Отдам завтрак, обед и ужин врагу — сытый враг безобиден, а я стройнее.

Спустя несколько дней, когда она развела обстановку, Анариэль улучила момент, когда осталась одна, и решила перейти с осуществлению, так и не придуманного, плана. На улице было темно. Девушка пробиралась к воротам, прислушиваясь и оглядываясь. Мысленно она прорабатывала то, что скажет, когда ее поймают. Анариэль благополучно добралась до ворот и достала украденный ключ, стоя за каким-то камнем. После она вышла к замку и… Врезалась в Алуруила. Эльф протянул руку упавшей девушке. Она нехотя приняла его руку. Но он не спешил ее поднимать. — Ключ, цветочек. Ты меня не интересуешь. Исключительно ключ, — фыркнул Алуруил, скинув ее руку. Анариэль хмыкнула и протянула ему ключ. — Только не говори Ему, пожалуйста… — она встала и с мольбой взглянула на эльфа. — Кому «ему»? Ему? — он кивнул в сторону окна, из темноты которого грех было не заметить горящие глаза. Девушка ощутила на коже целую армию мурашек, которая носилась из стороны в сторону, чувствуя ее провал. Она поджала губы. — Что теперь будет? — Я постараюсь сделать все, чтобы твое наказание было как можно мягче, — шепнул еле слышно Алуруил и, взяв ее за руку, повел в здание. Анариэль не особо доверяла ему, к тому же… Что он сможет сделать? Оба вошли в тронный зал. Сейчас он казался ей особенно устрашающим. От него веяло неприветливым холодом, что пробирал до самых костей. Темный властелин стоял у окна и, видимо, ещё о чем-то думал. Эльфы решили его не беспокоить. Целее будут. Анариэль пыталась уловить хоть какие-то эмоции на лице своего господина. Майя задумчиво смотрел в окно, туда, где совсем недавно стояли Алуруил и она. Единственным, что она успела заметить, да и вообще разглядеть, была лёгкая презрительная ухмылка. Он обернулся, гордо вскинув голову. Казалось, он сейчас был в бешенстве. Рыжие волосы в свете полной луны блестели и складывалось впечатление, что сейчас загорятся. Так, как горят сейчас его глаза. Только этот огонь будет обжигать холодом, а не согревать в холоде каменного здания. — Я слушаю вас обоих, — Майя наградил эльфов гордым взглядом. Те молчали, глядя на него снизу вверх. — Она хотела проехаться вокруг Мордора. Ее мучает бессонница, мой господин, — сказал Алуруил. Если бы Анариэль не знала, что у нее замечательный сон и во сне ее может разбудить, разве что, стадо мумаков, которые организованной толпой будут нестись в неизвестность, она бы и сама в это поверила. Но обстоятельства оставляли желать лучшего. — И давно ее мучит бессонница? — закатил глаза Саурон. Ну, раз они решили пойти на обман, он просто обязан подловить их на нем, а не просто сказать, что у него хорошее зрение и слух. В прочем, если им удастся выкрутиться, то пусть будет так. — Да, мой господин. Уже как несколько дней, — кивнул эльф, понимая, что бежит к смерти в руки. Причем добровольно. — Почему же ты не сообщил мне об этом? — Я не счёл нужным тревожить вас по таким пустякам, — продолжал вертеться, как змея, Алуруил. Врать он умел и Саурон об этом знал. Поэтому для второго это было не иначе, как упражнение по раскрытие очередного «преступления». — А почему же твоя прекрасная спутница молчит? Неужели бессонница так быстро отступила и она уснула прямо тут, стоя, — фыркнул Майя, взглянув на девушку. — Я… — она замялась. — Я очень плохо сплю на новом месте. Поэтому и бессонница. Говорят, что свежий воздух… — А свежий воздух, разве, только ночью «посещает» Мордор? Как насчёт дневных прогулок. Ты ведь постоянно ходишь неподалёку от ворот, верно? — Да. К сожалению, но это действительно так. Алуруил, кажется, уже рассчитывал, где будут лежать их убитые, обезглавленные и, наверняка, изуродованные тела. Какое количество орков прийдёт пожелать ему хорошей «жизни» в чертогах Мандоса, а сколько будет плясать от счастья. — Ты так спокойно говоришь об этом?! — тут уже и у Саурона не хватало логики. Хотя, погодите, какая к Балрогу у этой эльфийки логика? Где отгадыватель женской логики? Нет? Какая жалость. — Я лишь хочу поглядеть на родное Средиземье. Хоть изредка. Хоть на его кусочек, — Анариэль театрально сложила руки на груди. — Смотри на луну. На солнце. Они одни для всего Средиземья, Мордора в частности. И даже для Валинора, — фыркнул Майя. — Спасибо, это… Хорошая альтернатива пейзажу, к которому привыкли мои глаза, — вздохнула она, покачав головой. — Вот и замечательно. Пошли прочь. Оба, — фыркнул Саурон, отвернувшись. Он приветствовал у слуг умение врать и выкручиваться из любых ситуаций. Наверное поэтому Алуруил и являлся его любимцем. Хотя, если учесть, что он один был эльфом, а не орком, а что следовательно его нрав был более покладистый, объяснить ему было что-либо проще, то все становилось на свои места. Эльфы вышли и, как только закрыли двери зала, выдохнул. — Ты сумасшедшая, — покачал головой Алуруил, а потом улыбнулся. — Мне такие нравятся. — Как я рада за тебя! — закатила глаза девушка, после чего махнула рукой и направилась в комнату. — Стой, подожди меня, — крикнул он ей вслед и быстро нагнал. — Чего тебе? — буркнула Анариэль, обернувшись. — Эй, цве… — он вовремя осекся, но смог выкрутиться. — Цветущий кактус, почему же так грубо? Я вообще-то твою шкуру спас. — И чего же ты хочешь, герой дня? — Расскажешь мне о… — Нет. — Ты даже не выслушала… — Я не буду говорить никакой информации. — О, нет, кактус, все намного проще! Я хочу узнать, как живут эльфы. Просто… Вряд-ли орки расскажут правду… — Договорились. Идём. Только ты, взамен на это, расскажешь мне, как ты тут оказался. — По рукам! Они пришли в ее комнату и она села на кровать. Эльф устроился на подоконнике и, поерзав и собравшись с мыслями, Анариэль начала свой рассказ. Несмотря на то, что для неё это было в новинку, она старалась рассказывать как можно интереснее, чтобы ее друг, после ее рассказа, обязательно захотел там побывать. Вообще странно, что эльф не знает, как и чем живут его собратья. Вскоре рассказ кончился. — Странно… — задумчиво проговорил Алуруил. — Что именно тебе кажется странным? — фыркнул «цветущий кактус», скрестив руки на груди. — Орки рассказывали, что вы эльфы живёте на деревьях. Совсем как птицы. И… Питаетесь травой, как… — он осекся, но было уже поздно. — Как кто? — девушка свела брови. — Не знаю. Как кто-нибудь травоядный. — Кто? — не унималась она. — Не знаю. Перестань, кактус, — бросил Алуруил, не желая продолжать эту глупую беседу. — Тогда перестань называть меня кактусом! — возмущённо фыркнула Анариэль. — Цветочек тебе не нравится, кактус тоже. И как же мне тебя называть? Остроухая? — он нагло ухмыльнулся. — Для этого есть имя, — она встала и подошла к нему — Оно больно длинное и, пока я его выговорю, я забуду, что вообще хотел сказать, — несмотря на то, что он был высокий, глядеть на нее приходилось снизу вверх. Глупый низкий подоконник. Кто так строит? — Длинное? А как ты хочешь меня называть? — Анариэль вопросительно изогнула бровь. — Цветочек, крошка, красотка, зайка… — задумчиво перечислял Алуруил, представляя, как будет обращаться к ней подобным образом. — У меня огромные уши? — Н… Нет. — Тогда какого Балрога я заяц? — Ну… Ты такая же милая. Особенно когда злишься. Выхода у нее не оставалось. Радовать его хотелось даже меньше, чем злиться, поэтому она выдохнула и взглянула в окно. Тучи заволокли небо. Не были ни звёзд, ни луны. — Давай завтра прогуляемся под луной? Или днём? Когда ты хочешь? — Всмысле? То есть тебя не интересует, хочу ли я вообще, но интересует, когда я хочу? — Кажется, что так. — Самовлюблённый эгоист! — «Самовлюблённый» без приставки «само». Кстати, тебе пора спать. До завтра, — сказав, он покинул комнату, оставив недоумевающую Анариэль одну. Тут на её лице появилась мягкая мечтательная улыбка. Откуда она взялась, девушка не знала и, кажется, ее присутствия даже не заметила. — Цветочек… — повторила Анариэль, сев на подоконник. — Цветочек нуждается в родной почве. Здесь он завянет и перестанет радовать глаз… — грустно проговорила она, после чего радостно взвизгнула и прыгнула на кровать. Чувства смешались и образовали ком. Распутать и понять их было, верно, невозможно, а если и возможно, то очень трудно. Эти чувства — радость, недоумение, грусть, тоска по дому, симпатия и еще Моргот знает что. Сердце колотилось в груди и, казалось, скоро вырвется наружу и запоет какую-нибудь красивую арию о любви, вплетая взаимопомощь, поддержку. Такую песнь, звуки которой отзовутся в сердцах каждого, кто хоть раз любил и был любим. Она прижала к себе подушку и тихо прошептала в нее: — Я хочу быть для тебя цветочком. Но лучшее наименование для меня — супруга, — Анариэль прикрыла глаза и стала фантазировать. Вот она в подвенечном платье. Оно блистает в свете солнца. Оно прекрасно. Ее шелковистые волосы аккуратно подобраны. Он улыбается ей. На этой прекрасной ноте, она уснула. Уснула с верой в то, что у нее все-таки выйдет что-нибудь с Алуруилом. В конце концов, он не так уж плох, как казался в начале. И да, она вовсе забыла о том, что он тоже должен был ей кое-что рассказать.