A Hard Life

Запись 01032022. Уничтожение после десяти минут тишины. “Я никогда не был настоящим ученым, лишь романтиком, жаждущим изменить мир. Для ученого у меня было слишком много денег. Для мечтателя… достаточно! Я помню фразу школьного учителя “Человек это живое ископаемое”. Человек замер в своем развитии. Человек не способен эволюционировать настолько, чтобы замедлить старение и стать невосприимчивым к болезням. Технологии, применяемые к живым тканям уже достигли уровня, позволяющего эксперименты, но общество не было к этому готово. Евгеника, клонирование, обесценивание человеческой жизни и попрание Бога - всё смешалось для обывателей едином флаконе из отвращения. И законодательно запрещалось во всем мире. Мне было известно, что на запрет наплевали многие уважаемые ученые. И инвесторы, которые никогда бы не признались в своем отношении к высшим силовым структурам процветающих стран, поддерживали энтузиастов. Те развивали клонирование в сторону военных программ. Создавали убийц как покойный Отто Отр-Мэйер. Всё это возможно было скрыть. Я же хотел иного. Спасения, облегчения страданий, бессмертия для человечества. И хотел признания! Я поддерживал связи с многими учеными. Я снабжал их деньгами и всегда был рад выслушать. Отвращение общества, порой, было невозможно перенести. Мы оставались людьми, купленными деньгами, но людьми, которые хотели творить ради высшей цели. Я узнал о клонах 48-й серии уже давно. Подробный отчет и образец, предоставленный для предзаказа, поразил все мои ожидания. Очень сильный, выносливый, не подверженный болезням. Раны, нанесенные ему, заживали невероятно быстро. Я хотел работать с таким образцом и не посмотрел на цену. А она была очень высока для одного такого “младенца”, сохраненного в стеклянной колбе. Я приступил к “выращиванию” и радостно наблюдал за его быстрым ростом. Я должен был насторожиться, ведь за столь быстрым взрослением, произошло столь же скоростное старение и наступила смерть. Всего лишь два года потребовалось “ребенку”, чтобы превратиться во взрослого и, по сути, бесполезного мужчину. Вначале задержку психического развития я старался не замечать. Я видел прототип, он был способен на взаимодействие, был покорен и никто никогда не спутал бы это вечно ухмыляющееся существо с живым человеком. А значит над ним можно экспериментировать. Но, чем дальше шло дело, я начал подозревать ужасное. Клон не был в состоянии хоть сколько-нибудь позаботиться о себе. Он мог действовать лишь по приказу. Оставь его в ванне - он захлебнется, оставь на солнце - стоически продемонстрирует выдающуюся сопротивляемость ультрафиолету, пока не сдохнет от обезвоживания. Это была машина, которую необходимо было питать высококалорийным топливом в больших объемах. Я пытался использовать его кровь, его клетки, его органы. Я знал, что Орт-Мэйер торговал органами своих клонов. Я слышал о положительных результатах, об омоложении организма… Затея моя провалилась. “Начинка” моего образца оказалась слишком агрессивной для подопытного животного. Она провоцировала иммунный ответ организма. Последствия для человека могли быть непредсказуемы. Я рискнул и испробовал это. Я пожалел и порадовался, что имею достаточно денег, чтобы скрыть свои неудачные эксперименты. Спустя крайне непродолжительное время клон погиб от старости. Регенерация никак не помогла, а перед смертью лишь делала из него все более пугающую пародию на человека. Ярости моей не было предела. Я истратит на клона слишком много денег, но получил лишь подделку. Копию с копии, которой являлись все “дети” Орт-Мэйера независимо от серии. Я забросил работу с чужими проектами, стремился добиться своего собственного результата и слышать ничего не хотел о профессоре из Румынии. Моё финансовое положение слегка пошатнулось. Я уже знал как поправить его в достаточно короткий срок и использовал свою частную клинику во всех смыслах. Я все еще оставался человеком и стремился оправдаться и расплатиться за многие свои проступки. Я не оставил своё дело. Я верю, что Мигель связался со мной в награду за все мои старания. Прилежный и одинокий, без гроша в кармане, он оказался впутан в некую криминальную аферу, говорить о которой поначалу не хотел. Ему заплатили и приказали использовать сыворотку памяти на некой женщине. Как истинный ученый Мигель не мог не заметить у своей невольной пациентки тех самых признаков, которые мы так хотели подарить всему человечеству. Омоложение организма было достаточно явным. Мигель воспользовался своим правом доктора, взял у неё анализы, провел множество тестов и поделился результатами со мной. Я же сравнил их со своими наработками по клону Орт-Мэйера. На лицо был знакомый иммунный ответ, который, тем не менее, не убил пациентку, а присутствующие в тканях регенерирующие клетки, отныне действовали в лад с её организмом. И самое важное, невероятное, трогательное и захватывающее дух: она была беременна. Я едва удержался, чтобы не выехать немедленно для того, чтобы похитить этот прекрасный продукт союза генной инженерии и матушки природы. Я сделал всё, чтобы выведать у Мигеля детали. Я мечтал заполучить также и отца. Он, несомненно, был одним из “детей” Орт-Мэйера, но явно необычным клоном. Возможно он был той уникальной, если можно так выразиться, копией, которая являлась оригиналом для моего 48-го образца. Следующее сообщение от Мигеля было полно тревоги. Он умолял меня о помощи, он остался один, он верил, что Дьявол придет за ним, и все же, как истинный ученый, Мигель мечтал хоть еще немного поработать со своим Объектом Д. Я же мысленно называл её Д49, и, в угоду дедушке Орт-Мэйеру, дал еще нерожденному ребенку номер, превосходящий его бесполезных старших братьев. Я предоставил Мигелю и его объекту убежище и внимательно выслушал его. Он показал мне своего Дьявола и я мгновенно узнал эту внешность, на сей раз озаренную внутренней силой, оживленную личностью. Вот что я должен был заполучить! Однако от этой затеи пришлось отказаться. Я вслед за Мигелем ввязался в конфликт и, теперь, зная о способностях и силе 47-го клона, должен был довольствоваться лишь его женой. Но этого было более чем достаточно! Я понял свою главную ошибку, а, возможно, и главную ошибку Орт-Мэйера. Природа хотела, чтобы человек развивался и эволюционировал. Мы были обязаны искать пути, но в какой-то момент должны были отступить и ждать. 47-й клон и его жена объединились в идеальном союзе. Я готов был поклясться, что она даже не знала, что после соития с ним могла бы не выжить, но перенесла это и переродилась в новую себя. А глупец Орт-Мэйер создавал машины для убийства и бесполезные тела, поглощающие кислород зря. Я строил планы и уже знал, что мне придется избавиться от моего дорогого друга ученого. Я рисковал, я не мог ручаться за свою безопасность, я должен был уничтожить следы, ведущие к моему имени, в мою клинику. Я избавился от Мигеля и завладел Дианой. Эта женщина, даже без памяти, доставила мне много хлопот. Она стремилась сбежать, отказывалась доверять и верила лишь в какую-то свою личную внутреннюю правду. Что ж, я был вынужден закрыть ей глаза и обратить её взор вовнутрь. Это, вероятно, было пыткой для столь деятельного ума. И это вынудило её полностью сдаться в заботливые руки моего персонала. Моя цель была очень проста: внушить ей бесконечную любовь к развивающемуся плоду, ведь это единственное, что она постоянно ощущала. И внушить ей полное подчинение мне, как единственному её защитнику. “Проснись, моя дорогая. Я - твой единственный друг, я забочусь о тебе, я оберегаю тебя, я - единственный, к кому ты должна прислушиваться”. Её изголодавшийся по общению ум жадно принимал мои слова. Я убедился, что её беременность развивается быстрее, чем любая другая. И убедился, что действительно являюсь единственным, кто ей необходим. Диана нуждалась в уникальном питании и поддерживающих препаратах. Нет, без меня она бы не выжила. Чем ближе подходил срок, тем сильнее одолевали меня сомнения. Позволить ребенку родиться или прервать процесс кесаревым сечением? Я хотел довериться природе, свести все к естественному порядку, но выживет ли Диана? Я позволил ей родить и она справилась отлично. Эти роды стали для меня откровением, а для неё освобождением. Её глаза открылись и смотрели на идеального ребенка именно с той любовью, которой я и добивался. Но чудо, которое я увидел, повергло самого меня в сильный стресс, граничащий с паникой. Прошло несколько дней, но паника моя увеличивалась. Я не мог позволить кому-либо посягнуть на это чудо! Я верил, что в моем окружении завелись крысы, которые хотят украсть это чудо! Не позволить человечеству переродиться! Хуже того, разорвать их на кусочки! Ради денег! Я давно забросил проекты, подпитывающие мои финансы и сам находился почти на краю банкротства. Я хорошо подготовился. Крысы будут наказаны, а мы с Дианой свободны. Я хотел начать на новом месте, перевел активы в наличные, подготовил новые документы… Я устроил в клинике саботаж, был уверен, что погиб в огне, как последний пациент, а сам уехал вместе с моей женой и новорожденным сыном. Я… умираю. И отчаянно отталкиваю смерть словами, которые говорю на запись. Не знаю где я просчитался, но Диана не поверила мне. Либо же слишком сильно любила своего сына и не простила моих невысказанных намерений. Возможно я как-то не так взглянул или прикоснулся… не знаю. Она не стала покорной глиной, как я полагал. Она ранила меня, а затем вытолкнула из машины. Я смотрел на неё и видел сильный страх. Но страх не помешал ей захлопнуть дверцу и уехать. Покинуть меня. Я никогда не был настоящим ученым, я никогда не мог даже подумать, что буду барахтаться в грязи, зажимая рану в животе. Я не знаю как помочь себе. Я буду говорить… пока силы не оставят… но о чем мне говорить… если моё чудо… покинуло меня…”