аманда распахнула полочку возле зеркала и принялась в ней рыться, быстро извлекая таблетки. Придется усилить дозу, на неделю, а также изменить методику тренинга. При мысли о пожаре сегодня в здании, вперемешку с вспышками из сна… в ней возрастала паника. Аманда быстро сглотнула успокоительное, вновь пристально изучая себя в зеркальном отражении. Посчитав от десяти до одного, она ополоснула руки, лицо и вышла в комнату. Приглушенный свет все еще горел, Ари проницательно изучал ее лицо – без тени недавно пережитых эмоций, ее походку – отчеканенную, ее искусственную улыбку и ее лишь слегка трясущиеся руки. Она опустилась на край кровати, и Ари отчетливо различил в тусклом свете тонкую сеточку исполосованной шрамами спины своей возлюбленной. Он ничего не говорил, лишь принял сидячее положение, оказавшись сидящим чуть позади нее, все еще не сводя глаз с ее шрамов. Сколько их здесь? Сотни? Он сохранял молчание. Он ждал. Ждал ее обычных действий – сейчас она обернется к нему в пол-оборота, поцелует и поспешит сменить тему с кошмаров на нечто более приятное и волнующее, а после пролежит до утра без сна и поднимется на рассвете, стараясь не будить его. Он прекрасно изучил схему за эти пять лет совместных периодических ночевок… ведь он тоже не засыпал вместе с ней. Вот она шевельнулась, но вместо того, чтобы обернуться, тихо спросила: - Почему ты никогда не спрашиваешь?.. Ари удивился, но был рад, что она, наконец, заговорила. - Я понимаю, что это очень личное… И готов выслушать в любое время, когда ты этого сама захочешь… когда будешь готова. Аманда издала неопределенный звук, похожий на вымученную усмешку. И повернулась к нему, улыбаясь уголками губ, на сей раз искренне – он мог видеть разницу. Нежно провела ладонью по его щеке, также пробуждая в нем едва заметную улыбку, которая тут же сменилась внимательным хмурым взором, пронзающим ее, казалось, насквозь. Сегодня он вытащил ее из того воспламенившегося здания, заметив, что она в необъяснимом замешательстве осталась позади, и, рискуя жизнью, вернувшись за ней. Это был третий раз, когда он спас ей жизнь, нисколько не сомневаясь, не колеблясь, не бросив ее… И это уже, наверное, сотая ночь, когда он пробуждал ее от неприятного кошмара. Вновь отвернувшись, уставившись в темное пространство комнаты, Аманда вдруг тихо произнесла: - Это подарок от папочки. Ари замер. Он догадывался, что вероятней всего шрамы были получены давно, судя по их виду, но… чтобы родной отец… Ари весь напрягся и обратился в слух. Аманда закрыла глаза, глубоко и медленно вздохнув. - Я была его подопытной, все детство он держал меня прикованной к лабораторной кушетке… пичкая транквилизаторами, препаратами, наркотиками… Оставляя на ночь в темноте, а наутро повторяя все вновь. Раз за разом. День за днем… Ток, скальпель, иглы, ножи, пинцеты, зажимы, кляпы… Он был очень талантливым ученым, прославившись во многих областях – нейрохирургия, нейрофизиология, хирургия, психология и психика человека… Боль всегда была неотъемлемой частью опытов – ведь каждую операцию нужно зафиксировать, наркоз испортит чистоту эксперимента… Иногда были передышки – и тогда я либо лежала без сил, отходя от процедур и моля сестру убить меня, либо пыталась убить себя самостоятельно, лишь бы больше никогда ничего не чувствовать…. Аманда почувствовала, как рука Ари легко опустилась на ее плечо. Она не отстранилась, но продолжала сидеть к нему спиной, набираясь сил для дальнейшего пересказа своей невеселой биографии, обхватив себя руками. Он не произнес ни слова, давая ей шанс выговориться, и всеми силами желая оказать хоть какую-то поддержку. То, что она говорила… приводило в ужас, заставляло волосы на руках шевелиться… Она поведала о кое-каких опытах, углубившись в подробности. Рассказала о сестре-близнеце. - Пятнадцать лет. Это продолжалось пятнадцать лет. Иногда боль была настолько невыносима, что сердце останавливалось, и наступало долгожданное спасение в виде смерти. А потом он заводил его вновь, электрическим разрядом, адреналином… возвращал меня к жизни – лишь чтобы продолжить то, на чем останавливался. Тут ее голос дрогнул, сойдя на «нет». Нет, она не плакала, она разучилась плакать еще в детстве. Слезы просто застыли в ее глазах, она до боли закусила губу. Абстрагироваться от рассказа больше не получалось. Ари чуть сильнее сжал ее плечи, проведя затем ладонями вниз и вверх по ее рукам, передавая ей всю теплоту и нежность, на какие был способен, буравя ее затылок пронзительными голубыми глазами. Он буквально чувствовал всю ее боль. Аманда вдруг развернулась к нему, читая его участливый взгляд. От вида ее непролитых слез стало лишь больнее. Ари тяжело сглотнул, прежде чем взять ее за руку, крепко ее сжимая. - Мое настоящее имя Хелен, Ари. Меня звали так когда-то… До того, как я однажды вырвалась из цепей и убила отца и сестру, сожгла дом и присвоила себе ее личность. Так родилась Аманда, которую ты знаешь. Она улыбнулась, и Ари от этой улыбки стало жутко. Жутко оттого, через что прошла его Аманда… Хелен… неважно. - Я убила его с особой жестокостью. Вонзила нож по самую рукоятку прямо в сердце, еще и еще, пока наконец не почувствовала долгожданного… облегчения. И свободы… - Аманда не сводила с Ари глаз, отражающих всю гамму чувств, от ненависти и презрения к отцу до радости и гордости за воспоминание о первом совершенном убийстве, о котором мечтала так долго. – Ну вот, - тихо добавила она. - Теперь ты знаешь всю правду. – Она вновь обняла себя руками, произнося следующую фразу. - И можешь уйти прямо сейчас, если хочешь – я пойму. Ари хмуро усмехнулся уголком губ. Ну конечно. Теперь она думает, что он не захочет иметь ничего общего с женщиной с такой историей. Он не стал ничего говорить – слова здесь были не нужны. Он протянул руку и коснулся ладонью ее щеки, со всей присущей ему нежностью ведя кончиками пальцев вдоль скулы и обхватывая ее шею, притягивая для нежного поцелуя. Аманда с легкостью поддалась, становясь мягче в его теплых объятьях, теряя напускную стойкость и накопившееся напряжение. Дорожкой невесомых поцелуев он добрался до ее уха и шепнул, вкладывая в голос силу и уверенность: - Всё, что я хочу отныне – это… избавить тебя от шрамов, milaya. – Она получила ужасное детство, но в его силах было дать ей счастливое будущее. - Рано или поздно мы будем править Империей, вместе. Вот увидишь. Позволь мне… сделать тебя настолько счастливой, насколько возможно. … и она позволила.