Кагомэ

В Руконгае идет снег. Я и не помню, таял ли он хоть однажды здесь, на окраинах. Бездумно, шаг за шагом - сквозь круговерть снежных хлопьев. За шагом шаг... Я просто иду вперед, пока есть силы, и давно уже не знаю, кто я такой. Да и знал ли? Шаг... И еще. Потому что стоит остановиться - и я снова останусь наедине с тенями, сворой идущими по моему следу. «Кагомэ, Кагомэ...» Голоса все ближе, и только упрямая цепь моих все еще легких шагов не дает замкнуться кругу. * * * На окраинах Руконгая - снег. Я и сам не знаю, что делаю здесь. Наверное, у меня слишком много свободного времени. И еще больше - памяти, вновь и вновь водящей меня лабиринтами замкнутых кругов. Наверное, я до сих пор на что-то надеюсь. В конце концов, никто ведь не видел, чтобы ваше тело распалось на духовные частицы - вы просто исчезли с места сражения, как исчезали не раз, никого не предупредив. Демона не так просто убить, верно, кицунэ-тайчо? Так где же, как не здесь, искать ваш след? Кому, если не мне? Я останавливаюсь, будто налетев на стену, когда вижу ребенка. Он одет в лохмотья неописуемого цвета, белые волосы торчат вихрами, а тощие руки прижимают к груди несколько плодов хурмы, неуместно ярких в этом выцветшем мире. Воровато оглянувшись, мальчишка замечает меня, окидывает оценивающим взглядом и пускается наутек. А откуда-то издали, из-за снежной пелены, плывут голоса, нараспев повторяющие: «Кагомэ, Кагомэ...» * * * В очередной раз свернув за угол, сталкиваюсь нос к носу с белобрысым мальчуганом. В руках у него хурма, и парень явно не промах: уж я-то знаю - с таких плодов торговцы глаз не спускают. Это товар похуже при должной сноровке можно хоть каждый день из одной и той же лавки таскать, а добыть подобную красоту - настоящее искусство. Должно быть, я выгляжу не ахти, потому что ребенок, чуть замешкавшись, выбирает самую крупную хурму и протягивает мне. Я машинально принимаю лакомство, а нежданный благодетель стремительно, будто зверек, исчезает за стеной метели. И лишь оттягивающий ладонь плод свидетельствует о том, что встреча мне не померещилась. Некоторое время я задумчиво разглядываю тонкую оранжевую кожицу, скрывающую сладкую мякоть, а потом поднимаю глаза - и встречаю отчаянный бирюзовый взгляд. * * * В перекрестии наших взглядов медленно падает снег. Я не смею моргнуть, хотя снежинки липнут к ресницам, и, тая, стекают по щекам щекотными каплями. Я просто боюсь, что если хоть на миг закрою глаза - вы исчезнете. - Тайчо... - это все, что я могу сказать. Впрочем, сейчас нет знаков отличия: мой шеврон остался в кабинете, на вас - лишь серая полинявшая юката. Но обратиться иначе я попросту не умею. Вы смотрите на меня. Слишком долго и слишком пристально, так, что мне становится не по себе. Прежде я не знал подобного взгляда. Слишком... чужого? Потустороннего? И показалось ли, что ваши непривычно распахнутые глаза сменили цвет, успев полыхнуть алым и обжечь льдом? Впрочем, неважно. Ведь в первый же миг я прочел в них главное - вы не узнали меня. * * * Я узнал тебя, Изуру, хоть ты изменился за то время, что меня не было рядом. Интересно, где твой шеврон? Неужели ты ушел, не собираясь возвращаться обратно? Неужели память обо мне стоила Готея, а, Изуру? Я бы спросил об этом вслух, но тени уже обступили меня - и круг замкнулся. «Кагомэ, Кагомэ, птичка в клетке, Когда, когда же ты выйдешь?» Остается только неслышно вздохнуть и закрыть глаза. Всего лишь усталость - отнюдь не подчинение правилам игры, из которой для меня нет выхода. Вот и все, Изуру. Скоро я действительно все забуду. Тени пляшут вокруг и уводят меня прочь - за Руконгай и еще дальше, туда, откуда не возвращаются даже мертвые. * * * Вы идете прочь, так и не сказав ни слова, а я кидаюсь следом, не в силах отпустить вас еще раз. Когда мы оказываемся за пределами Руконгая, ветер и снег усиливаются, словно соревнуясь в ярости друг с другом, и на шаг впереди не видно ничего, кроме белой круговерти. Я боюсь отстать и потерять вас в этой безумной снежной пляске, и мне никак не удается преодолеть единственный разделяющий нас шаг. Но вы останавливаетесь. Незримая сила кидает вас на землю. Я бессознательно бросаюсь к вам - и отлетаю назад, отброшенный свитой в змеиные кольца реяцу. * * * «...На исходе рассвета Цапля и черепаха поскользнулись. Кто стоит у тебя за спиной?» Вопрос без ответа. Они знают это, даря мне миг звенящей тишины, прежде чем вновь закружить хороводом. Демон в кругу демонов, я не знаю ни их имен, ни их лиц, а тени смеются и продолжают свой танец, толкая меня еще на полшага к безумию. Когда-то так уже было. Тогда тени остановились, и в гулкой тишине я уронил единственное открытое мне имя. Теперь же Шинсо бессильно вьется вокруг, не в состоянии прорваться сквозь кольцо - она больше не принадлежит миру породивших ее теней. И где-то там, снаружи, я слышу отголоски твоей реяцу, Изуру... * * * Я не понимаю, что происходит, и чую лишь одно - вы в беде. Вновь пытаюсь шагнуть вперед - и вновь тугие кольца реяцу встают преградой. В отчаянии остается закрыть глаза и коснуться ладонью рукояти Вабиске, полностью доверившись занпакто. И упрямо, вслепую сделать новый шаг. На этот раз Шинсо пропускает, оставшись у меня за спиной, и, открыв глаза, я вижу их. В человеческих масках, скрывающих истинные лица, пять теней пляшут вокруг вас. Не хватает одной... Я оглядываюсь, пораженный внезапной догадкой - так вот как вы обрели свой занпакто, тайчо! - и следующим шагом, не задумываясь, занимаю шестое место в хороводе. «Кагомэ, Кагомэ, птичка в клетке, Когда, когда же ты выйдешь?»