Выль пам

      В зеленоватом сумраке, царившем между деревьями, замерла неподвижная тишина. Дед Слава шумно втянул носом влажный воздух, пахнущий хвоей, прелой лесной подстилкой и грибами. Осень коснулась листвы, окрасила её в золото и багрянец. Только ели остались в своем неизменном одеянии.       Холодные ночи просачивались в землянку и тревожили сон. Будь дед Слава помоложе, может, и ничего, но теперь суставы и поясницу по утрам ломило будь здоров. Даже пояс из собачьей шерсти, который подарила на юбилей внучка Аннушка, не спасал. Но возвращаться в Мызу он всё равно был не намерен.       Утро запустило ледяные пальцы под одежду, и он плотнее запахнул тулуп. Совсем постарел – кровь загустела, отчего руки и ноги вечно мерзли.       Покряхтывая, дед Слава опустился на колени перед алтарем, сгреб в кулак мелкие птичьи кости и помолился Ену, чтобы дал хорошие вести. Кости мягко упали на поросшую мхом поверхность камня.       «Пам идёт» - сообщили они.       Дед Слава нахмурился. Вот уж вести, так вести. Старый пам давно умер в своей пещере. Он туда, конечно лично не ходил – да и не пустила бы чудь чужака – но злобный Омоль принёс ему эту дурную новость.       А может, кости лгут. Старые боги ослабли, когда люди отвернулись от них. Сила тöдысь тоже почти ушла вместе с ними.       Он нашёл в кармане мелкие речные камни-голыши – гладкие и теплые. Камни легли между косточками.       «Пам идёт. А следом Ош рыщет»       Дважды ошибиться он не мог. Беда. Дед Слава прекрасно знал, о каком медведе шла речь. То не Кудым-Ош – великий пам, что вновь пришёл в мир. Нет, этот нёс за собой тьму, будто сам Омоль вложил в него частичку себя. Ош, Медведь, Медвежий шаман. Он видел его лишь издали в прошлом году. Ош блеснул из-под глубокого капюшона недобрыми глазами и скрылся в чаще. Улвюра син акань.

***

      Дед Слава сидел на гнилом рассыпающемся пне и слушал. Пни были местом, где этот мир соприкасался с тем. На коленях лежал посох, отполированный за долгие годы. Он выстругал его из ас пу, когда старая береза стала сохнуть. Посох служил не только по прямому назначению, а так же давал силы, как и любая вещь, изготовленная из дерева-двойника человека.       По подлеску пробежала волна, но то был не ветер. Духи крались меж темных стволов. Краем глаза дед Слава почти мог рассмотреть их – когтистых и звереголовых. Они ступали плавно и беззвучно по опавшим листьям, по берегу ручья и не оставляли за собой следов. Их голоса были ветром, журчанием воды, щебетанием птиц.       «Пам идёт. Новый пам. Силы своей не знает. Сильным будет. Сильнее Оша»       Лишь бы толковый был. Одна голая сила ещё не делает из человека великого пама.       За спиной затрещали ветки, и духи струящимся потоком устремились в тени под корнями деревьев. Дед Слава обернулся. Позади, в нескольких метрах стоял тощий парнишка и удивленно лупил на него глаза. Духи шевельнулись в своих убежищах и потянули к нему руки-лапы. Касались ботинок и куртки, пытаясь уцепить кусочек силы. Густой, как кисель, яркой, как шондi, тяжелой, как горы. Ыджыд вын.       «Пришёл пам. Новый пам»       Ёбушки-воробушки и прочие пернатые твари. Это новый пам? Да его соплёй перешибить можно! Дед Слава с досадой плюнул себе под ноги. Вот и правда раньше трава была зеленей, вода мокрей, а памы здоровей.       «Малахольный какой-то. И что с ним прикажите делать? У него ж на лице написано, что он полудурушный»       Не иначе, как Омоль сыграл коварную и злую шутку. А, простите, ебаться с этим теперь ему, Святославу Вернидубовичу.       Где-то недалеко смутно ощущалось присутствие Медвежьего шамана, что шёл по пятам. Новоявленный пам продолжал с самым дебильным выражением лица пялиться на деда Славу. И ведать не ведает, кто по его душу идёт. Придётся спасать этого идиота, пока чего плохого не случилось.       Дед Слава с трудом поднялся на ноги и отвесил ироничный поклон.       - Видза оланныд! Локтыс пам. Выль пам.