Не место для бабочек III: Клинок доблести

Идти вперед оказалось не так уж просто, и дело было, конечно, не в трех случайно попавшихся на пути культистах. Разум несчастных, должно быть, тоже пострадал от ментальных воплей замученных душ, запертых в старых стенах, потому что в бой они бросались столь же охотно, сколь и бестолково — Ланн и Арушалай справились с ними раньше, чем Сиила успела подойти достаточно близко для удара. Сверкающий золотом клинок рассек воздух — последняя жертва, хрипя, уже заваливалась на спину. Из шеи, аккурат под странноватой деревянной маской, изображавшей, кажется, козла, торчала стрела. Не жилец — резюмировал Дейран и опустил руки. Помощь лекаря в этом бою не потребовалась никому. И это было вдвойне хорошо: неясный гул, насыщавший местный воздух, мешал сосредоточиться и наводил на беспокойные мысли… напоминал еще одно нежелательное присутствие, с которым Дейрану приходилось мириться всю сознательную жизнь. — А… чтоб тебя, — Ланн сердито почесал единственное ухо и поморщился. — Чего же они так орут… — После всего, что они видели, ты бы тоже орал, если бы мог, — парировал Дейран. По всему выходило, что ему хладнокровие и здравомыслие удавалось лучше, чем любому из спутников. Опыт, должно быть, сказывался — Дейран хмыкнул, отмечая, что присутствие Чужих иногда все же имеет свои плюсы. — Где-то здесь должен быть проход, — командор бросилась к стене, незаинтересованно переступив через свежий труп культиста. — Я чувствую поток воздуха! Ланн, посмотри, здесь… Она замерла на полуслове, глаза расширились от удивления. Дейран поспешил навстречу — кажется, маленькая командор снова заметила что-то интересное. Ее способность подмечать незаметные взгляду нормального человека детали не могла не восхищать — и ладно монгрел, проживший всю жизнь в опасных подземельях, но откуда у эльфийки схожая способность замечать ловушки и секреты? Тем не менее, она каждый раз зовет его на помощь, будто бы хоть в чем-то ему уступает. Какая милая… привязанность. — За стеной кто-то есть… — Ланн обернулся и махнул рукой паладинше. — Сиила! Толкни стену вот здесь, это должно… — Ра-а-а-а-аргх! — Завопила паладинша и с разбега ударилась в указанное место щитом. Ланн едва успел отскочить с ее пути. Дейрана же с ног до головы осыпало каменной крошкой; но потайная панель и правда поддалась, лениво, с громким скрежетом отползая в сторону. — Ты меня чуть не убила! — шикнул Ланн. Сиила тряхнула головой. — Прости. Эти… они так громко шепчут, — паладинша смущенно улыбнулась, стряхивая со щита толстый слой каменной пыли. — Я иногда мыслей собственных не слышу. Ланн протиснулся в открывшийся проход, медленно, осторожно ступая по засыпанным мелкой крошкой камням. Мерисиэль переступила с ноги на ногу, заглядывая ему через плечо; в ее взгляде читалось нетерпение и та же потерянность, обреченность, что и у остальных. Дейран подошел ближе к ней, пропуская за Ланном непривычно дерганую Сиилу, и незаметно перехватил дрожащие пальцы командора: — Не бойся, — прозвучало жалко. Дейран попытался исправить ситуацию. — К этому гулу можно привыкнуть. Командор на мгновение подарила ему испуганный взгляд, на мгновение мелькнуло узнавание, будто она совершенно забыла о существовании высокородного графа в опасной близости от себя. Кивнула с легким запозданием и чуть сжала его пальцы: — Они не причинят нам вреда, если не оставаться здесь слишком надолго, — Мерисиэль попыталась улыбнуться, но уголок ее губ дрогнул, будто от внезапной боли, и она торопливо опустила глаза, возвращая взгляд к спине прошедшей за Сиилой Арушалай. Кожистые крылья суккубы нервно подрагивали, выдавая и ее нервозность. — Я не собираюсь оставаться в этих подземельях дольше необходимого, — Дейран старательно оскалился улыбкой. — Надеюсь, коврик лежит прямо за следующей дверью, иначе мы рискуем… — Крестоносцы… здесь? После стольких лет… — донеслось из соседнего помещения. Этот голос не был ни знакомым, ни в полной мере живым. Дейран замер на полуслове, вернув Мерисиэль испуганный взгляд. Пальцы командора сжались чуть крепче; оттеснив ее зачем-то за спину, граф шагнул в проем следом за дрожащей Камелией. *** Смерти, смерти… множество смертей, прекрасных и ужасных, чертовски болезненных — Камелия дурела от аромата крови, пропитавшего старые камни. Смерть… прекрасна? Ужасна? Смерть — это больно? Она уже не была уверена, какие из мыслей, бесившихся в голове, принадлежат ей самой, а не одному из настырных голосов. Иламин крутился рядом как живое напоминание о том, что давно нужно было сделать. Камелия теребила нож, закрепленный на бедре, Камелия тянулась к тому, что прятался в ножнах на другом боку, голень жгло от третьего клинка, а любимая рапира и вовсе дрожала в жутком нетерпении. Это место помечено смертью, болью, кровью — и Камелии здесь почти рады. Рады? Или наоборот? Может, неостановимый шепот чужих голосов выражал как раз злобу, ненависть, пожелание убраться поскорее? Нет… нет-нет-нет, ей здесь рады, даже если не знают об этом. Жестокость, захлестнувшая Дрезен семь десятков лет назад, концентратом плескалась в этих стенах. Это самое сердце демонической скверы, обрушившейся на Голарион, сладкая сердцевина запретного плода могущества Бездны. Запретного для кого? Для смертных. Камелия — смертная? Нет, она же еще ни разу не умирала по-настоящему… — Ками, — алхимик подобрался слишком близко, нож сам лег в руку, сам! Камелия с усилием разжала пальцы, оставляя его в ножнах на поясе. Дернулась в сторону, шарахнулась от Иламина, будто от чумного. Он протянул к ней руку, сверкнул огненными глазами с каким-то неправильным пониманием, но Камелия снова попятилась. Чего стоит зарезать его прямо сейчас, прямо здесь? Кажется, в этом месте смерть — нечто обыденное и скучное. Что изменит еще одна невинно отобранная жизнь? Ничего, совсем ничего. Так что же ей мешает?.. — Ками! — снова обратился он. Грохот. Глупая Сиила врезалась в каменную стену щитом, заставив осыпаться прикрывавшую секретную панель каменную пластинку. Какая расточительность! Ведь есть же более тонкие, более правильные пути открыть проход. Камелия хочет сказать это вслух, открывает рот, но вырывается из горла только сдавленный хрип, вроде тех, что заполняют ее уши. Шаманка вертит головой, то забывая, где находится, то неожиданно сознавая себя в дрезенской цитадели. Мерцающие по стенам факелы пляшут и двоятся перед глазами; чья-то рука ложится на плечо, властно, уверенно, чей-то голос отрывисто бормочет, просит о чем-то, чужое дыхание касается губ. — Дыши глубже. Дыши. Слушай мой голос, — говорит алхимик с огненными глазами. Как его зовут? Симпатичный. — Дыши, — приказывает он. И Камелия дышит, не сводя с него взгляда. По телу пробегает дрожь — гул в ушах нарастает, голову разрывает чужими страданиями и болью — но Камелия не чувствует себя среди творцов и победителей. Она — жертва, ее убивают каждую секунду, и это абсолютно неправильно. Она запрещает себе моргать, потому что под закрытыми веками еще страшнее, чем в подземелье. Страшнее, чем наедине с рыжеглазым алхимиком, упорно держащим ее за плечи, дышащим в самые губы: — Пойдем. Осторожно, иди за мной, — и она делает шаг, потом еще один. Духи вопят, кричат, изливаются болью и гневом, но Камелия до слезящихся глаз следит за тем, кто держит ее плечи. И ее саму — над бездной безумия. Она не помнит, хочет ли жить или мечтает умереть, но чувствует, что смерть с ней связана крепко и больно, грубыми нитями по живой плоти. Алхимик повторяет: — Дыши. За мной… вот так, — и Камелия верит ему. Не помнит, почему, но чувствует, что этому парню точно можно верить. — Крестоносцы… здесь? После стольких лет… — новый голос незнаком, он врывается в едва воскресающий мир Камелии хриплым скрежетом, заставляет кровь больно застучать в висках. Едва затихшие, шепотки замученных душ снова забивают слух, и Камелия трусит, сжимает веки, сжимает руками череп, который, кажется, готов расколоться на множество крохотных частей. Алхимик, где ты? Говори… говори… — Камелия ищет его голос в какофонии, но вместо него находит ощущение — объятия. Живое тепло плотно прижатого тела, мягкие губы на щеке, на губах, на кончике носа. Приказ: «Дыши». И она снова дышит, заставляя себя открыть глаза. Огненный взгляд напротив выглядит беспокойно. Камелия заставляет себя улыбнуться. — Как ты? — простой вопрос, на который невозможно ответить так же просто. Камелия не помнит, как говорить. Камелия не помнит, кто такая Камелия. Но переплетает пальцы с алхимиком, который упорно мешает ей сойти с ума — ему можно доверять. Она помнит только это.