- 16 -
16 июня 2022 г. в 12:57
Утро было серым. В открытое окно врывались косые потоки дождя. И было холодно. Настоящая осень. В Эреборе так холодно не бывает. Там нет таких окон, да и внутри Горы всегда теплее, чем внутри этих деревянных и полукаменных домов. Словно Гора дышит и греет все своим дыханьем.
Торин посмотрел на Лорин. Она тоже замерзла и куталась в свое тонкое одеяло. Вчера она заняла кровать ближе к окну – это ведь ей нужен был свежий воздух.
Торин выругался про себя. Свежий – не значит холодный. А теперь она заболеет по второму разу и к чему тогда вообще этот воздух?
Он быстро поднялся на ноги и перенес ее к себе. Она что-то пробормотала во сне, но не проснулась. Он прижал ее к себе, согревая теплом своего тела. Рядом с ней ему самому становилось теплее.
И он не мог этого понять.
Она проснулась, когда его рядом уже не было, с удивлением обнаружив себя не в той кровати, где засыпала.
- Ты замёрзла,- ответил ей Торин. Он сидел у стола, тяжело опустив голову на руки.
– Вставай, одевайся. Нам нужно поговорить.
Она быстро встала и одевшись села напротив него.
– Я много думал о том, что происходит. И это неправильно. Я король Эребора, но это не значит, что мне принадлежит все на свете. Все, чего бы мне не захотелось. Я не должен был предлагать тебе эту сделку.
– Но тогда вы не помиловали бы их.
– Нет. И может быть, это было бы правильно. Не для тебя, конечно. Для справедливости… мы должны платить за наши грехи.
– Это не обязательно, Торин. Раскаяние – это тоже плата.
– Ты раскаиваешься?
– Нет, но вы…
– Раскаиваюсь? Нет. Может быть, жалею. Потому что это было неправильно. Но…
– Торин, вы так говорите, словно прощаетесь со мной. Что случилось? Что вы решили этой ночью?
– почему в твоих глазах страх. Нет, Лорин, я не собираюсь всаживать клинок себе в грудь. Но ты права, я прощаюсь. Я отпускаю тебя. И это единственная правильная вещь, которую я могу сделать.
– Но я ведь нужна вам. Вы сами это говорили. Чтобы чувствовать, что они… живы… что просто злятся.
– Злится невозможно вечность. И верить в это тоже. Они умерли, а не живы. И я должен… когда я приеду в Эребор, я должен буду говорить с сестрой. Что я ей скажу? Не проклинай меня, Дис, потому что они живы? Они бросили меня, потому что я украл у них любовь? Ты сама смотрела на меня, как на сумасшедшего, когда я это сказал.
– Не важно, как я смотрела на вас. Не важно, что подумает и скажет Дис.
– А что важно?
– Все, что может облегчить вашу боль. Все, что может помочь вам забыть о ней, хотя бы на мгновение этой лжи. На те крошечные секунды, когда вы смотрите на меня и верите…
Торин смотрел на нее и знал, что она права. Но вместе с тем, она была не права.
– Я хочу, чтобы ты ушла. Твои родные здесь, я узнал это. Ты вернешься к ним и начнешь жить с начала. Найдешь гнома, которого полюбишь. И будешь счастлива.
– Но я не хочу уходить. Я нужна вам и я хочу остаться.
– Нет. Это не может быть так. И не должно.
Торин резко поднялся на ноги и прошел в соседнюю комнату. Вернулся, держа в руках ее собственный узелок с вещами, и свой плащ.
Он положил это все на ее кровать. А потом протянул ей мешочек.
– Возьми.
– Деньги? Я не возьму у вас денег.
– Лорин. Я не думаю, что твои родные с радостью примут тебя без гроша за душой. Наверное, теперь ты это понимаешь и сама.
– Да, но…
– С этими деньгами ты вольна делать все, что хочешь. Возвращайся к родным, или купи себе домик и живи своей жизнью. Не спорь об этом. Считай, что это подарок не от меня, а от них… от Фили и Кили.
Торин положил деньги поверх плаща и вернулся к Лорин. Сел напротив нее.
– Они любили тебя. И все мечтали, что когда вернут Эребор и у них будет достаточно денег, они задарят тебя подарками.
– Какими? – очень тихо спросила Лорин.
– Фили хотел подарить тебе синий платок. Он говорил, что этот цвет тебе идет сильнее всего. А Кили спорил, что платок должен быть зеленый, а лучше даже не платок, а охотничий костюм… – Торин усмехнулся. – Наверное, такой какой был на этой Тауриэль потом… заставив его в нее влюбиться. И он забыл обо всем на свете. О том, что гном. Что ниже ее на две головы. Что жизнь его бесконечно короче. Что мы ненавидим эльфов. Ничего было для него не важно. Только любовь…
– Он вам успел сказать об этом?
– Успел. Когда вернулся живым, после того ранения. И я осознал, что он мог не вернуться. Что рана была слишком серьезной, а стрела отравленной. И он посмотрел мне в глаза так преданно, как смотрел давным-давно, в детстве, когда просил купить лук или варенье, или собаку…
Торин сбился и замолчал. Он с трудом мог дышать. В глазах его стояли слезы, но он не давал им излиться.
– Я помню эту собаку,– неожиданно сказала Лорин, светло улыбаясь. – И я помню Кили. Он ходил по всей деревне, держа ее на руках. А вы кричали ему, чтобы он отпустил ее на землю. Собаки не созданы, чтобы носить их на руках. Но он был так счастлив…
– … И сказал мне, что он хочет жениться на той, что спасла его.
– И вы отказали.
– Не успел. Тут пожаловал Бард, и все началось… Я тогда думал о чем-то неважном. Все искал этот проклятый Аркенстон. И я даже не понял, что он имеет в виду Тауриэль. А потом больше не было времени поговорить… и я даже рад этому. Я не успел ему отказать, и мы не успели поругаться. Я видел Тауриэль недавно. Ее грусть светлая, тихая. Ее грусть такая, что в ней самой можно найти утешение. Мы не умеем так,– Торин тяжело выдохнул. – Ну и довольно. Ты должна идти.
– Вы гоните меня из-за нее?
– Что?
– Та гномка, что приходила к вам.
– Откуда ты знаешь?
– Я услышала ваш разговор. Случайно. А потом вы не пришли в спальню, оставшись с ней в кабинете. С ней у вас все получилось?
– Ты забываешься, Лорин,– сказал Торин резко, но в голосе его не было злости.
– Да, простите.
– Я не гоню тебя, а отпускаю. Уходи.
– Но я не хочу уходить. Я нужна вам. И вы… вы нужны мне. Торин, прошу вас…
Он притянул ее лицо к своему и прикоснулся губами к ее лбу.
– Прощай, Лорин.
Он резко отвернулся от нее и подошел к окну. Он делал вид, что смотрит куда-то вдаль. Но он не смотрел. Он слушал. Напряженно вслушивался в каждый шорох. Так шуршал плащ, который она надела. И мешочек с деньгами, когда она положила его внутрь своей сумки, крепко ее зашнуровав. А это?.. Что это за шум?
Торин обернулся и увидел, что она стоит на коленях.
– Что ты делаешь?
– Я не успела принять подданство. Не знаю, почему я не сделала этого сразу. Ждала чего-то…
– Теперь это ни к чему, Лорин. Ты остаешься в Железных холмах. Теперь Даин – твой король.
– Мой король навсегда – только вы.
Она протянула к нему руку, и он не смог противиться ее умоляющему взгляду – такому же, как был у Кили – и этому жесту. Он сделал несколько шагов к ней.
Она поцеловала королевский перстень на его руке.
– Восстань, Лорин – дочь Эребора,– прошептал Торин тихо, но голос его торжественно разлился по всей комнате. И Лорин поднялась на ноги.
– Спасибо,– прошептала она, схватила свою сумку и выбежала за дверь.
Он и сам не знал, почему позволил этому случиться. Зачем он принял от нее подданство, когда только что и навсегда прогнал ее из Эребора? А зачем это было нужно ей?
Но он поступил правильно. Впервые за долгое время.