Moments

Все идет не по плану. Не так, как он задумывал. Вандер, на котором живого места не осталось, все еще никак не может взять в свою дубовую голову, что это его последний шанс, в его потухшем взгляде виднеется только — просто прикончи меня, и все на этом. Потом ему на помощь — когда его уже втащили в кресло и подготовили для инъекции Мерцания — выползают мелкие крысы. Те самые сироты-оборванцы, которых он приютил, из-за которых и началась вся эта кутерьма. И мелкая сопля с красными волосами разъебывает его наемников в три счета, а потом еще и синджедовский личный проект — монстра, который запросто справлялся с толпой противников. И на какую-то долю секунды Силко приходит мысль, что в его охрененно хорошем плане неизвестно откуда взялась охрененно большая дырища, как время схлопывается, наполняясь жужжанием, треском, грохотом кирпичей, вышибленных из кладки невидимой силой. Его спасает удача — и Севика, прикрыв собой. Но Силко все равно отбрасывает так, что грудная клетка трещит — ребро или два, счастье, что не приземлился на хребет. Он поднимается — о нет, эта сопля не дождется, он прикончит ее, раздавит словно мошку, пусть и не своими руками. Все плывет, воздух скрипит от пыли, поднявшейся клубами, когда он, шатаясь на ослабелых ногах, командует: — Убей их! Второй промах за день, уже второй — Вандер поднимается. Ему полагается лежать там, среди обломков и истекать кровью, но он встает, чтобы защитить ту соплю. Ради которой он по факту потерял все. К счастью, у Силко теперь всегда с собой нож. Нож, который с хрустом лезет под ребро, острый и безжалостный — тогда сухожилия, в этот раз Силко целится прямо в сердце. Чтобы покончить с этим дерьмом здесь и сейчас. Пока потолок не обрушился окончательно, погребя и его под собой. Э нет, ему еще рано умирать. Сегодня черед Вандера. Сегодня черед всех его врагов. Третий ждет его на улице — под проливным дождем, холодным, заливающим глаза, поэтому Силко не сразу различает крохотную фигурку, рыдающую рядом с телом Вандера. Наконец мертвого. Насовсем. Навсегда. Это не та сопля с красными волосами — эта меньше, напоминающая мокрую крыску, такую тощую, словно мяса на косточках и нет, она заливается слезами как чокнутая, всхлипывая и икая, и ей плевать на нож в его руке. Он только успевает присесть на одно колено, отведя нож назад, и спросить, где ее сестра, когда время схлопывается снова. Мнется и комкается под оглушительный удар грома и сверкающие вспышки в вышине — девчонка бросается на него, так быстро, что Силко даже не успевает вздохнуть, не то что вспороть ей живот. И обнимает. Ее костлявые руки даже толком обхватить его не могут, пальцы цепляются за жилет, худые и острые плечи — одно врезается в сломанное ребро, вот почему он застыл, теряясь в оглушительной боли — вздрагивают от непрекращающихся рыданий. — Она меня бросила. Она мне больше НЕ сестра! — в голосе девчонки слишком много всего — горе, боль, одиночество и страх. А еще сталь. Сталь, набирающая силу с каждым вытолкнутым наружу словом. С каждой секундой, что она держится за него, словно он якорь в бушующем шторме. Ему нужно убить ее. Или отдать на растерзание помощникам — они держатся за его спиной волчьей стаей, наблюдая за этой безумной картиной. Молния снова взрезает небо, и Силко переводит взгляд с ее синей макушки на тело Вандера. Так... похоже. Эта мысль как ноющая боль внутри головы, от зрачка и дальше по нервам, расползается по мозгам, не дает мыслить здраво, не дает... ... не дает дышать. Он заносит руку над ее головой — один удар, этой слабенькой девчонке достаточно одного удара — и раскрывает пальцы, а затем заносит и вторую. Укрывая от дождя. Подтягивая ноги — они все еще болят, все тело болит — обнимая, вбирая в себя, пряча. — Мы им еще покажем, — кому он говорит, ей? Себе? — Мы всем им еще покажем. Ее сердце колотится как бешеное, ее мокрые волосы лезут в рот, костлявые плечи по-прежнему давят на сломанное ребро, а пальцы впились в жилет так, что не оторвать — она ошибка. Третья, гигантская дырища в безупречном плане по завоеванию Зауна, но... Он точно такая же ошибка. И знает, как с этим жить.