ЭпидОтряд

Через сутки простоя, наполненные суетой и мельтешением за бортом, «Радиальный-12» тронулся дальше, сначала медленно, подавая модулированные сигналы, словно огромный кит, распугивающий мелкую рыбу. Затем атомная змея разогналась, и за узким окошком снова потянулись унылые степные пейзажи, перемежаемые вкраплениями цивилизации. Спустя еще какое-то время ход снова замедлился, и бронепоезд покатился дальше со скоростью чуть быстрее хорошего пешехода, час за часом, день за днем. Скучать не приходилось, Берта гоняла личный состав в хвост и гриву, причем тренировки проходили, в числе прочего, на широкой крыше вагона, под ледяным ветром. Ольга уже более-менее научилась катать тележку с баллонами и быстро заменять отработанную емкость за спиной оператора. При необходимости, если на счету была каждая секунда, шланг можно было воткнуть напрямую в «запаску», хотя это и сковывало огнеметчика. Ольга ближе познакомилась с новыми коллегами, хотя нельзя сказать, что все побратались, и баллонщицу приняли в новую семью. Скорее повисла некоторая недосказанность, ожидание... Девушка решила, что вероятнее всего отрядовцы ждут проверки в настоящем деле, которое все откладывалось и откладывалось. С делами тоже складывалось непросто. Хотя Священник ежевечерне заглядывал к новой овечке и проповедовал (точнее рассказывал, как устроен Империум), некоторые вещи Ольга не понимала или понимала с трудом, а слишком подробно выспрашивать все же опасалась, несмотря на миролюбивый и просветительский настрой монаха. ЭпидОтряд был церковным подразделением, но имел военизированную структуру. Должен был действовать рука об руку с местной армией и ФСБ (которую именовали «арбитрами»), но при этом затачивался под самостоятельные операции, а бойцам накрепко вбивался императив «никто кроме вас, только Император за спиной!». Служба в Ордене считалась крайне почетной, но личный состав комплектовался в основном принудительно, с обязательным сроком в три года службы. Рота жила на казарменном положении, самовольная отлучка приравнивалась к дезертирству, а наставники и пастыри имели право убивать подчиненных на месте. То есть, конечно, почет и уважение, но рота больше всего походила на штрафное подразделение. Еще на церковном корабле Ольга наслушалась боязливых историй о чудовищной, запредельной смертности в ЭпидОтряде, доходящей едва ли не до девяноста процентов. Однако все время, что новая послушница провела здесь, рота выезжала только на ложные вызовы, и никто не умер, даже не покалечился. Хотя нельзя сказать, чтобы это особенно тяготило девушку. Впрочем, знакомство с последним членом вагонного отделения несколько отрезвило. Мужчину средних лет, похожего на дико заросшего бородой Люка Скайуокера с глазами навыкате, звали Безумец, он был действительно тронувшимся наглухо и обитал где-то среди механических дебрей промежуточного этажа, рядом со стиральной машиной, что работала без воды. Несчастный походил на жертву страшнейшего посттравматического расстройства, отрядовцы его с одной стороны как будто не замечали, а с другой ненавязчиво берегли и заботились. Похоже, Безумца считали блаженным и талисманом вагона. Вопрос - каким образом бедолага пришел в столь печальное состояние - сокамерники старательно обходили вниманием, даже монах отмалчивался. Ольга довольно быстро привыкла раз-другой за ночь просыпаться от диких воплей «стены! они лезут из стен! твари на потолке!!!» и перестала задавать лишние вопросы. Таким образом, жизнь в ЭпидОтряде ухитрялась совмещать обилие новых впечатлений со скукой. Частые тренировки, нечастые выезды по ложным вызовам, монашеские проповеди... и все. Ольга даже попробовала ненавязчиво так познакомиться поближе с Деметриусом, но парень ее сторонился. Вернее он сторонился вообще всех, погруженный в молитвы или неразговорчивые думы. Три года... Сто пятьдесят шесть недель, семь уже миновали, осталось еще сто сорок девять. Считай, скоро уже на свободу с чистой совестью. Ольга отдыхала после утомительной тренировки, что началась спозаранку и закончилась ближе к полудню, когда «Радиальный» замедлился еще больше и начал переливчато сигналить. Этот звон девушка уже выучила, он означал, что сейчас бронепоезд начнет маневрировать в паутине рельс и остановится для дозаправки, погрузки, а также бог знает чего еще. Ноги болели, плечи ломило от тяжеленной «разгрузки» - Плакса в порядке развития навыков заставил помощницу потаскать огнемет. Агрегат был настолько громоздок и тяжел, что носить его в руках было непросто даже мужчине, поэтому весь комплект огнемета или химического распылителя включал довольно сложную систему подвески и стабилизации. Если все правильно надеть и подогнать, то использовать орудие было несложно. Хотя все равно тяжело. Бронепоезд остановился. Ольга размяла гудящую от боли правую икру и подумала, что удивительное дело - хотя это вроде не запрещено, никто не ходит друг к другу в гости. Каждый вагон живет собственной жизнью, не общаясь с окружающими. А почему? Непонятно. Впрочем, она уже привыкла, что множество вещей в Империи не имеют логического объяснения. Они просто такие, какие есть, это бесполезно обсуждать и критиковать. Вот почему, например, дрянной кофе называют «рекаф», водки нет, а чай считается варварским напитком сродни самогону? А потому что. Просто так. Девушка приоткрыла заслонку на окне, чтобы посмотреть на солнце. Местная звезда была тусклой, в самый яркий полдень казалось, что за бортом сумерки, но все какое-то разнообразие. О, забавно... кажется станция или какой-то терминал. «Радиальный» тронулся опять и медленно въезжал в какой-то металлический лес, где обильно возвышались железные фермы, бетонные колонны, хаотически спроектированные переходы. Все очень утилитарное, совершенно не пассажирское. Бронепоезд катился по широкой, загибавшейся полукругом колее в сторону огромного сооружения, похожего на диспетчерскую башню в виде широкой таблетки с двумя «ногами» по обе стороны железнодорожной трассы. Поезд должен был пройти под ней, двигаясь в жерло бетонного комплекса, похожего на россыпь огромных кубов. - Император защищает, - пробормотала девушка, наблюдая за тем, как приближается оранжево-желтая витрина диспетчеров (или что это там было). Над «таблеткой» высилась орудийная башенка с пулеметной спаркой и нечто, подозрительно напоминающее раструб гигантского огнемета. Было интересно, что случится дальше, но лампы под потолком трижды мигнули. Этот знак Ольга уже выучила - требование наглухо замуроваться в поезде, прикрыть все окна и не высовываться. Девушка пожала плечами, задвинула бронированную пластину и добросовестно прикрутила все запорные винты. Потом отправилась на камбуз за обедом. Кашеварил обычно Плакса, насчет которого беззлобно шутили, что ему даже солить пищу нет нужды, достаточно всего лишь немного порыдать над кастрюлями. Действительно, эльфообразный огнеметчик никогда не снимал длинный шарф и почти всегда либо открыто плакал, либо морщился в готовности разрыдаться. Ольга решила, что, скорее всего это последствия адаптации многих поколений к каким-нибудь планетарным условиям - повышенное слезоотделение и промывка глазного аппарата. - На, - Плакса шмыгнул носом и бухнул в ольгину миску половник чего-то, похожего на разваренный гороховый концентрат. В месиве наблюдалось мясо, похожее на тушенку. Девушка уже знала, что это некий «грокс», но благоразумно не выспрашивала, что он такое, рассудив, что чего глаза не видят, того и желудок не боится. Из темного угла общего кубрика злобно сверкнул глазами Савларец, Ольга сделала вид, что не заметила. Девушка вообще пришла к мысли, что безносый - самозванец и просто болтун. Не было в нем настоящей «тюремности», не чувствовался хорошо протекший чердак отпетого арестанта с настоящей адской каторги. Поезд вздрогнул и остановился, из-за толчка Ольга едва не выронила миску. Зашипел сбрасываемый пар, что-то загремело по бронеобшивке. Поглощая горячий обед, послушница грустно припомнила, что сегодня ее очередь на мытье посуды. Завтрака не было в силу тренировки, зато сейчас будет чем заняться. - Помогу. Святой Человек говорил нечасто, зато всегда весомо и очень в тему. - Спасибо, - поблагодарила Ольга, собирая пустые миски. Одно хорошо - все отрядовцы явно имели голодное прошлое, так что использованная посуда всегда сияла, как облизанная, ни крошки на донышке. Меньше работы дневальному. Жаль, что мытье не механизировано, хотя робот-уборщик, например, есть, вот, катается и убирает, как положено, даже санузел умеет чистить. Савларец небрежно швырнул ей миску со словами: - Прибери. Ольга склонилась к нему, делая вид, что перехватывает удобнее стопку посуды и тихонько пообещала: - Гавкнешь еще раз, котелок на уши одену. Каторжник сморщил и без того уродливое лицо в совсем уж невообразимую рожу и промолчал. Физиономия псевдоуголовника все еще не зажила после встречи с регицидной доской и ногтями, это радовало Ольгу. Хорошо, когда скверные люди страдают. Не слишком ловко, но старательно действуя шлангом со слабой струйкой теплой воды, мойщица как бы невзначай, между делом спросила добровольного помощника: - А где мы? - На радиальной линии номер двенадцать, - ответил Святой, вытирая полотенцем очередную миску. Ольга помолчала, стараясь выдумать следующий вопрос. Ну да... логично - поезд с названием «Радиальный-12» едет по соответствующей ветке. - Сегодня стоим на дозаправке, - Святой критически обозрел кастрюлю. Всем был хорош Плакса-повар, но каждый раз у него что-нибудь да пригорало. Длинноволосый отрядовец махнул головой, откинув назойливую прядь жидких седых волос, и полез за щеткой. - Сегодня спать не ложись. Зайди к Грешнику, он даст термос с рекафом. Умеет заваривать так, чтобы сна ни в одном глазу. И ближе к закату помолись, как следует. Лучше к пастырю зайди, может флагелляцию назначит. Безумец, конечно, за нас всю ночь будет читать, а Грешник хлестаться. Но все равно. Будет легче. С полминуты понадобилось девушке, чтобы вспомнить значение слова «флагелляция», затем она уставилась в мойку, полную жиденькой пены, чтобы не выдать себя скорбной гримасой. Похоже, не удалось, но Святой принял выражение отвращения за страх и пояснил: - Поедем у краешка побережья, где все тогда случилось. - Я не знаю, что случилось, - тихо сообщила Ольга, машинально поливая тарелку. - Меня же не было. Предполагалось, что Святой даст какое-то разъяснение, но «Игги Поп» лишь зашкрябал по дну кастрюли жесткой щеткой, ограничившись коротким: - Оно и к лучшему. «Да и пошел ты» - обиделась Ольга, чувствуя легкий укол совести за то, что ругается на помощника, причем добровольного. Шли минуты, любопытство одолевало. Наконец девушка собралась с духом и решила-таки повыспрашивать, что же за напасть тогда случилась и почему днем лучше не спать. Но ее опередили. Сначала каркнул динамик внутрипоездной связи. Немного похрипел, разогреваясь, а затем по всему «Радиальному» зазвучал голос поездного коменданта, он же ротный командир, небожитель, которого Ольга до сих пор в глаза не видела. Комендант голосом не слишком вредного, но брюзгливого старичка возвестил, что дневные тренировки отменяются, всем надлежит в ожидании известных событий укрепляться духом, готовиться к бдениям и молиться. Потому что, как известно, Император защищает. Аквилу Ольга изобразила уже машинально, с опытом бывалого сектанта, не отстав от соратников по борьбе. Только выроненная миска загремела в железной мойке. Дальше комендант анонсировал отмену ужина, всепоездное моление в девять часов вечера и всенощное стояние при свечах избранных заступников. Закончил не совсем понятной, но зловещей оговоркой про необходимую готовность наставников быть при оружии, крепить дисциплину и «прерывать эксцессы», а затем его речь потонула в нарастающем шорохе статических помех. - Ну вот, видишь, - сказал Святой, будто обращение все прояснило. - Понятно же. - Ну да, - Ольга сочла за лучшее согласиться. - Понятней некуда... Через четверть часа вся посуда сияла в решетчатых стойках, полотенца сушились на радиаторах, а Ольга думала, что у нее, слава Императору, припрятано несколько сухариков на черный день, так что обнуление ужина окажется не столь грустным. И посуду, опять же, не мыть. Главное, чтобы не записали в «избранные заступники». Гром и стук за бортами, тем временем, продолжались. Грешник, как всегда безмолвный, занял привычное место в углу, под образом Императора, с трогательной осторожностью и заботой долил масла в лампадки и затеплил новую свечку, сплошь с символами веры. Взяв специальную кисточку, обмахнул несуществующую пыль с пергаментных свитков вокруг светлого образа повелителя вселенной. Опустился на колени, накинул поверх головы толстый вязаный платок, словно кающаяся грешница. И опять же, как всегда начал стучаться лбом в стену. Ольга в очередной раз поймала себя на мысли, что это должно выглядеть очень комично… однако не выглядит. Все дело в абсолютной серьезности, с которой выполнял ритуалы Грешник. И серьезности, с которой остальные принимали регулярные упражнения эфиопа. Еще один день… не лучший в ее жизни, однако, скажем прямо, далеко не худший. Чувствуя приятную тяжесть в пузе и терпимую боль в ногах, девушка вспомнила, что надо проверить тележку и шланг, на всякий случай. Так что развернулась и пошла к лесенке, а затем на нижний уровень, к гаражу и мастерской. На гаражном уровне как обычно шла движуха. Священник намеревался разбавить кислоту реагентом, пока вся польза не ушла в осадок. Водила громко и очень высоким голосом требовал отправить «Химеру» неким жрецам, потому что машинный дух давно уже не получал должного ухода, чахнет и грустит. И вообще прометий с «черного-север-двадцать» это не прометий, а моча, от которого духу еще хуже и грустнее. На приближающийся звук тяжелых неторопливых шагов баллонщица отреагировала не сразу. Возможно потому, что другие отрядовцы продолжали спокойно заниматься текущими делами, словно ничего и не происходило. Только когда через тамбур с тяжелыми бронезаслонками вошли две гротескные фигуры, Ольга поняла, что предстоит нечто удивительное. Сервиторы. За долгие месяцы жизни в безумном мире, Ольга редко встречала что-либо отвратительнее. А спутники по нелегкой работе до сих пор улыбались, регулярно вспоминая истошный вопль «зомби!!!», который девушка издала в тот момент, когда поняла, что сервитор - отнюдь не робот, декорированный под мертвеца, а вовсе наоборот – покойник, заделанный под робота. Первый из них представлял из себя человеческий торс в грязно-рыжем подобии комбинезона с телескопическим подъемником на гусеничной тележке. Вместо рук у мертвецкой машины были грузовые захваты для контейнеров, за спиной торчал пластиковый горб, а проклепанная голова синюшно-розового цвета заключена в шарообразную клетку из стальных прутьев. Второй, облаченный в короткий темно-красный балахон с потеками масла, казался более человечным, вот только и ноги, и руки, и даже видимая из-под капюшона часть головы сверкали полированным железом с вкраплениями тусклых заплаток из пластмассы. Ольгу передернуло, когда эти два гудящих трупа проследовали мимо нее, направляясь к «Химере». Водила торопливо выбрался из железной утробы, явно радостный в ожидании мертвецких гостей. Реакция девушки не осталась незамеченной. - Тебя что-то беспокоит? - заботливо спросил Деметриус. - Меня… нервирует... вот это, - Ольга замялась, подбирая слова, ее готик все еще оставлял желать лучшего. - Подобное отношение к человеку. Даже после его смерти. - Многие достойные люди считают своим долгом продолжить служение Империуму, - наставительно произнес Священник. - Даже после смерти, если хоть часть их тел сможет приносит пользу Его делу. Такой удел почетен и достоин. Прибывшая парочка что-то колдовала у моторного отсека. Причем именно колдовала, меньше всего их действия походили на ремонт, они будто молились, причем тот, что на тележке, еще и музыкально гудел на разные лады как небольшой и тихий орган. - Вот чего я точно не захочу, так это продолжить… быть… в таком виде, - что-то, подспудно копившееся в душе девушки, наконец-то прорвалось наружу. - Пускай моя жизнь до Отряда и была хреновой… дерьмовой даже… и люди почти все были долбанными уродами… но лучше я останусь такой, какая есть. А если и помру, так лучше вообще нахрен сгорю, чем стану... как это... безмозглое чудище. Франкенштейн какой-то! Рука Ольги указывала на металлическую башку. Девушка не сразу поняла, что вряд ли кто-то знает слово «Франкенштейн». Но реакция остальных на ее взрыв оказалась… неожиданной. Савларец погано ухмыльнулся и захрюкал, роняя капли сквозь провал над губами. Святой Человек на пару с Плаксой неожиданно всхлипнули, глотая смех, Пыхарь заржал в голос. - Вы че творите? - с противоположного конца вагона появилась БоБе. - Олла приняла шестеренку за сервитора! - все еще всхлипывая, ответил ей Плакса. На этот раз его слезы казались очень уместными и оттого обидными. - Техновидец? - в голосе наставницы прозвучало неожиданное почтение, даже какая-то вежливость. Очень странно. - Нечасто вас тут можно увидеть. Добро пожаловать. - Регламентная проверка громкой связи, двигательного узла, системы подачи священного прометия, - неожиданно внятно и разумно произнес «киборг-убийца». Его железный палец, больше похожий на сегментированное щупальце, ткнул в недра «Химеры» под снятым листом обшивки, который повис на цепях крана-балки. - О! - Берта явно была рада. - Благодарю за своевременную заботу. Император защищает. - Разумеется. В безжизненном голосе «киборга» не слышалось ни грамма почтения к Императору, но все сделали вид, что этого не заметили. Проведя какие-то мудреные действия с мотором танка, железная парочка сдвинулась вдоль борта, туда, где Водила уже вытащил короб рации. В сопровождении органного жужжания из спины человека-тележки выдвинулись два щупа с большими отвертками на концах и еще два с клешнями, как у круглогубцев. Искусственные «руки» быстро сняли потертый кожух, открылась удивительно грубо, с точки зрения Ольги, собранная плата на куске коричневого текстолита. «Киборг» растопырил пальцы и с удивительной ловкостью заколдовал над платой. Что-то шипело, сыпались искорки, орган в утробе тележки сменил тональность и как будто заиграл некий гимн, пропущенный через электронные фильтры. - Готово, - сообщил «киборг». - Предварительное служение завершено. Да пребудет милость Омниссии с машинами, что вас окружают, и вами. Весь ремонт занял несколько секунд. Человек-тележка величаво махнул всеми конечностями, его музыкальный аппарат издал веселый звон литавр. Водила расплылся в улыбке неподдельного счастья. Девушка невольно залюбовалась - впервые после баллистической станции она увидела нечто, заслуживающее определения «эффективно». Закончив дело, «киборг» в сопровождении сервитора направился дальше, очевидно собираясь перейти в следующий вагон. Проходя мимо баллонщицы, он вдруг поднял руку и железный палец «шестеренки» - что бы это прозвище не значило - почти уперся в ольгин нос. - Создание Виктора Франкенштейна не имело собственного имени. Помимо этого кадавр был целиком создан из мяса, - Ольга готова была поклясться, что в искусственном голосе явственно прозвучала насмешка. - Потому называть меня «Франкенштейном» неразумно. - Я уверен, это дитя не хотело выразить… неуважение, - дипломатично заметил Священник, натягивая плотные перчатки для работы с кислотными емкостями. - Несовершенной плоти во мне осталось мало. Зато моя жизнь намного интереснее твоей, - сообщил техновидец, прежде чем уйти. Очумевшая от калейдоскопа событий девушка проигнорировала беззлобные насмешки коллег, проверила шины у тележки, убедилась, что заплатка на шланге держится как влитая. И наконец, побрела к себе, желая больше никого не видеть и не слышать. Ольге не хватало обычной двери, за которой можно укрыться от всего мира. Как ни крути, брезентовая занавеска - всего лишь тряпка, хоть и плотная - настоящего уединения не дает. Но этот момент, как она уже поняла, тут являлся принципиальным. По какой-то причине любой отрядовец должен был всегда находиться в пределах слышимости и досягаемости. В своем плацкартном купе Ольга тщательно задрапировала дверной проем занавесью, стараясь не оставить ни малейшей щелочки. За тонкой переборкой Доходяга слушал карманный радиоприемник, кажется что-то спортивное. - Жги их, жги! - дико заорал снизу Безумец, так что девушка вздрогнула. - Больше огня! Топливо на исходе!!! Несчастному посттравматику ответил голос Пыхаря, который громко пообещал на весь вагон: - Огня хватит на всех, брат! Безумец неожиданно замолчал, видимо голос товарища успокоил внутренних демонов страдальца. Интересно, что же такого он увидел... и кого надо было жечь? Ксеносов, что ли? Или ведьм? В любом случае Ольга надеялась, что узнать это ей доведется как можно позже. В идеале не придется вплоть до истечения искупительного послушания. Было бы слишком хорошо, но помечтать то можно?.. Девушка критически осмотрела свой новый дом. Выглядел он более-менее обжитым, но пустоватым, без разных мелочей, которые накапливаются у человека, заполняя среду обитания. Гигиенический набор, казенные полотенца, одежда, комбинезон с противогазом в специальном коробе под нижней полкой. Казенная же библия с потрепанными страницами и обилием выцветших штампов поездного каптенармуса. Доска, треснувшая после встречи с рожей Савларца. Вот и все. А ведь, наверное, Ольге как послушнице и штатному номеру огнеметного расчета положены какие-то деньги, даже с надбавками за вредность? Не может же быть так, чтобы совсем без жалования. Покупают на что-то сокамерники разные безделушки, то же радио или новые штаны Доходяги вырвиглазного малинового цвета. Надо будет уточнить. Маникюр, конечно, теперь роскошь, но где-то взять хотя бы лак для ногтей, пока не расслоились. И еще всякой мелочи. И еще... В коридоре послышались тяжелые шаги. Опять сервитор? Или эта... «шестеренка»? Вернулись? А зачем? Некто могуче протопал к самому ольгиному прибежищу, остановился рядом. Что-то негромко сказала Берта, неизвестный мужской голос после короткой паузы согласился. Странное дело, Наставница снова изменила обычному тону суровой злобной требовательности, сейчас культуристка говорила с невидимкой почти дружелюбно, с нескрываемым уважением. - Пожалуй, все, - вымолвила БоБе. - С этого мгновения ты член Отряда и послушник Ордена... - она помолчала мгновение-другое, а после закончила. - Да смилостивится Император над твоей душой, глупый мальчишка. - Рожден, чтобы служить, в жизни и смерти с Ним и Человечеством, - звучно и красиво отчеканил мужчина, словно повторяя намертво заученный девиз. - Истинно так! - согласилась Берта и ушла. Ольга села на полке, выпрямившись и закусив губу. Взялась за орелика - этот жест стал уже привычным, казалось, грубоватая самоделка и в самом деле успокаивает. Захотелось помолиться Богу-Императору, по-настоящему, как учил Священник, чтобы покойник на золотом троне, в самом деле, наставил, укрепил и все такое. Один из невидимок за брезентовой шторой потоптался, сопя, будто маленький паровозик или большой чайник. Второй шуршал, как человек, снимающий плотную верхнюю одежду. Затем воцарилась тишина, прерываемая лишь обычным фоном бронепоезда, негромкими песнопениями богобоязненного Деметриуса и все тем же загадочным свистом. Так прошла минута или две. Затем послышался негромкий, но уверенный стук по краю дверного проема. - Ольга, - произнес за шторой невидимка. - Позволишь войти? Свет из коридора не проникал сквозь плотную занавесь, однако девушке показалось, что она отчетливо различает за брезентом тень высокого мужчины ростом под два метра. - Ты все-таки научился правильно выговаривать мое имя, - сказала она, тщательно контролируя голос. - Да. На языке крутились яркие и пафосные фразы наподобие «долог же был твой путь». Но девушка ограничилась коротким и емким: - Нельзя. Тебе здесь не рады. А затем все же не удержалась, злобно фыркнув: - Иди в жопу, Фидус.