Полёт

Ванда узнала о своей магии с тех самых пор, как впервые почувствовала, как она обвивает ее кости, течет по венам и вонзается прямо в мозг. Это такая же ее часть, как и тело, разум; такая же, как Пьетро — часть ее души. Ванда знает, как заставить ее двигаться, удерживать предметы, двигать их, бить людей с силой, равной силе между твердыми телами; как прикрывать ею людей от того, что может пробить даже металл. Она знает, как пропустить магию через себя и ударить кого-то позади, и она знает, хотя предпочла бы не знать, что именно магия сделает с ее чувствами, стоит ей лишь на секунду потерять контроль. В любом случае, пока что она не пыталась этому противостоять. Впервые она думает об этой возможности на тренировке. Ванда учится контролировать силу, заплетая косички самой себе. Обычно Пьетро заплетает ей волосы, ему легче: он видит то, чего не видит она, но сейчас он тренируется, а она наблюдает, ну а это легко: пытаться осязать свои танцующие алые завихрения. Один локон на другой, один на другой, один на другой, бережно удерживая свои волосы алым, готовым ускользнуть в небытие, если она не сосредоточится. Она не замечает Вижена, осторожно приземлившегося рядом с ней. — Вы сейчас ощущаете вашу магию, мисс Максимофф? — его голос, как всегда, мягкий и тихий. Ванда пожимает плечами. — Я не могу не ощущать ее, — повисает молчание, и когда Ванда поднимает голову, то видит хмурящегося андроида. — Вижен? Выражение его лица тут же смягчается. — Все хорошо. Я просто пытаюсь понять ваши с братом силы, и как они могли произойти от… — он указывает на камень у себя во лбу. — Садись, — говорит она, похлопывая по месту на подоконнике рядом с собой, — спрашивай. Уверена, ты лучше, чем Штрукер и Лист. Разговор с Виженом успокаивает. Это странно, учитывая, какие воспоминания он вызывает о том замке, в котором Ванда и Пьетро получили силы, ее постоянную мигрень, когда она подключалась к разуму своего брата на скорости, которую он едва ли мог понять. Но Вижен тих, он ждет ответа и более чем доволен помолчать, если видит, что какое-то воспоминание расстраивает ее. Даже несмотря на то, что это должно быть тяжело и пугающе, это не так, и Ванда частично уверена, что это из-за Камня Разума между его бровей. Вопросов бесконечность: насколько сильна твоя магия, насколько быстра, что может поднять или двигать, легче, когда она осязаема или неосязаема? Она хмурится на последний вопрос, пока Вижен не объясняет, что это просто противоположность слову «осязаемый». Ванда понимает, что действительно ненавидит английский. — Она достаточно сильна, чтобы защитить от выстрелов и настолько быстра, насколько быстра я. Она может поднять то, что я могу представить поднимаемым. Осязаемость… — Ванда замолкает, сосредотачиваясь на том, как алые потоки выскальзывают из ее волос, когда она пытается их заплести, — не то чтобы обычно я осязаю ее. Это часть меня, она легко проходит насквозь. — Так, — кивает Вижен, наблюдая, как магия оплетает ее локоны, — это для тебя сложно? Ванда улыбается. — Это вопрос тренировок. Пытаться сделать магию более осязаемой для себя. Это вызов, — она вспоминает, как впервые попробовала заплести волосы магией, и что в итоге получилось, — и у меня получается все лучше и лучше. Проходит несколько дней — и Вижен снова присоединяется к ней, когда она наблюдает за тренировкой Пьетро. Она преуспела в плетении волос магией до такой степени, что чувствует себя готовой для французской косы, с которой не могли справиться даже пальцы Пьетро. Ванда не обращает на Вижена внимания: он ненавязчив, как всегда — и сосредотачивается на своей алой косе, чувствуя магией то, что она не может видеть и держать то, что не могут держать ее пальцы. Она почти не слышит вопрос Вижена. — Как думаешь, сможешь ли ты сделать себя абсолютно осязаемой со своей магии? Ванда смотрит на него, совсем сбитая с толку. — Прошу прощения? Вижен кивает ей в сторону, где алые завитки вправляют ее локоны в косу. — Ты можешь сделать свои волосы осязаемыми для магии… Как думаешь, сможешь сделать все свое тело осязаемым? Если сможешь, то тебе будет легче не отставать от брата и ускорять себя. — Не знаю, — в конце концов говорит Ванда, — с волосами разобраться и так сложно. Вижен кивает, и они замолкают. — Пьетро? — спрашивает Ванда этим же вечером. Она снова заплетает волосы магией: это отличная практика и теперь ей привычнее, спокойнее. Пьетро, сидящий рядом с ней на кровати, что-то мурлычет себе под нос, не отрывая головы от книги. Ванда склоняет голову, читает на корешке «Гарри Поттер и философский камень», и не задает вопросов. — Не хочешь присоединиться ко мне завтра для эксперимента? — спрашивает она на заковианском. Он смотрит на нее, приподняв брови. — Эксперимента? Ванда поводит пальцами, заставляя алые завитки танцевать по ее волосам и расплетает косу. — Я пытаюсь лучше чувствовать свою магию. И хочу посмотреть, на что еще способна. Во взгляде Пьетро скользит любопытство, он размышляет секунду. — Надеюсь, ты не будешь летать, — говорит он, — это будет совсем нечестно. На следующий день пасмурно, но Ванда и Пьетро жили на улице и в самую глубокую зиму. Они не сильно дрожат от пронзительного ветра, пробирающегося под пальто, а тренировки Пьетро сделали его устойчивее к холоду. — Итак, — говорит Пьетро, — что мы будем делать? — Думаю, — размышляет Ванда, — я попробую поднять себя в воздух. Пьетро отступает назад, давая ей пространство, но стоит достаточно близко, чтобы рвануть на скорости и подхватить ее, случись ей упасть. — Если ты умеешь летать, — говорит он насмешливо, — то, значит, мир еще более несправедлив, чем мы думали. Это не срабатывает ни первый раз, ни второй. На третий Ванда едва подпрыгнула над травой, и Пьетро подбегает, чтобы помочь ей сохранить равновесие, а в четвертый Ванда кое-как кувыркнулась в воздухе. Пьетро ловит ее, но она все равно сильно запыхалась. — Наверно, ты можешь летать, — говорит он. Ванда смеется, когда он ставит ее на ноги. — Мир несправедлив. Пьетро пожимает плечами и смеется. — Не то чтобы я против. Пока эта несправедливость не касается тебя. Ванда снова смеется, и они отдыхают несколько минут, прежде чем попробовать в пятый раз. И в этот раз Ванда отрывается от травы, взлетает в небо до тех пор, пока ее ноги не оказываются на уровне глаз Пьетро. — Несправедливо, — говорит он, но улыбается и ловит Ванду, когда ее магия подводит ее и бесцеремонно швыряет прямо ему в руки. — Думаю, — говорит он, неся девушку к двери, — теперь мир благосклонен к нам.