Другой Евангелион - отрекшийся Ангел

       Мы сидели в том самом помещении, окно которого выходило на ангар. Похоже, что это было что-то вроде командного пункта: все так же было заставлено аппаратурой, датчиками и экранами, все они были расположены так, чтобы наблюдать через стеклянную панель за Евангелионом. Впрочем, я старался лишний раз не смотреть туда, даже в другом помещении робот вызывал у меня смешанные эмоции. С одной стороны это было детское восхищение и интерес с другой – непередаваемый страх. Даже на расстоянии он выглядел огромным, в нем наверно было около ста метров высоты, я снова отвернулся от окна.       Профессор Акаги стояла возле окна с планшетом и сверяла какие-то показания, видимо, робота. Командующий Икари сидел напротив меня. Локти лежали на коленях, пальцы были скрещены у подбородка, цепкий холодный взгляд был направлен на меня. Казалось что об один этот взгляд можно было порезаться, я даже на секунду подумал, что если бы мне пришлось выбирать между взглядом Евангелиона или командующего, я бы выбрал робота.       Если под общением лидер NERV подразумевал молчаливые гляделки на протяжении пяти минут, то все было хорошо, если же нет - складывалась неловкая ситуация. Рядом со мной в кресле развалился Кадзи, закинув ногу на ногу. Облокотившись на спинку , он похоже, совсем не замечал парящего в воздухе напряжения. Тишину нарушил командующий. - Итак, без лишних слов – да. Я хочу, чтобы ты стал пилотом Евангелиона. Да или нет? Я чуть не упал с кресла от такой прямой атаки командующего. - Чего!? - Разрешите мне, - отвлекшись от планшета, Рицуко подошла ко мне. - Видишь ли, Алекс, Евангелион, как ты уже успел понять, не совсем обычный робот. Для его управления недостаточно нажимать на кнопки и тянуть рычаги. Поскольку его строение невероятно сложное, то и подключается к нему пилот напрямую, посредством нейронной связи. Во время синхронизации пилот и Евангелион становятся как бы единым целым. Проблема заключается в том, что связь посредством синапсов требует определенных условий от кандидатуры пилота – мы выяснили, что взрослый мозг не в состоянии установить нейронную связь даже с помощью усилителей импульсов. Другое дело - мозг ребенка, такого как ты. Мозг детей очень гибок и легко входит в контакт с нервной системой Евангелиона. Я не мог до конца поверить в происходящее, но, теперь, мне хотя бы было ясно, чего от меня хотят , не понятно было только одно - почему я? - Но почему именно я? Вы могли бы выбрать любого подростка в Японии и не везти за тысячу километров меня. - Видишь ли, Евангелион обладает...особой нервной системой, не каждый подросток сможет пройти процедуру синхронизации. Связь просто не установится. Ты же помнишь те медицинские тесты в школе? Теперь все стало понятно – последние несколько лет Всемирная организация здравоохранения под эгидой ООН устраивала детям, родившимся в первые годы после Второго удара, целые серии тестов под предлогом изучения влияния Второго удара на их здоровье. Ничего не найдя, они, спустя какое-то время, свернули исследования. Получается, все это время они работали на NERV? - То есть вы хотите, чтобы я, простой ученик средней школы управлял  им?! – я показал пальцем на стекло. - Нет. Пилот для нулевого юнита уже назначен.  Мы хотим, чтобы ты управлял таким же,– в разговор снова вмешался командующий Икари, – В Российском филиале как раз заканчивают сборку седьмой модели, ты проверялся на возможность подключения к ней. - А если я не соглашусь? Что тогда будет? - Подпишешь бумаги о неразглашении, уедешь в свой город, продолжишь ходить в школу, потом на работу, состаришься и каждый день будешь вспоминать об упущенной возможности. Если конечно, Ангелы не истребят нас всех завтра, - взгляд главы NERV заставил похолодеть. Казалось, что его глаза горят каким-то нечеловеческим, ледяным пламенем. Было в этом взгляде что-то, что я не мог объяснить. Командующий продолжал: – Но если мы все-таки сможем их победить, без тебя. Одолеем ценой титанических усилий и миллиардов жертв, сможешь ли ты обернуться на них без укора совести, зная, что ты мог им помочь, но не стал? В комнате повисла гробовая тишина. На меня пристально смотрели три пары глаз, а я смотрел сквозь стекло, отделявшее меня от шага в неизвестность. - А я могу подумать?