Если бы не ты...

"Слово скрывается в Тишине" из поговорок гномов

      — Кто их отец, женщина?!       — Ваш брат, господин. Прошу, не отбирайте их у меня!       — Мама! – Корвин, бросился к матери и та схватила его в охапку, прижав к себе.       И потянулась рукой к стоящему рядом «Кили»… мальчик неосознанно, напуганный и растерянный, невольно шагнул к той, кого знал всю свою коротенькую жизнь. Да, как няню… но она была привычна, знакома ему, в отличии от Фрерина, Лобелии, странного мужчины-с-шерстяными-ногами и… чужого светловолосого мальчишки.       Тьера отчаянно прижала к себе сыновей, с болью и мольбой смотря на Фрерина.       В конце концов, кто она и кто он?!       — Фрерин?       Лобелия встала за спиной Фили, положив руки ему на плечи. Мужчина посмотрел на напряженную хоббит, на служанку… на двух женщин, что как матери, держали детей… и обреченно покачал головой.       — Встань, – негромко сказал он Тьере, подходя и протягивая ей руку. – Никто не отберет у тебя мальчишек. Это твои сыновья. Кто я, чтобы отбирать их у матери?       Тьера неверяще смотрела на протянутую ладонь, а вот Корвин уже зыркал из-под взлохмаченных волос на новоявленного «дядьку», всем видом показывая, что маму в обиду не даст!       И Фрерин на этот взгляд невольно криво усмехнулся.       Да уж... неужто он так страшен?       — Ваш отец… он приказал молчать… – прошептала Тьера.       Тень пробежала по лицу Фрерина, а глаза его потемнели.       — Встань, – сказал он, упрямо протягивая служанке руку.       Та подчинилась, опустив голову.       — Торин не знает? – спросил он, уже зная ответ.       — Нет, господин…       — Расскажи мне все. А с Торином я поговорю сам, когда он вернется. Никто не отберет у тебя сыновей, обещаю.       А потом он посмотрел на насупленного Корвина, и на сей раз открыто улыбнулся.       — Корвин, значит? Ты вылитый отец.       — Отец? – настороженно переспросил мальчик. – А он кто?       Мальчик посмотрел в лицо матери, что рукой пригладила его взлохмаченные лохмы.       — Торин Дубощит… наш узбад, – севшим голосом впервые сказала она сыну. – А это… твой брат. И его зовут Олвин, а не Кили…

****************************

      — Скажи, что это неправда.       Голос жены негромкий и сухой, будто чуждый, раздался в покоях. Трайн нехотя поднял глаза от бумаг. Фрейя была бледна, и внешне спокойна. Что-что, а лицо его жена всегда умела держать. Никогда она не повышала голос, это было ниже ее достоинства. Она не позволяла никому и ничему вывести ее из себя. Всегда сдержана, всегда полна достоинства… и всегда холодна.       Их дети явно не унаследовали от нее ничего из этих достоинств. Разве что Торин… всегда отличался холодной головой и многое держал при себе. Трайн никогда не знал, что за мысли в голове его первенца. Но Торин пугающе переменился в последние два года. В нем проявилась ярость, несвойственная ранее порывистость и неосмотрительность. Он даже не подозревал, что смерть той тихой девочки Наяры так на него повлияет.       — Ты угрожал Тьере? – в голосе Фрейи прозвучала ярость.       Едва заметная чужому его семье, но этот тон заставил бы даже их Дис замолкнуть и уйти свои комнаты. Трайн невольно отвел глаза, внутренне поморщившись. Он не хотел, чтобы это выплыло, но…       — Да.       — Как ты мог?! Она не виновна в замыслах своих родных!       — Виновна или нет, это не важно! – резко возразил Трайн, вставая из-за стола и подходя к жене. – Я дал ей возможность помочь своим братьям и нашему сыну.       — Торину? Да, не Фрерину же! – Фрейя с болью качнула головой. – Трайн, как ты мог? Зачем?!       — Торин отказался от нового брака. Он… Наш сын был непозволительно сильно привязан к своей жене.       — Он любил ее. Ты знаешь.       — Долг перед Родом и своим народом – вот что должно определять его поступки, а не чувства! – Трайн раздраженно стукнул кулаком по столу. – Фрея, он принц крови!       — И твой сын, – напомнила гномка. – Ты его отец, неужели ты…       — Именно потому, что он мой сын, я и заставил его сойтись с твоей приблудой! – резко оборвал ее муж.       Трайн был уже зол на все происходящее. Он ненавидел объяснять свои поступки или намеки, что не любит кого-то из своих сыновей. Или дочь. Нет, дочь он обожал… а вот сыновья! О, один явно позабыл чему его учили с младенчества, а второй дурит и блажит, да смеет что-то злоумышлять против сестры. Забывая, что любая тень на неё, отразится на ее малышах. И главное – на Львенке.       — Заставил?! – прошипела Фрейя. Ее ладони сжались в кулачки, так что пальцы побледнели.       — Он должен был «случайно» услышать нас. И не смотри так! В чем ты меня винишь? В угрозах этой девчонке?! Ее братья живы и пусть бродят где подальше, как изгнанники, коли ума не было думать о своей сестре и престарелой матери! Живы? Живы! А твоей драгоценной служке жаловаться не на что.       — Она не жаловалась, Трайн!       — Тогда кто мог тебе сказать?!       Фрейя не ответила сразу, поджав губы. Явно пытаясь успокоится.       — Это не важно. Меня не было год. А вернувшись, я нахожу в колыбели дочери еще одного ребенка. В то время, когда я запретила ей вредить и приближаться к мужу. И моя служанка родила ребенка… и она плачет, выходя из покоев Дис. А наш сын… наш старший сын смотрит на нее, как на пустое место и тут же уходит прочь! Что ты сделал Трайн?! Что ты задумал?! Ты думаешь, я слепа?!       Трайн отвернулся от жены, и раздраженно прошелся по комнате. Что уж тут думать о будущем предприятии! Поскорее бы уж выступить в поход! Сколько лет переговоров, разъездов по кланам, чтобы добиться цели, собрать всех вместе как единый народ… и одновременно одним глазом следить, как старший устраивает свою вотчину, учиться заботиться о своей народе… и все одно не уследил! Дал себе волю, с простой девкой связался, брату младшему позволил было влезть в строительство Залов. Ну, да это Трайн живо отставил. Нечего вперед старшего влезать в дело! Да еще Дис…       О дочери больно было и думать.       Да тут еще Фрейя!       — Нет. Не слепа. И я не удивлен, что ты догадалась. Но пойми и меня… Торин. За моей спиной. Написал кланам. Мы не найдем ему жены ни в одном из них. А значит… законного потомства от него не останется.       Принцесса Фрейя стояла молча. Она стала еще бледнее. Медленно после она подошла к креслу, и села в него с прямой спиной.       — Ты не позволишь Фрерину жениться? – тихо спросила она.       — Нет.       — Я не стану спрашивать, за что ты его ненавидишь… но скажи, Трайн… как ты уверил Дис, что она… родила еще одного ребенка?!       — Это было не трудно. Есть… у лекарей есть одно зелье. Оно туманит сознание. Удалить на время Торина и его брата было не сложно. Заодно проехались, проветрились… побывали на собрании Старейшин. А по возвращении… наш сын уверился, что женщины из низов легко сходятся со всякими.       — Тьера?! – Фрейя явно неверила.       — Не важно. Торину ни к чему знание, что та носила его детей. Достаточно, что при случае… неудачи похода, у нас останется еще один наследник. Законный… от его сестры. И только это важно. А твоей служке, остался еще один ребенок. И если она не хочет его потерять, пусть молчит и держит того подальше.       — Это жестоко, Трайн.       — Это лишь вина твоего сына. Принц крови не должен давать себе воли.       Фрейя ничего не сказала Трайну. Молча она посмотрела в спину мужа, встала… и просто вышла. Но перед самой дверью остановилась, лишь сказав:       — Дис стало хуже. Это ты знаешь?       Трайн не повернулся.       А дверь закрылась беззвучно.

*****************************

      — У тебя мое лицо.       — Нет, это у тебя мое лицо!       — И уши!       Корвин и Олвин дурачились, сравнивая себя перед зеркалом, и хватая друг друга то за нос, то за означенные уши. Ло с легкой улыбкой поглядывала на мальчиков. На душе было радостно и легко. Фрерин нехотя рассказал ей о своих страхах и о заявлении безумной Дис. Это было бы ужасно, окажись все правдой, но к счастью для всех малыш Кили оказался не сыном Дис от ее отца Трайна. На самом деле его звали Олвин и был он сыном Торина, старшего брата Фрерина.       Хотя и эта правда тяжело далась и Тьере, и самому Фрерину.       Но сами мальчики… благословенно детство! Когда все принимаешь как есть!       Олвин легко и радостно принял, что его настоящий отец тот, кого ранее он звал «дядя Торин». Корвин тоже был рад узнать, кто его отец, хотя и был немного растерян. В отличии от Олвина, он никогда не видел узбада Эред Луина. И все пытался выпросить у обретенного брата, какой он? Вот только Олвин-Кили мало что мог сказать. Торин избегал Дис, и редко с ней встречался. Еще реже он виделся с малышом «Кили», который еще даже не вступил в возраст обучения, а значит не перешел под «попечение мужчин».       Оказалось у гномов было принято, что до определенного возраста дети находились под заботой матери. То, как здесь считали возраст и вели летоисчисление тоже было ново для Лобелии. У хоббитов детьми занималась ВСЯ семья – и дедушки и бабушки, и сестры, братья, дяди и тети… и малыши привыкли с самых первых месяцев жизни, что вокруг них множество взрослых-родных. А не только мама.       И летоисчисление у хоббитов было проще. Просто считали каждый год с момента основания Шира.       Здесь же…       Каждый год знаменовал собой либо метал, либо камень, священный для гномов: горный хрусталь, рубин, сапфир, янтарь, алмаз, малахит, медь, бронза, железо, серебро, золото и мифрил. Круг Лет заканчивался годом Мифрила, и последний день праздновался как День Перевала. Соответственно он и бывал раз в двенадцать лет… Круг Лет делился на четыре цикла по три года в каждом. Первые четыре цикла жизни ребенка считались младенчеством, когда ребенок учился… жить: дышать, ходить, говорить. И в это время за ним ухаживала исключительно мать и ее ближайшая служанка. Допускалась няня-кормилица. Или приходы бабушки-тетушек… но с мужчинами дети практически не общались.       Следующие четыре цикла ребенок проводил знакомясь с миром вокруг, он узнавал основы общества гномов через сказки женщин Рода, учился играть с другими детьми и впервые участвовал или присутствовал при Празднествах. Но и в эти годы он оставался под заботой исключительно женщин.       И только по достижении двух полных Круг Лет ребенок считался достаточно зрелым, чтобы приступить к обучению. В этом возрасте мальчики «уходили» из под влияния матери. В знатных богатых семьях у них появлялась своя отдельная комната-покой, их начинали учить Законам и Заветам, Письменности и обращению с оружием, знакомили с ремеслами… и с матерями они теперь виделись лишь за трапезами да редкими вечерами.       Лишь девочки-дочери оставались с матерями, проходя свое обучение. Их учили быть Хозяйками Рода. Если мальчики были защитниками Рода и мастерами, воинами, то девочки-девушки в будущем должны были уметь заботиться о благосостоянии семьи и Рода. Их не учили владеть оружием, самое большое показывали как обращаться с ножом. В основном учили обращаться с деньгами, заботиться о доме, лечить раны и болезни, готовить, прясть, ткать, ухаживать за детьми… и это было понятно хоббит.       Грустно было понимать другое – если у Корвина и Олвина еще оставался целый цикл на детство, то у Фили он практически весь вышел… у него заканчивался второй Круг Лет и уже этой зимой в День Перевала начиналось его обучение.       Сколько же его у Фили было, беззаботного детства?       Ло встряхнула головой, прогоняя эти мысли и полностью обратила свое внимание на Фили, что стоял перед ней и Тьерой на низкой скамеечке.       — Так, подыми руки… опусти. – Ло аккуратно подколола иглами рукава на новой рубашке мальчика. – Ну, думаю неплохо?       Может быть детская одежда Бильбо и подошла Фили в Шире, но здесь такое не носили. И нужно было срочно менять все. Просто для того, чтобы мальчик не казался сверстникам и окружающим чужим. Он маленький гном и должен выглядеть как гном!       И Фрерин. Ему также нужна была одежда! В его комнатах, в двух сундуках обнаружились его старые вещи, но… большинство из них были из шерстяной ткани, а моль она и в горах моль! Да и краски поблекли… к тому же, чувствовалось, что Фрерин редко обновлял свои вещи. Хорошо если пара комплектов годилась для носки! Все остальное лучше сшить заново. По всем правилам подгорного народа, из дорогой ткани и кожи. А это не быстрое дело.       И не надо было забывать про себя.       На нее смотрят. Оценивают. Взвешивают. И не дай Махал признают негодной женой! Ей нужны платья. Тяжелые, в пол, отороченные мехом, да нужных цветов – синие с серебром, с вышивкой, с тяжелыми поясами инкрустированные самоцветными камнями. Допускались и другие цвета. Ярко коричневые, или благородно серые с черным. Надо посмотреть, подумать… веселых цветов – увы! – ждать не приходиться. Не принято.       Здесь только простонародью и купчихам позволено разряжаться в разные цвета, как цветным птицам Харада. Но женщинам из знатного да древнего рода это не должно. А Ло, пусть и при несколько необычных обстоятельствах, но вышла за гнома из такого Рода. А то, что еще и из королевского дело второе! Хотя, с другой стороны, с первого!       — Ну, все! Иди к Корвину и Олвину, поиграйте, – разрешила Ло. – Тьера, поможешь мне с платьем?       — Да, го.. Лобелия, – Тьера запнулась, но Ло сделала вид, что не заметила ее заминки.       Тьере было трудно. В одночасье ее статус простой служанки переменился до иного – почти члена королевской семьи. Почти – потому как она не являясь женой принца крови, родила ему детей… и это создавало большие проблемы. Прежде всего для детей. Рожденные не в браке, они не могли в последствии наследовать за своим отцом. Потому как не было возможности доказать, что они и правда его сыновья. Таким доказательством являлся только брак. И только дети рожденные в браке имели все права. Даже если Торин признает сыновей, в глазах гномьего общества это ничего не изменит.       Что касается самой Тьеры… служанка, которая стала любовницей. Но которая родила сыновей узбада, принца Торина… как к ней относиться? Слуги стали сторониться Тьеру или делать вид, что не видят ее до последнего. И многие ее осуждали. Молча, но Лобелия сочувствовала гномке. Такое положение… позорит женщину. Даже если и вины-то ее нет.       Если у брата Фрерина есть хоть капля совести, он на ней женится!       Ведь не сможет же он отвернуться от нее и детей!       А если да?       Лобелия тут же отогнала эту незваную мысль.       Такого быть не может. Просто не может.

***********************

      … Совет Старейшин и Хранителей Заветов не вмешивались в дела королей и узбадов. Но лишь когда их просили сказать свое Слово, они его являли.       И Слово их было нерушимо.       — Фрерин, сын Трайна, прислал ворона с вершин Эред Луина, – сказал один из гномов, сидящих на каменных тронах в погруженной в полумрак зале.       Седовласый гном был стар и слеп, но никто не счел бы его немощным или слабым. Просто очень старым. И был он главным среди девяти.       — Он жив. И зовется отныне иначе в мире живых – Тардис, сын Ардис. Огонь Отца благословил его и назвал ему сына. Фили, сын Дис, отдан ему как Бьйорн, сын Тардиса.       — Так ли это? Не мертвый ли это говорит? – усомнился один из сидящих.       Глава Старейшин поджал губы, обдумывая слова.       — Огонь скажет дважды* и я спросил. И получил ответ, – сухо возвестил он. – Но не имя вернувшегося и не имя маленького короля собрали нас здесь. Дис, дочь Трайна, Хранительница рода Дурина обезумела.       — Похоронившая живых уже безумна, – прохрипел старец слева от него, со множеством кос на голове.       — Она пыталась убить не только того, кто был ей братом, и сына, но убила четырнадцать мужей – отцов и сыновей своего народа. И нас просят сказать свое Слово.       Кто-то из старцев охнул, кто-то не веря покачал головой, многие нахмурились, переглядываясь.       — Мы можем призвать ее сюда и глав кланов, или же… сохранить Тишину.       Старцы молчали, обдумывая сказанное. И подозревали, что Глава Совета уже вопросил Отца о Слове. И тот сказал о Тишине.       И это было правильно.       — Кто явит Слово? – спросил первый после Главы.       — Орнон, сын Норва, ты покинешь Дом и явишь клану Дурина наше Слово и Слово Отца. Мы сохраним Тишину. Дочь Трайна виновна и должна уйти из мира живых.       Один из старцев, крепкий телом, встал с трона и медленно поклонился Главе Совета.       Да будет так.