Не место для бабочек III: Клинок доблести

Сначала в командорский шатер ворвались супруги Тирабейд. Коротко доложили ситуацию в лагере, донесли особенно важные новости и принесли на подпись несколько писем из Неросиана. Нервный паренек с полевой кухни выставил перед Ри плошку с остывшим, но все еще чертовски аппетитным полуночным пловом, после чего все трое ушли. Оставшись наедине с собой, Ри ковырнула ложкой еду и почувствовала только тошноту. Есть не хотелось, спать почему-то тоже, но изнутри будто вытянули все, что заставляло думать, двигаться и сколько-нибудь любить жизнь. И тому было много причин. Дейран вел себя странно всю дорогу до лагеря крестоносцев — почти не шутил, не огрызался, был мрачен и задумчив. Должно быть, то, что он не смог спасти кого-то своими собственными силами, а вынужден был прибегнуть к свитку, ударило по его вере в собственное всемогущество. Воскрешенный Иламин в свою очередь был мрачен и еще более молчалив, чем обычно, но к нему у Ри не было ни единого вопроса: умирать определенно неприятно. Алхимику просто нужен отдых, никаких тайн тут нет. И все, вроде бы, все понятно и логично, даже поведение Ланна, удручающее отсутствие рядом которого заставляло Ри беспокоиться. Монгрел под надуманным предлогом покинул командора, едва им стоило войти в ставку. Он все еще был мрачен, хотя явно старался это скрыть — не замеченная вовремя ловушка явно морально его подкосила. Как он сейчас? Что с ним? Может, поэтому на душе так паршиво?.. Ри почти отправилась на поиски Ланна, с трудом поднялась из-за стола, но снова опустилась на командорское кресло. В глазах помутнело то ли от голода, то ли от усталости — Ри повернула голову вправо, туда, где из-за ширмы, кажется, выплывал сгусток чистой тьмы. Но с кроватью и окружающим ее пространством было все в полном порядке: темнота подступала к самой Ри и только для нее. Командор решительно тряхнула головой; несколько прядей, выбившихся из тугого узла на затылке, упали на лицо. Защекотали нос, заслонили взгляд… захотелось упасть лицом на стол, заставив подпрыгнуть деревянные фигурки, расставленные по карте крестового похода. Угольные значки и красные карандашные стрелки отпечатаются на щеке разводами — ну и пусть. Зато не придется держать ставшую неожиданно тяжелой голову. Ри едва приняла ровное сидячее положение, когда в шатер влетел Зосиэль. Его лица Ри уже не видела — только смазанное пятно, голосом жреца Шелин несущее какую-то околесицу про то, как Регилл Деренге убивает своих людей, запрещает им есть, пить, лечиться и, кажется, что-то еще. Общий смысл складывался из обрывков фраз, которые все же долетали до слуха сквозь звон в ушах. Ри дышала как можно медленнее, держала глаза широко открытыми, чтобы не дать себе отключиться или потерять сознание. Измученный разум требовал покоя — но его хозяйка не располагала такой роскошью. Командор не хозяин себе, он принадлежит походу, пока нужен ему. А значит, ситуацию с Зосиэлем и Региллом придется решить. На какое-то время отступила слабость, но почти потеряли чувствительность руки и ноги. Ри сидела неподвижно, стараясь не поворачивать головы без особой нужды, отвечала на нападки Зосиэля и неосознанно морщилась, когда он говорил слишком громко. По всему выходило, что Регилл — безумный тиран, не способный сберечь личный состав. Это шло в разрез со всем, что Ри знала о порядках рыцарей преисподней и о параликторе Деренге в частности. К счастью сам он — как всегда, сдержанный и лаконичный, за что Ри почти готова была его расцеловать, — заглянул на огонек спустя десяток минут. Коротко разрешив проблему, Ри хотела уже отправить Зосиэля… да куда-нибудь отправить. И уронить голову на стол, потому что никаких других желаний и позывов уже не осталось. «Оставьте меня. Просто оставьте меня все… » Мигрень нарастала. Зосиэль бросил что-то обиженное и горькое и, широко раздувая ноздри, вылетел прочь из командорского шатра — так же стремительно, как и появился в нем. Ри медленно выпустила воздух из легких — как будто вместе с ним отпустила остатки сил. И легко, абсолютно не сдерживаясь и не заботясь об удобстве, рухнула лицом на стол. Нос обожгло болью, губы ощутили ползущую по карте красную лужицу, но Ри не было до этого никакого дела. Она смиренно ждала покоя, способного спасти ее от… всего. От сложных решений и ответственности за них, от вечно неуверенной в ней королевы, от собственной неспособности позаботиться о друзьях… все дальше и дальше от своего тела, в цветущие кущи Элизиума на волнах мягкой, уютной темноты… Ри не слышала шагов и обеспокоенного возгласа совсем рядом, уже не чувствовала, как ее испуганно трясут за плечи. Она спала. Так крепко, как не может спать живой. *** Можно было бы поверить, что командор просто очень устала, и это было бы вполне понятно — в конце концов, сначала Аневия с женой, потом Зосиэль тревожили ее покой, а Мерисиэль только успела вернуться из язвы. Аневия благоразумно не интересовалась подробностями их вылазки, оставив выяснение на потом, но теперь жалела, что не задала достаточного количества вопросов. Мерисиэль, уже расположенная на кровати, все еще была без сознания. По ее лицу то и дело пробегала тень, она морщилась, пыталась метаться в тяжелом сне, но была слишком слаба, чтобы поднять руку или перевернуться набок. На лбу выступили капельки пота, строгий пучок растрепался, и светлые пряди прилипли к влажным щекам. Сейчас перед шпионкой лежала юная девочка, измученная, разбитая, будто бы потухшая изнутри. Чего стоило Аневии, хорошо знавшей и культистов, и их уловки, заметить странности чуть раньше? Могла ли она что-то предугадать или как-то помочь? Женщина гнала от себя сомнения, запрещала думать о том, что ситуация может совсем выйти из-под контроля. Командор — не слабая юная девочка, хоть и кажется такой. Она сильная, она обязательно справится. Ратимус опустил руки, последние искры диагностирующего заклинания погасли на кончиках скрюченных старостью пальцев. Выражение его лица не оставляло сомнений — дело серьезное. Аневия терпеливо смотрела, как старец, пробормотав что-то под нос, отвел глаза от командора, опустил взгляд. Блеклые глаза бездумно искали что-то на полу перед ногами Ратимуса. Не выдержав, Аневия спросила: — Что с ней? Что… нужно делать? Ратимус поднял взгляд. Помолчал несколько мгновений, за которые, казалось, Аневия успела представить самые печальные исходы ситуации. И вдруг его лицо озарилось будто бы гениальной догадкой — седые брови чуть поднялись, уголки губ несмело дернулись вверх. Сухие руки неожиданно крепко легли на предплечья шпионки: — Немедленно найди графа Арендея, Зосиэля или Уголька, ну и… ту хвостатую ученую, которую командор тоже водит с собой! Главное, не говори, куда и зачем они направляются — нельзя поднимать панику. Случившееся с командором не может быть ничем, кроме диверсии. Он тараторил быстро, нетерпеливо, но с каждым его словом Аневия все точнее понимала, что Ратимус имеет в виду. Последние его слова она слышала, уже покидая командорский шатер. Командора сразила неведомая магическая хворь, с которой не может справиться опытный лекарь? Значит, должен справиться один из тех, с кем сама Мерисиэль, по слухам, поделилась частичкой своей божественной избранности. Божественная ли она, избранность ли — сейчас не так важно. Важнее, чтобы это сработало — и никто не узнал бы, что именно случилось с командором. Паника в войске накануне последнего рывка к Дрезену совершенно ни к чему, это Аневия понимала и самостоятельно. Оставалось найти тех, за кем послал лекарь, и из троих проблем не возникло только с Ненио, которая, как и всегда после вылазок в язву, безвылазно сидела в своем шатре за очередной пачкой свитков. — Ненио? Нужна твоя помощь, это срочно, — не расшаркиваясь, Аневия вошла в шатер. Внутри кицунэ была одна, и это радовало. Ненио вряд ли будет мучить ее неудобными вопросами — не тот характер. Можно справиться быстрее. — О, разумеется! — Ненио, не поднимая головы от свитка и не переставая писать правой рукой, махнула Аневии левой. — Если срочно — могу предложить вторник, после десяти утра. К этому времени я успею зако… — Прямо сейчас, — нетерпеливо прервала ее шпионка. Ненио удивленно подняла голову. Сейчас она была в истинной форме, и привыкнуть за недолгие часы пребывания в лагере такой Ненио у Аневии не было времени. В жизни она видела не так много кицунэ, и до сих пор слабо ориентировалась в их мимике. Но на лице… морде?.. В общем, на Ненио все ее эмоции были написаны ярко, будто на человеке или эльфе. Уши встопорщены, шерсть на затылке встала дыбом, глаза удивленно округлились, рот чуть приоткрыт: она удивлена, даже обескуражена. Скорее всего, слишком глубоко ушла в свои исследования и совсем потеряла связь с реальностью. И только теперь с полной ясностью поняла, где находится и с кем разговаривает. — Исходя из опыта предыдущего общения с тобой, девочка-шпион, могу предположить, что дело серьезное. Хорошо, я пойду с тобой — ты ведь не стала бы отвлекать меня по пу… ох! Не так быстро!.. Аневия, не дожидаясь окончания тирады, ухватила кицунэ за покрытую мягким коротким мехом руку и повела к командорскому шатру. Половина дела была сделана. Осталось найти Зосиэля и Дейрана, и желательно очень, очень быстро. Уголька искать не пришлось, Аневия просто окликнула ее, попросив следовать за собой. Эльфийка вопросов задавать не стала и обеспокоенно посеменила следом Время может идти на минуты. На крестоносный лагерь медленно опускался обыкновенный вечер. Начинались пересменки, ночные караульные проверяли пайки и обмундирование, позевывали после сна, деловито били в грудь кулаками при виде формального начальства в лице Аневии. Стало капельку жутко — ведь никто из них даже не подозревает, насколько сейчас весь этот поход близок к бесславному завершению.