Академия ведьмочек: Вечная Эпоха Магии

      Сон был сладок. Сон был приятен.       Большое белое пуховое облако было очень мягким и в высшей степени уютным. Даже и мысли не было о том, что нужно вставать. Яркое синее небо иногда искрилось светло-жёлтыми отблесками. Тишина максимально умиротворяла, заставляя забыться и просто лежать в этом облаке, ни о чём не думая.       Пробуждение было медленным. Ацуко, наполовину открыв глаза, лежала на большой кровати минуты две и тупо смотрела в голубой потолок, украшенный большой люстрой. В окна сквозь открытые шторы, пролетая между колыхающимися листьями деревьев, проникали отблески лучей Солнца, оседая на глазах мельтешащей рябью.       Вставать совсем не хотелось. Хотелось остаться тут ещё на некоторое время. Кагари, немного придя в себя, медленно привстала с кровати и осмотрелась. Находилась она в довольно просторной комнате. Была она всё в том же бирюзовом летнем платье, а поверх неё было накинуто тоненькое одеяльце.       Послышались шаги, а затем в комнату вошёл Эндрю. Увидев, что Ацуко проснулась, он подошёл к ней, присел рядом на кровать, поцеловал её и с улыбкой сказал:       — Доброе утро.       Поцелуй оживил её до конца. В голове всплыли воспоминания о прошлом вечере, заставляя её смутиться.       — Эндрю! — проговорила Ацуко.       Она вспомнила, как они просидели вчера допоздна, иногда общаясь на разные темы, а временами просто молчали и наслаждались тишиной. А Акко так и заснула на той лавочке, лёжа на плече Эндрю.       — Я отнёс тебя в комнату и уложил спать, — ответил парень. — У тебя было такое милое и умиротворённое лицо, что грех было тебя будить.       Ацуко улыбнулась и обняла парня. Обняла с особой нежностью, уткнувшись своей маленькой головой в его грудь. Эндрю улыбнулся и обнял её в ответ.       Кагари прикрыла глаза, позволяя чувствам раскрепоститься. Она была по-настоящему счастлива рядом с ним. Теперь она понимала, что значит любовь. Ведь вчера они оба сделали довольно значимый шаг в их отношениях, и Ацуко, конечно, была крайне довольна.       На часах было девять утра. Некоторые ребята уже проснулись и сейчас сидели в той же комнате, что и вчера. Кто-то завтракал, кто-то разговаривал, а кто-то молча сидел и о чём-то размышлял. Не хватало Леонарда с Дианой, Акко с Эндрю и Аманды.       Но они не заставили себя ждать, и вскоре все были в сборе.       — Итак! — начала Аманда, оглядев всех присутствующих. — Ваш вердикт о проведённом времени?       Раздались различные довольные возгласы.       — Маринованные грибы просто объедение, — проговорила Суси.       — Диана, твой дом крутой! — одновременно воскликнули Ханна и Барбара.       — Мне очень понравился вчерашний чай и пирог, — ответила Лотте.       — Спасибо вам за приятную компанию, — сказала Эмили. — Мне правда было очень приятно… Я словно стала увереннее в себе. А ещё столько всего узнала про магию.       — Тебе и впрямь так интересная эта магия? — с небольшим недоверием спросила Аманда.       Эмили кивнула с неловкой улыбкой.       — А мне очень понравились танцы. Да, это определённо круто, давно я так не веселилась!       — И нам понравился вчерашний вечер, — немного мечтательно ответил Эндрю, а Ацуко лишь с едва заметным смущением улыбнулась.       — О, так вы всё-таки остались наедине, — хитрым тоном проговорила О’Нилл. — А что было дальше? — задала она провокационный вопрос в попытках подколоть Акко.       А Кагари, сделав очень хитрое лицо, лишь поближе придвинулась к Хэнбриджу.       — Воу! — воскликнула О’Нилл. — Вы что, и в правду…       — Аманда, ну хватит уже! — не выдержала Ацуко.       Эндрю вдруг залился хохотом. А пару секунд спустя смеялись уже все, даже смущённая Акко.       За разговорами и завтраком время пролетело быстро, и уже после обеда все стали потихоньку собираться назад. В этот день было заметно жарче, на небе не было ни единого облачка, а летний ветер моментами едва касался тела, проникая под одежду слабыми дуновениями. Вся компания вышла на улицу, а Урсула, подняв голову вверх и вдохнув, сказала:       — Будет сильная гроза… Скоро.       — Да ну? — сказала Акко. — На небе же чисто!       Дю-Норд лишь неопределённо покачала головой. Акко, конечно, с прорицателем спорить не стала, поэтому пожала плечами и вместе со всеми направилась к автобусу, который одиноко стоял за воротами.       Поездка прошла совершенно спокойно, и ближе к вечеру все были в академии.       Эндрю, выйдя вслед за Ацуко, сказал:       — Ну, в общем, пока. Спасибо за эти чудесные выходные, — тёпло проговорил юноша.       — Да не за что, — улыбнулась Кагари. — Уже уходишь?       — Да, я же ещё не закончил учится… К тому же отец меня звал, ему что-то нужно. И… Наверно, на этой неделе мы вряд ли увидимся.       Ацуко лишь тоскливо вздохнула и чмокнула Эндрю. Парень, улыбнувшись, подошёл к активированному порталу, и, помахав Акко рукой, исчез в нём. Она ещё несколько секунд смотрела на угасающую воронку портала, а затем вместе с остальными направилась в академию.       — Эй, Лотте, скажи, а как у тебя с Фрэнком?       Время уже близилось к отбою, и Акко с подругами были у себя в комнате. Суси читала какой-то учебник, и, что немного удивительно для Кагари, не по теме зелий.       — Ну… — начала Янсон. — Мы общаемся иногда. Он очень милый парень.       — И всё? — немного удивилась Акко. — Я думала, вы встречаетесь уже.       — Ну, да. Наверное, так…       — У вас точно всё хорошо? — озабоченно спросила Кагари.       — Да всё хорошо. Фрэнк, он… Добрый очень. Он мне нравится, — сказала Лотте.       — Да отстань ты от неё, — вздохнула Суси. — Видишь, неудобно ей об этом говорить.       — Да ладно-ладно, я просто спросила… О, кстати! А у тебя, Суси, есть кто на примете?       Суси отодвинула книгу и посмотрела на Ацуко с покерфейсом.       — Есть?!       — Я тебя в лягушку превращу, — ответила Манбаваран, придвинув книгу так, что она полностью скрыла её лицо.       — Почему тебе вдруг стало это интересно? — с небольшой улыбкой спросила Лотте.       — Ну вы же мои подруги, — ответила Ацуко. — Я хочу быть в курсе!       Лотте лишь немного помотала головой, и, сняв очки и положив их на полку, легла спать. Спустя десять минут закончила читать Суси, и, положив книгу на стол, упала на подушку, повернувшись к стене. А спустя ещё десять минут легла спать Ацуко. Завтра в расписании стояло аж сразу шесть предметов, которые в общей сложности продлятся до полпятого. Кагари было немного обидно, что выходные так быстро кончились, но зато какие это были выходные!       Уснула она быстро и с блаженной улыбкой на лице.       И вот началась новая учебная неделя. Урок белой магии проходил как обычно — преподаватель читала лекцию сидящим в классе студенткам. Констанция сидела со скучающим видом в заднем ряду и монотонно всё записывала. Не то чтобы уроки белой магии ей не нравились, но лекции в большинстве своём бывают скучными, хотя есть исключения.       Не только у Констанции был скучающий вид, а у большинства ведьмочек. Даже у отличницы Моники. Аманда, которая сидела рядом с Констанцией, лекцию вообще не писала, а смотрела в окно и о чём-то думала.       Урок потихоньку подходил к концу, и напоследок преподаватель решила задать несколько вопросов по теме, и, взяв список студенток, начала думать, кого бы спросить.       — Констанция Брауншбанк, — послышался приглушённый голос учителя.       Констанция вздохнула, и, взяв листочек и написав на нём ответ, встала со своего места и спокойно подошла к преподавателю, отдав ей. Когда Констанция села на место, преподаватель ответил:       — Что же, всё верно.       Брауншбанк лишь коротко кивнула и стала ждать окончания урока. Преподаватель задала вопросы ещё нескольким ведьмочкам, которые охотно ответили с места.       Моника, не обращающая до этого момента никакого внимания на Констанцию, вдруг странно посмотрела на неё, слегка прищурившись, словно изучая.       Второй по счёту урок закончился, и все направились на обед. Констанция, как обычно, шла молча с немного задумчивым выражением лица, а Аманда просто шла рядом с ней.       Как обычно, в кафетерии было шумно и много народу, но свободные места были всегда. Кафетерий был очень большим помещением, и было куча разных столиков, в том числе и у окна. Ацуко, сидя за одним столиком с Суси и Лотте, быстро уплетала свой обед.       — Смотри не подавись, — проговорила Манбаваран.       — Тщы фнаеф, каг я пвоговадалаф?! — попыталась сказать Кагари с набитым ртом, после чего, проглотив, повторила:       — Ты знаешь, как я проголодалась?! Это всё кулинария виновата!       — Но ведь это ты съела ту конфету, — с улыбкой сказала Янсон.       — И к тому же, это ты её так заколдовала, что бы она усиливала аппетит, — дополнила Суси.       Акко лишь фыркнула и продолжила обедать, как и её подруги.       — Привет! — сказала Аманда, садясь за соседний столик и смотря на занятую поглощением своей порции Акко, которая поздоровалась в ответ. — Акко, не хочешь как-нибудь на мётлах полетать?       — А? Конечно! — согласилась без раздумий Кагари.       — Я просто кое-какой хитрый приём придумала, и может… Я приду быстрее тебя.       — Ну-ну, — с хитрой улыбкой ответила Акко.       — Я тебе покажу ну-ну! — сказала О’Нилл.       — Ну покажи, — хихикнула Ацуко.       — Балда.       Обед прошёл быстро. Ну, для Акко по крайней мере. Она справилась с ним за пять минут, и, довольная, откинулась на спинку стула. Погода сегодня опять была жаркая, и, по словам Шарио, так будет ещё недели две. Ещё Урсула что-то говорила про грозу, которая будет сегодня вечером, но предпосылок не было никаких. Акко даже посмотрела прогноз погоды в интернете, но и там не было ничего про ненастье. Ну да ладно. В прорицание Ацуко никогда не вдавалась, в основном из-за того, что она принципиально не хочет заранее знать, что будет дальше, потому что для неё это неинтересно. А ещё она не верила в судьбу. Кагари считала, что только ты сам можешь менять свою жизнь, и, если захочешь, то многого добьёшься.       Недалеко от столика Акко послышался небольшой шум. Девушка с интересом обернулась и увидела, как на полу валяется поднос и разбитая тарелка, а между ней стояли две ведьмочки. И она сразу узнала их. Одна низенькая с тёмно-синими волосами, заплетёнными сзади в хвост, который был скреплён крупным красным бантом, и другая, с чёрными волосами. И, судя по всему, они ругались.       — Ну и что это? — спросила Моника с небольшой насмешкой.       Констанция молча стояла, задумчиво смотря на разбитую тарелку. Потом наклонилась, выпустив маленького, размером чуть меньше ладони, бота, который стал собирать осколки вместе и восстанавливать разбитую посуду.       — Я тебя спрашиваю, — холодно повторила Моника.       — Что тут происходит? — спросила подоспевшая Аманда, встав рядом с Констанцией. Некоторые ведьмочки, услышав разговоры, стали смотреть в их сторону. Акко тоже подошла поближе.       Моника проигнорировала Аманду, и, обращаясь к Констанции, сказала:       — Слушай, тебя в детстве плохо воспитывали? Ты знаешь, что молчать вот так невежливо?       Констанция слегка вздрогнула и быстро подняла свои глаза на Монику.       — Эй, тон сбавь, — сказала Аманда.       — Не лезь, — небрежно отмахнулась Моника от О’Нилл.       — Повежливее будь, — поддержала подругу Ацуко.       — Повежливее? Может, ты ей это скажешь? — кивнула Моника в сторону Брауншбанк. — Мало того, что на вопросы не отвечает, так видимо ещё и под ноги не смотрит.       — Чего? Может, это ты не смотришь? — сказала Аманда, начиная злиться. — Я прекрасно видела, как ты её толкнула.       — Ну-ну. Глаза протри, слепая, — ответила Моника. — И своей подруге тоже. А то она, мало того, что слепая, так ещё походу язык проглотила.       Аманда стремительным движением направила руку на Монику и сказала:       — Ещё одно слово…       — Что ты мне сделаешь, недоволшебница? — усмехнулась Истон.       Аманда сжала руку в кулак, но Ацуко сказала:       — Аманда, не надо, она того не стоит. К тому же…       Договорить она не успела, услышав тихие всхлипы. Развернувшись, она увидела, как Констанция плачет, смотря в пол. Моника, наблюдавшая за этим, сказала:       — И кого только не понаберут в эту академию. Одна только огрызаться умеет, а другая до сих пор говорить не научилась.       О’Нилл сделала стремительное движение, и Монику оттолкнуло назад на два метра.       — Закрой свой рот! — крикнула Аманда и чуть ли не прыгнула на Монику, быстро махнув ладонью. Раздался громкий хлопок, а Истон оттолкнуло ещё дальше, и она упала на пол, при этом спокойно смотря на Аманду.       — Остановись! — крикнула Акко, схватив Аманду за руку.       — Эта… — тихо сказала О’Нилл, испепеляющим взглядом смотря на Монику.       — Что здесь происходит?! — выкрикнула Финеран, быстро приближаясь к месту потасовки. — Аманда О’Нилл, я вас спрашиваю!       — О-она просто напала на меня почему-то, — пролепетала Моника испуганным голосом.       — Наказание! — сказала Энн. — Пройдёмте за мной. Устраивать дуэли между собой тут категорически запрещено. Ты позоришь академию!       Аманда не ответила, сверля взглядом Монику, и шёпотом сказала:       — Я это запомню.       И, больше не проронив ни слова, ушла вместе с неистовствующей Финеран.       — Подождите! — крикнула Кагари.       — Акко, не надо, — вдруг сказала Аманда. — Всё нормально. Лучше сходи к нам в комнату, Констанция наверняка там.       Кагари вдруг поняла, что Брауншбанк уже тут не было. Кивнув Аманде, она быстрым шагом направилась в комнату к зелёной команде.       Аманда была права, Констанция сидела у себя на кровати с никаким видом и мокрыми глазами, сложив руки на коленях. Ясминка её всячески успокаивала, предлагая разные вкусности. Акко медленно прошла к кровати Аманды и села напротив Констанции.       — Конст… Не бери в голову её слова, — сказала Ацуко в попытках успокоить подругу. — Они ничего не стоят. Не расстраивайся…       Брауншбанк слабо пожала плечами, продолжая смотреть в пол.       — Знаешь, что! Ты в курсе, что ты очень крутая? — вдруг воскликнула Акко. — Кто ещё додумается собрать кучу сложных механизмов, комбинируя их с магией, а? Ты уникальная, слышишь!       Констанция медленно подняла заплаканное лицо и посмотрела на Ацуко немного удивлённым взглядом.       — А помнишь, как ты мне сделала летающую метлу! Это было круто! Я, блин, впервые взлетела, благодаря тебе! А помнишь, как ты собрала тот корабль? Я даже не представляю, как, ведь я толком-то и не помогала тебе тогда! — улыбнулась Ацуко.       — Помогала, — коротко ответила Констанция.       — Да я только всякие нужные запчасти искала, а собирала-то всё ты!       Констанция слабо улыбнулась, смотря в глаза Ацуко, в которых горел огонёк.       — Констанция, ты — гений, — сказала Акко, демонстративно сложив руки на груди. — И это не обсуждается.       Ясминка, до этого сидевшая и молча наблюдающая, как Акко подбадривает Констанцию, достала откуда-то пачку печений и поделилась ими с подругами.       — Это её любимые, — сказала Ясминка.       Констанция вытерла глаза рукой и откусила печенье. Потом посмотрела на Ацуко и сказала:       — Спасибо тебе.       — Мне? А… Ну да, — неловко улыбнулась Кагари.       — Правда, спасибо, — очень тёпло сказала Констанция. — Ты… тоже крутая.       — Ой да ла-а-адно… — ответила Акко.       Съев печение, Констанция с задумчивым видом уставилась на пол. Акко заметила её взгляд, но тревожить не стала.       — Ты знаешь… — Брауншбанк посмотрела Ацуко в глаза. — Я ведь когда-то и правда… Не умела говорить.       Сказав это, она вдруг смутилась и отвела взгляд, смотря на свои руки. Её одолевали сомнения, и она боялась. Но с другой стороны она уже доверяла Акко.       — Не знаю… Я… Я хочу сказать… Но…       Акко вдруг взяла её за руку, смотря ей прямо в глаза, от чего Констанция даже немного покраснела.       — Если не хочешь — не рассказывай. Я не заставляю, — мягко проговорила Кагари.       — Просто… Я боюсь, что ты можешь посчитать меня странной.       Акко вздохнула и сказала:       — Прошлое человека это его дело. Я вовсе не считаю тебя странной, наоборот, я считаю, что ты классная! Не нужно на этом зацикливаться…       Ацуко сейчас была искренняя, и Констанция это знала. До неё вдруг дошло, что для Кагари не имеет значения её немногословность. За всё время их дружбы Акко даже не пыталась заводить вопрос на эту тему. Молчаливость Брауншбанк не была препятствием для попыток Акко подружиться с ней, и в конечном итоге они стали хорошими подругами.       Констанция была благодарна ей.              — Поздравляем, у вас девочка! — весёлым тоном сказал доктор, выходя из палаты.       Леннарт Брауншбанк, поблагодарив его, зашёл во внутрь. В койке лежала женщина, держа маленький свёрток в руках, и, улыбаясь, смотрела на него.       — Петра… — сказал Леннарт.       — Она так прекрасна, — тихо проговорила женщина. Из свёртка на неё смотрели два маленьких бирюзово-зелёных глаза, как будто наблюдали.       — Ну здравствуй… — сказал Леннарт, подойдя к своей жене и заглянув в свёрток. — Констанция.              — Что это значит? — недовольно произнёс мужчина.       — Мистер Брауншбанк, у вашей дочери функциональная дисфония. Её голосовые связки недостаточно развиты… Вернее, практически не развиты. Такое происходит крайне редко, но это лечится. Несколько несложных операций и соблюдение некоторых правил, и она снова сможет заговорить. Правда, новорождённой делать их категорически нельзя, поэтому нужно дождаться, пока она вырастет.       — И сколько нам так ждать? — спросил Леннарт с напором.       — Операцию можно делать после двенадцати лет, когда организм достаточно сформирован, и ей это не навредит.       Мужчина тяжело вздохнул, буркнул в ответ «до свидания» и вышел из кабинета доктора, направившись в палату к своей жене. Это известие её явно не обрадует.              — Констанция, обед готов! — крикнула с кухни женщина.       Девочка, положив маленького робота на кровать и встав с неё, направилась на кухню. На столе её ждал ещё горячий суп.       — Твой любимый, — сказала Петра, улыбнувшись. Констанция молча села за стол и съела его, после чего всё так же направилась обратно к себе в комнату.       «Вот так всегда, — воздохнула женщина, смотря на то, как Констанция играет с роботом. — Ну, зато нашла себе занятие по душе».       Констанции нравились роботы. А ещё больше ей нравилось собирать их. Иногда она это делала вместе с отцом. Он был, можно сказать, её наставником. Ведь по профессии он был инженер-механик с высшим образованием, и работа у него была высокооплачиваемая. А в свободное время он учил её. Процесс всегда полностью увлекал Брауншбанк, и она часто сидела в мастерской, что-нибудь собирая. Так она отвлекалась от ненужных мыслей. А ещё совсем недавно Констанция вдруг поняла, что она необычный ребёнок. И причиной была вовсе не её молчаливость.       Она была волшебницей. Выяснила она это случайно, как-то сидев в мастерской и собирая очередного бота. Тогда в их доме было ненадолго отключено электричество, но робот, которого она собирала, после зелёной вспышки вдруг ожил. Он неуклюже походил по столу, махая руками, а затем упал и больше не двигался. Тогда Констанция опять пожелала, чтобы робот встал, и это снова произошло, правда на этот раз его хватило на пару секунд.       В этом году она поступала в третий класс местной школы. Друзей у неё не было, но Констанцию это мало волновало. Все задания она всегда выполняла сама, не прося ни у кого помощи. Потому что не могла. И дети в её классе вначале не понимали, почему эта девочка постоянно молчит. С ней пытались завести разговор, подружиться, но всё было без толку.       Констанция хотела донести до них, что она работает одна, и они всё равно её не поймут.       И вот, в четвёртом классе произошли перемены. Часть учеников перевелась в другие классы или школы, и места заняли новые дети, которые сразу обратили внимание на неё. Они вначале так же пытались завести с ней разговор или подружиться, но другие ученики говорили, что это бесполезно. А новенькие попыток не бросили.       Время шло. Констанция училась уже в шестом классе. На очередной перемене она стояла около стены одна, подальше от остальных, и о чём-то думала.       — Хей, привет! — сказал мимо проходящий пацан с нагловатым видом, обращаясь к ней. Констанция никак не отреагировала, продолжая смотреть в пол.       — Эй, я тебе говорю! — воскликнул он.       Его звали Пётр, и он раздражал Констанцию. Он постоянно лез к ней и шутил, и иногда перегибал палку.       — Хоть бы кивнула в ответ, — обиженно произнёс пацан.       Прозвенел звонок, и все направились в класс. Констанция тоже собиралась, но тут Пётр схватил её за руку и хитро сказал:       — Я тебя не отпущу, пока ты мне не ответишь.       Констанция попыталась вырваться, но без толку.       — Ну неужели так трудно сказать хоть слово!       Она продолжала принимать попытки вырваться, но его хватка была крепкая, и не оставляла Констанции никаких шансов.       — Слушай, тебя в детстве плохо воспитывали? Ты знаешь, что молчать вот так невежливо? — сказал он.       Констанция вздрогнула и посмотрела на него, а на её глазах появились слёзы. Пётр, увидев это, скривил лицо и отпустил её руку, сказав:       — М-да, как обычно. Ты сама виновата в этом, не обессудь.       Он повернулся и направился в сторону класса, а Констанция, выждав немного, тоже направилась на урок, по пути пытаясь успокоиться и постоянно вытирая рукавом глаза. Тихо зайдя в класс, она села назад на последнее место и услышала тихие насмешки с соседнего ряда. Она увидела, как Пётр со своими друзьями противно улыбались и смотрели на неё, один его друг даже посмеивался. Брауншбанк отвернулась и решила не обращать на них внимания.       Время шло.       Операция прошла успешно, и Констанция теперь имела возможность говорить. Конечно, не сразу, в начале были тренировки с врачом и строгое соблюдение правил. Приходя со школы, Констанция направлялась в свою мастерскую и сидела там одна, часто собирая какие-нибудь механизмы. А ещё она пыталась разговаривать. Сначала она просто издавала звуки, например, долго проговаривала одну гласную. Это было очень необычно, спустя тринадцать лет впервые услышать свой голос, который был мягкий, бархатный и тихий. У неё были смешанные чувства, но собственный голос ей нравился.       Потом Констанция иногда стала отвечать маме и папе короткими фразами. Родителей она любила и доверяла им, поэтому она решила, что может с ними разговаривать. Леннарт и Петра были безумно рады этому.       Но больше Констанция никому не отвечала, даже спустя несколько лет после того, как научилась говорить. В девятом классе внимание задир к ней стало медленно сходить на нет, но она уже давно твёрдо решила для себя, что нельзя просто так кому-то открываться и заводить с ним разговор. Ведь если человеку плевать на твои проблемы и для него важно только то, сможешь ли ты при встрече сказать ему «привет», то какой смысл вообще с ним разговаривать? Настоящий друг будет понимать тебя без слов, и его совершенно не будет волновать то, умеешь ли ты говорить, или нет. А так, лучше вообще быть одной, тебе хотя бы никто мешать не будет.       В последнее время Констанция перед выпускным приходила к себе домой и до позднего вечера сидела в мастерской, что-то усердно собирая. Изредка она делала это с отцом, но, как она призналась, ей комфортнее было работать одной, ведь так она максимально сосредотачивалась. Её папа не возражал, но говорил, что нет ничего плохого в том, когда кто-то хочет тебе помочь. Констанция в ответ лишь неопределённо пожимала плечами.       По словам отца, у неё был талант в этом. Она собирала довольно крутые механизмы, иногда комбинируя их с магией, и на выходе получалось то, что заставляло отца ею гордиться. В школе у неё тоже были отличные оценки, иными словами — Констанция была девочкой умной. Даже очень умной. И тогда Леннарту в голову пришла идея предложить Констанции отправиться в Британию, чтобы поступить в Луна Нову. Она, конечно, согласилась, ведь и магия ей тоже нравилась, а в академии она сможет беспрепятственно ею пользоваться, заодно продолжая изобретать разные механизмы, убивая таким образом сразу двух зайцев. Ведь почему-то во всём мире магии практически не было.       Выпускной в школе прошёл относительно тихо. Констанция, как обычно, была отстранённой и не интересовалась выпускными мероприятиями. Она спокойно и тихо ожидала его окончания, ведь ей было всё равно.       — Эй, Констанция, — сказал Пётр, тихо подойдя к ней. Они оба находились сейчас в классе, где больше никого не было. Констанция никак не отреагировала на его появление.       — Я хотел сказать… — неуверенно начал он.       Он смотрел на неё неотрывно, на её выпускное тёмно-синее платье, которое было таким же простым, как и она сама. Или ему так казалось? Нет, она была вовсе не простой девушкой.       Он уже давно понял, что всё это время обращался с ней не очень хорошо. Он винил себя, но боялся признаться. И сейчас, наконец осмелев, он подошёл к ней, чтобы сказать:       — Извини за всё.       Её ушко дёрнулось, услышав эти слова. Она медленно повернула голову и заглянула ему прямо в глаза.       Ни проронив ни слова, она встала и быстро вышла из класса. Пётр даже не понял, о чём она подумала в этот момент.       И вот, выпускной, наконец, закончился, и все стали расходиться по домам. Весёлые возгласы, раздающиеся у входа, потихоньку стихали, как и количество народа. Констанция оказалась последней, стоя перед входом, задумавшись. Она услышала тихие шаги сзади и развернулась.       Это был Пётр, который виновато смотрел на неё, но молчал. Констанция направилась ко входу, он последовал за ней и они вышли на улицу. Около ворот стоял чёрный Опель, а за рулём сидел её папа.       — Видимо, пришла пора прощаться… — сказал Пётр. — Пока. Может, ещё увидимся.       Он развернулся и медленно побрёл куда-то в сторону.       — Не вини себя.       Голос заставил Петра развернуться с очень удивлённым выражением лица. Он увидел, как Констанция смотрит прямо на него.       — К… Констанция? — неуверенно спросил он.       — Не вини себя, — повторила она. — Ведь это я во всём виновата.       Ни сказав больше ни слова, она направилась к автомобилю отца, сев в него. После небольшой паузы послышался звук заводящегося мотора, а затем машина, развернувшись, поехала по дороге и вскоре скрылась из виду. А Пётр так и остался стоять на месте и ошарашено смотреть ей в след. Об землю бесшумно разбились пару капель. Начался дождь.              — Собственно вот… — закончила рассказ Констанция. Если честно, сейчас, после того, как она рассказала Акко свою историю, ей было неловко, но одновременно с этим было такое чувство, что с души упал камень. Брауншбанк улыбнулась, смотря в глаза Кагари, на которых вдруг выступили слёзы.       — Э… Это… Конста-а-а-а-а.! — Ацуко резко обняла Брауншбанк, от чего последняя немного опешила. Констанция обняла рыдающую Акко в ответ, сказав:       — Ну всё, не реви.       Ацуко никак не отреагировала, продолжив обнимать свою подругу.       Дверь комнаты, где находились Констанция, Акко и Ясминка, открылась, и к ним вошла Аманда.       — Фух, Финеран как-то мягко со мной обошлась, я думала, что придётся неделю мыть посуду и стирать форму, а мне всего лишь велели помогать Шарио в библиотеке… — О’Нилл, увидев зажатую в объятиях Акко Констанцию, немного удивлённо посмотрела на это зрелище, а затем улыбнулась.       — Значит, ты ей рассказала.       Констанция, посмотрев на Аманду, лишь кивнула.       — Хорош рыдать тут, балда! — воскликнула О’Нилл и тыкнула Акко в бок, отвлекая её.       — О… Аманда… — Акко вытерла глаза рукавом. — Сильно тебя отругали?       — Да нет. Финеран меня выслушала, — сказала О’Нилл с удивлённой интонацией. — Сказала, что я буду помогать Урсуле в библиотеке, а с Моникой она потом поговорит.       — Строгая, но справедливая, — отметила Ясминка. — Девочки, печенья хотите?       — О, давай!       Подруги просидели за разговорами, поедая печенье Ясминки, которое всем пришлось по душе. На этот раз Констанция свободно болтала со всеми, совершенно не стесняясь. Ацуко всё ещё не до конца привычно было видеть это, но она была искренне рада за неё. Да, история Брауншбанк тронула Акко, которая вдруг вспомнила, как нечто похожее приключилось с ней в особняке Кавендиш, когда ей свою историю рассказала Диана.       Бывает так, что события, которые произошли с человеком в его прошлом, повлияли на его будущее. Они могли дать ему какую-то цель или просто определить его характер. И это не всегда означает, что человек мог стать плохим, хотя и это тоже бывает. К тому же, он мог просто запутаться.       Но Акко знала, что в первую очередь за привлекательностью стоит человечность.       На урок они опоздали.       Хорошо, что это была астрономия, а не лингвистика. Хотя Урсула всё же попросила Акко лучше не опаздывать, ведь если рядом окажется Финеран, то тут уже ничего не поделаешь.       Вечер настиг академию довольно быстро. Кончился последний урок, и утомлённая Акко решила направиться к себе в комнату, чтобы дать отдохнуть своему разуму. Этот день был очень насыщенным, причём не только из-за кучи предметов, на которых сплошь были лекции. Но прелесть в том, что такие дни всегда заканчиваются, и начинаются новые, которые могут неожиданно оказаться приятными. Правда, и эти дни тоже заканчивались, а это уже было не очень круто, по мнению Акко. Хотя, если дни постоянно будут такими, это быстро наскучит, так что в целом Кагари всё устраивало.       За окном постепенно собирались тучи, медленно превращаясь в тягучую свинцово-серую пелену, полностью затянувшую красивое голубое небо. Дождя пока не было, но и так было понятно, что он начнётся в скором времени. Причём, это будет гроза. Ацуко, смотря сквозь стекло, невольно отметила, что Урсула оказалась права насчёт погоды.       — Кстати, а с Луисом-то всё в порядке? Он уже пришёл в себя? — Ацуко вдруг вспомнила про Блэкуэлла, который сейчас находился в лазарете академии, расположенном на первом этаже.       — Не знаю, — Суси пожала плечами. — Я как-то не интересовалась.       — Может, Диана знает? — ответила Лотте.       Ацуко вздохнула. С момента её разговора со следователем прошла неделя с небольшим, но пока что не было никаких известий, как и от Леонарда. По словам Финча, он уже опросил Эплтонцев, в том числе и Эндрю, но это ничего ему не дало. Как таковых врагов у Луиса не было, да и откуда они возьмутся. С другими учениками он ладил и ни с кем не конфликтовал, хотя некоторые Эплтонцы отметили, что он иногда бывал слегка высокомерен, но после встречи с ведьмами (Акко улыбнулась, вспомнив случай со Святым Граалем, где они участвовали вместе с Амандой) он наоборот стал дружелюбнее. Чего не скажешь о его отце. Мистера Блэкуэлла, конечно, все уважали, но мужчина он был довольно суровый и временами вспыльчивый, к тому же он был министром обороны, а это, как никак, давало свои плюсы.       «Министром обороны? — пронеслась вдруг мысль в голове у Акко. — Как интересно совпало… Или же… Это не совпадение?»       Она вдруг поняла. Ну конечно же! Как максимально подорвать авторитет академии? Да просто возьми и покусись на жизнь сына влиятельного человека. Министра обороны, например.       — Девочки… А вы ведь знали, что отец Луиса — министр обороны?       Лотте и Суси, немного странно посмотрев на Акко, кивнули.       — На что ты намекаешь?       — Я к тому, что довольно удобно ведь получилась? — Ацуко вдруг ухмыльнулась. — Навредить сыну влиятельного человека, подорвав тем самым авторитет магии и в частности Луна Новы. Только я всё ещё не понимаю, кому это нужно. Не помешало бы опросить самого мистера Блэкуэлла.       Суси лишь вздохнула, а Лотте немного нахмурилась.       — Расскажи Леонарду, может, он так и сделает? — предложила Янсон.       — Непременно, — ответила Акко. — А пока что пойду-ка я проведаю Луиса. Вдруг он уже в сознание пришёл. В таком случае, позову ещё Аманду, — улыбнулась Кагари.       — Зачем её?       — Не знаю, мне кажется, это будет хорошим решением, — ответила Акко, смотря на Манбаваран.       Снаружи вдруг послышался быстрый топот, который со временем усиливался, приближаясь к комнате девочек. Акко, услышав, насторожилась и смотрела на дверь в ожидании того, кто сюда войдёт. Она почему-то не сомневалась, что спешили именно к ним.       И она не ошиблась.       Дверь быстро открылась, и на входе показался Леонард с крайне озабоченным выражением лица.       — Леонард? — удивилась Ацуко.       Пару раз вдохнув, он посмотрел ей в глаза и сказал:       — Кажется, Луис умирает.