По закону подлости

Наша молодежь любит окружить себя роскошью, она дурно воспитана! Она смеется над своими начальниками и нисколько не уважает старших. Наши нынешние дети стали тиранами, они не приветствуют стоя, если в комнату входит старший по возрасту человек, спорят со своими родителями. Попросту говоря, они плохие. Великий философ Сократ

Вот уже пять минут я подвергалась ужасной пытке: подъему по винтовой лестнице. Ноги болели, голова кружилась, дыхания не хватало, кандалы оттягивали руки… Я плелась вперед, бряцая цепями и изредка постанывая. Ха! На сегодня я — Кентервильское привидение! Особо впечатлительная ступенька, испуганная моим задушевным стоном, вывернулась из-под ног. Никогда, никогда не пытайтесь всплеснуть связанными руками! Медленно и красиво звезданув себя цепью по лбу, я изогнулась дугой и отставила ножку в тщетной попытке удержать равновесие, но рухнула спиной вперед на изумленно рыкнувшего охранника. Он замахал руками, как пловец, удирающий от сотни акул, и тоже упал. На ступеньки. О цепь что-то брякнуло, почти располовинив звено. Я перевела глаза на топорик, вылетевший из руки орка, и безнадежно заскулила. Пока я ловила равновесие, шедший впереди охранник обернулся… и получил пяткой в лоб. Сведя глазки в кучку, он присоединился к нашей теплой компашке. Мы прокатились почти три пролета и лежали еще минуту, пока самый третий орк, шедший во главе процессии, перестал хлопать глазами, ржать, охать и потопал-таки снимать нас друг с друга. Вовремя: эта обморочная туша меня чуть не сплющила, да и пах он отнюдь не мандаринами… Пыхтя что-то отдышливо-ругательное, Последний Герой извлек меня из-под первого тела, прислонил его и другую тушку к стеночке (они трогательно уронили головы друг другу на плечи) и буркнул: — Вставай, давай! Шевелись! Нам надо идти! — Не могу, — ухмыльнулась я, — у меня ножки устали. Орчище нахмурился: — Ах, ты, мелкая магическая крыса! Да я тебя! Я ангельски оскалилась: — Те двое говорили то же самое… Мерно ступая, орк продолжал нелегкий путь наверх, неся меня на вытянутых вперед и меленько дрожащих руках. Он натужно сопел и скрипел зубами, глядя на мою физиономию: что бы позлить его, я приняла вид довольной кошки. На самом-то деле меня укачало, лежать было неудобно, да и не навернулась я не иначе как чудом. С ноги, но деликатно, распахнув массивную черную дверь, орк „уронил“ меня и, прихрамывая и пламенея ушами, вышел. А я осталась сидеть на попе и переводить дыхание, начисто выбитое при падении.

***

Тем временем Чип и Дейл спешили на помощь. Благополучно миновав потайной ход, они залипли в кладовке: Горлум боялся идти дальше. Шнырять из тени в тень, как ниндзя, или ползать по потолку, как человек-паук, он не умел, что было доказано с помощью немой истерики, выпучивания глаз и мотания головой (как только не оторвалась?). Конфликт был решен крайне банально… Медленно-медленно вдоль стеночки одного из коридоров пробиралось ну очень деловое ведро. Изредка оно останавливалось, словно прислушиваясь к чему-то, а затем продолжало путь с все более бизнесменским видом. Орк, охранявший кладовку, куда складывали изъятые у пленников вещи, удивленно посмотрел на вышедшее из-за угла ведро. Оно устыдилось и замерло на месте. Орк почесал затылок… А Голлуму норм, он свою жизнь просматривает, с самого начала. Орк взялся за ятаган. Это был проверенный способ успокоить нервы: если у тебя есть оружие — ты сильный, а раз ты сильный, то тебе никто не страшен. Даже деловые ведра. Голлум досмотрел до момента, где он красиво падает в лаву, теряя Прелесть навсегда, расчувствовался, пришел в себя, выглянул в щелочку… И увидел орка с ятаганом. Нервы не выдержали…

***

В черном-черном лесу была черная-черная крепость, в черной-черной крепости была черная-черная комната, в черной-черной комнате был черный-черный трон и черный-черный столик, а перед черной-черной дверью сидела совсем не черная-черная я. И вертела головой, ни-ко-го не видя. Все, я так не играю! Где честно заслуженный мною черный-черный гроб с Некромантом, или, на худой конец, просто Некромант, без черного-черного гроба? Я в сотый раз оглянулась: вдруг он за спиной прячется? Нетути. Задрала голову: кто этого черного-черного мага знает, вдруг он под потолком висит и давится смехом. Само собой, никого не обнаружила. Заглянула за трон: эх, как сесть-то хочется! Но не буду рисковать: вдруг там мышеловка какая, или вообще — клей! Остался столик: под ним никого не было, зато на нем лежали железяки. Некоторые из них напоминали предметы из большого маникюрного набора, подаренного мне на прошлый Новый Год. А рядом с ними лежала книга. Так. «Это „ж-ж-ж“ неспроста», как говаривал великий философ Винни Пух. А ну как снова вырублюсь, если трону ее? А, ладно! Кто не рискует, тот не ест шоколадки! Я, готовая ко всему, резко открыла книгу и поспешно зашуршала страницами, ища нужную: — Так, это не то, и это… Ну где же ты, зараза! Дожила: в своей же книге нужное не найду! Со всех сторон громыхнуло: — Так это твоя книга? Ни фига себе бюро находок! Неизвестно откуда появившийся туман вскинулся вверх, неуловимо быстро свернулся в высокую мужскую фигуру и не совсем удачно сгустился: Некромант слегка просвечивал. Вот это спецэффект… Я стала выше на добрых десять сантиметров: челка встала дыбом. — Я должен повторить вопрос? — Грозно пророкотал он. — Аг-га, книга моя, — попыталась пригладить челку. Не получилось, — а вы, собственно, кто? – Ну, должна же я что-то спросить? На меня посмотрели, как на бабу Груню, только что выползшую из колхоза и попавшую в Нью-Йоркский супермаркет: — Из недр какой пещеры ты вылезла? — начал он, но, заметив что-то рявкнул, — а ну, положи на место! Я с удивлением обнаружила, что быстро кручу между пальцев железяку со стола. — Ой, извините, это привычка, — бросила вещицу на стол. От резкого движения звено окончательно сломалось, и обе его половики заскакали по полу. Мы заторможено следили за их подпрыгами до полной остановки. Затем хозяин крепости подгреб к себе "маникюрный набор" и, раскладывая крючочки- ножички-клещи по порядку, задушевно поведал: — Вопросы здесь задаю я, твое дело — правдиво отвечать на них. Если расскажешь все, что знаешь, я тебя отпущу. Я обеими руками облокотилась о столешницу: — Ага, отпустите. С крыши башни, предварительно помучив, как следует. Я хоть и не гений, но понимаю, что молить этого типа о пощаде занятие бессмысленное, поэтому поступлю в своем стиле, то есть начну нести бред: — Но я предпочитаю помереть красиво, так что, будьте добры, отпустите меня над кратером вулкана или над бассейном с кислотой. Это модно! Мой собеседник удивленно приподнял бровь. Волосы на висках отреагировали неоднозначно и последовали примеру челки. — На худой конец сойдет и заросший кувшинками прудик с крокодилами, — улыбнулась я. — А это кто? — Неподдельно заинтересовался Некромант. Тем временем мои шаловливые ручонки дотянулись до книги, а пальцы пробежались по уголкам страниц. Эх, ну где же ты? Помню ведь, что уголок загибала! — Драконов видели? Так вот, крокодил без крыльев, поменьше и позубастее. У меня был один… Я печально вздохнула, вспомнив историю его появления. Накануне моего дня рождения я таскала друга перед витринами магазинов бижутерии и ныла, что хочу в подарок крокодильчика, имея ввиду заколку. Когда день Х настал, мне вручили красивую коробочку, а там сидело такое серо-зеленое ящерицеобразное крокодило и глазками затравленно хлопало. — И что с ним случилось? — мой собеседник подался вперед, отбирая книгу, и перетянул ее на свой конец стола. — Несварение желудка. — Мрачно сказала я. Эх, говорила же тому придурку, что зверюшку гладить не надо, она не оценит! Нет-нет, крокодил его не съел, просто за палец тяпнул, а потом заболел. Отравился, бедняга… В конце-концов его забрала бабушка, она всегда этой ящерицей умилялась. Теперь крокодил живет у нее в гусятнице, процветает и жиреет. Бессовестно пользуясь тем, что Некромант начал сосредоточенно подсчитывать что-то (количество жертв чудища, не иначе), я потащила книгу на себя.

***

Орк сполз по стеночке, получив краем ведра в висок. Голлум по-паучьи висел на потолке. — А говорили, что не умеете, — пожурил его Лев Николаевич. Голлум осознал, что по-паучьи висит на потолке. — Голм-голм-голм! Голлум не висит на потолке ни по-паучьи, ни другим способом. — Ну же, поднимайтесь и берите вон тот посох! Теперь по коридорам Дол Гулдура, шокируя встречных орков, по-ниндзячьи двигалось ведро, из-под которого торчал посох, замаскированный под метлу.

***

Мотылек, пылая праведным гневом, метался по лесу, распространяя шокирующую новость: — Уродливое лысое существо посмело накричать на Кумира! Постепенно к нему присоединялись другие чешуекрылые. Все увеличивающаяся туча насекомых порхала по Южному Лихолесью, заражая негодованием все новых и новых мотыльков, и заставив некого эльфа усомниться в своей вменяемости. Наконец градус народного возмущения поднялся до невозможности, и окончательно разошедшиеся крылатые фанаты полетели в Дол Гулдур: набивать хамскую Голлумову морду.