Не место для бабочек III: Клинок доблести

— Сейчас должно стать лучше, — обещает Ратимус, откладывая в сторону похудевший ровно на один пергамент массивный футляр для свитков. Рыцарь преисподней — не мальчик, лет тридцати с небольшим на вид — мужественно кивает. По виску ползет капелька пота, губы сжаты до белизны. На плече рваная рана, только что очищенная от коросты, гноя и паразитов. Как оказалось, рыцарям преисподней не положено обращаться за помощью к полковому жрецу — и это терзает Зосиэля, не позволяет отвести глаза, выйти из палатки и заняться другими делами. Хоть бы и начать писать портрет того пехотинца, моложавого парня из-под Кенабреса. Он не знал, что понесло его в ставку рыцарей преисподней — люди в черных доспехах маршировали, отрабатывали приемы или обсуждали тактику боя с демонами сутками, едва прерываясь на сон и еду. Некоторые из них успевали ходить в патрули — свои собственные, не подчиненные оставленным в лагере за главных Ирабет, Аневии и самому Зосиэлю. И никогда не докладывались — ни о результатах патруля, ни о ранениях или погибших. Рыцари находились в крестоносном лагере, но были будто бы анклавом вне его, оставались чем-то отдельным, никак не связанным с окружающими порядками. Крестоносцы разбили лагерь еще прошлым вечером — ровно в том месте, о котором говорили разведчики, — но командор со спутниками не спешила возвращаться из странных руин, и без нее здесь все шло кувырком. Зосиэль ее почти ненавидел — настолько, насколько это может благовоспитанный жрец Шелин. За недальновидность, за неудачный выбор союзников, за неопытность… Регилла Деренге он ненавидел по-другому, совершенно запретным и неблагородным образом. От души, чисто по-человечески. Ратимус осторожно наложил рыцарю повязку; раненый следил за его движениями так, будто собирался сказать что-то, поблагодарить, повиниться, что не пришел раньше. Но молчал, скованный дурацким уставом. Молчал и поджимал губы. Не издавал ни звука. Как нужно было запугать человека, чтобы он вел себя подобным образом?.. Зосиэль сердито поднялся со своего места и стремительно покинул лазарет — теперь он знал, кому задать свои вопросы. Давно стоило этим заняться — в конце концов, Зосиэль все еще был советником командора и его полномочным заместителем на время отсутствия. Деренге был там же, где и всегда — возле гладких палаток своего ордена. Он, идеально прямой, ходил, заложив руки за спину, мимо сошедшихся в спарринге подчиненных, бесцветно комментируя их действия. — Малторн, отводите ногу. Демон не будет так любезен, как Торваг. Дальше. Вторую ногу… держите дистанцию, длина вашего оружия это позволяет. Несколько шагов и снова: — Дин, двуручный меч нужно держать двумя руками. Да, вы можете одной, но это плохо сказывается на равновесии. Сейчас вас куда легче сбить с ног… что и доказал вам Фостер. Отличная работа, Фостер, но не забудьте вечером начистить наплеч. Демон давно сгнил в язве, а его кровь все еще украшает вашу броню. — Параликтор, — обратился Зосиэль. Деренге обернулся к нему, желтые по-совиному круглые глаза гнома без интереса воззрились на жреца. В ожидании продолжения речи Деренге сделал несколько шагов к собеседнику, но на лице по-прежнему не мелькнуло ни одной эмоции. Ни раздражения, ни вежливой улыбки — ровно ничего. — Я должен осмотреть ваших бойцов на предмет ранений, — сухо произнес Зосиэль. Желание прямо сейчас расквасить лицо жутковатому гному почти сводило с ума, почти чесалось на костяшках, но жрец старательно держал себя в руках. Шелин не одобряет насилия, особенно там, где можно обойтись словом. Да и командор вряд ли будет рада, если ее советник и заместитель ввяжется в потасовку с союзником. — В этом нет необходимости. Каждого уже осмотрел один из сигниферов, — решив, что разговор закончен, параликтор резко развернулся на пятках, намереваясь вернуться к «воспитанию» замученных тренировками подчиненных. — Одного из ваших солдат я отвел в лазарет. Ваши сигниферы так старательны, что парень едва не лишился руки. Ратимус потратил несколько свитков, чтобы остановить нагноение, — Зосиэль был вынужден говорить сквозь зубы, чтобы не сорваться и не начать бросаться обвинениями. Регилл молчал несколько мгновений, будто раздумывая над ответом. Зосиэль сжал кулаки — даже после известия о том, что один из подчиненных серьезно травмирован, параликтор не изменился в лице. — Назовите мне имя раненого. Я должен знать, кому назначить десяток плетей, — невозмутимо ответил он наконец. Зосиэль опешил на долю секунды, а потом все же позволил себе занести кулак. Удар должен был прийтись Региллу ровно между совиных глаз, но он просто переместился на полметра в сторону, все еще держа руки сцепленными за спиной. Зосиэль споткнулся, едва не растянулся на земле, но в последний момент развернулся на месте и вложил инерцию падения в новый удар — с левой руки. И снова — мимо; параликтор, кажется, даже не прилагал усилий, чтобы уклоняться от его выпадов. И по-прежнему держал руки за спиной. — Парень чуть не сдох, а ты выписываешь ему плетей? — взревел жрец. Но тут же с неудовольствием понял, что их потасовка стягивает все больше зрителей из числа крестоносцев. Рыцари преисподней продолжали тренировки, будто находились в параллельном реальному лагере, в полной тишине. — Рыцарь вовремя не озаботился первой помощью, — ровным голосом пояснил Деренге. — По его вине мог быть поставлен под угрозу успех возможного задания. — Он мог погибнуть! — И не только он, мастер Винис, — данный солдатами титул в устах Деренге звучал насмешливо, хотя голос и выражение сероватого лица никак не изменились. — Я установлю имя нарушителя самостоятельно. Спасибо за донесение, можете быть свободны. Окружавшие их бойцы перешептывались, с подозрением глядя на спорщиков. Зосиэль крепче сжал кулаки и, сделав над собой волевое усилие, пошел прочь, к походной часовне. Только молитва могла помочь ему успокоиться и вернуться к делу, достойному жреца — точнее, придумать способ к нему приступить. А с Деренге разберется командор, когда вернется в лагерь — Зосиэль гнал от себя мысли о том, что ее нет слишком долго. *** — Не положено, — сухо произнес рыцарь. Зосиэль хмыкнул. Стоящий перед ним мужчина в черных латах держался ровно, но в каждом его шаге чувствовалась неправильность, неловкость. Очевидно, травмирована нога, но как сильно оставалось загадкой. Сквозь начищенный адамантиновый доспех не могли быть видны ни раны, ни даже синяки. Мимо неслышно прошел мужчина в свободной темной мантии — более всего похожий на дьяволопоклонника, он исполнял обязанности лекаря в ставке рыцарей преисподней. Сигнифер, один из немногих в отряде Деренге, выглядел бледным и болезненным, но держался ровно и сдержанно, как и облаченные в латы сослуживцы. — Я осмотрю тебя и вылечу, если смогу, — мягко ответил жрец. — У тебя что-то с ногой. — Это дело нашего ордена. — Это дело крестового похода, — возразил Зосиэль. — Наше общее дело. Мы союзники, верно? Так почему я не могу оказать помощь союзнику? — В этом нет необходимости. Лица рыцаря Зосиэль не видел — в отличие от сигниферов, латные рыцари преисподней почти не снимали шлемов. На короткий момент жрец даже задумался, а не перепутал ли больного рыцаря с его полностью здоровым сослуживцем. Уверенности возникнуть не могло — все, от выправки до последнего шипа на доспехе, в подчиненных Деренге было единообразно. — Я могу войти в вашу палатку? Может быть, помощь лекаря требуется кому-то другому, — Зосиэль вложил в голос все понимание и мягкость, на какие был способен. А потом неожиданно для себя добавил. — Ранение одного из вас может стоить операции успеха. Параликтор приказал осмотреть вас, чтобы избежать неприятных неожиданностей. Это было ложью, грязной, не имеющей ничего общего с реальностью. И все же Зосиэль понадеялся, что рыцарь не слышал их с параликтором перепалки — в конце концов, «черные» ведь делали вид, что так оно и есть. Может, жуткий гном запугал подчиненных настолько, что они действительно способны не замечать ничего, что не важно для текущего задания? Рыцарь помолчал, потом шагнул в сторону и вытянулся в струнку, освобождая путь в палатку. Зосиэль нерешительно отбросил полог и шагнул внутрь; ему должно было быть стыдно за ложь, но стыд все никак не приходил. Зато ясно выступало осознание правильности сделанного. Будто богиня лично вложила нужные слова в его губы, подтолкнула в спину, шепнула на ухо: «Это необходимо. Иначе им никак не помочь». Внутри на тощих лежанках в абсолютно одинаковых позах спали голарионцы. На вид они были самыми обычными, каких полным-полно по всему крестоносному лагерю. Но равные позы, идеально повторяющие друг друга, делали их будто бы неживыми механизмами, неизвестным мастером облаченными в кожу и зачем-то разложенными по спальникам. Сигнифер, вошедший перед Зосиэлем, опустился на одно колено рядом с самой дальней лежанкой, зашуршал свитками, свободной рукой ощупывая спальник в районе лодыжек спящего. Тот слабо застонал во сне, но не поменял позы и не проснулся. Жрец шагнул в их сторону, готовя диагностирующие и лечащие заклинания. В конце концов, Деренге сейчас слишком занят тренировками, чтобы поймать лекаря за руку, а потому никто не должен ему помешать спасти столько жизней, сколько будет возможно.