Если бы не ты...

      На ладони разгневанной хоббит мерцала руна.       В первое мгновение столь же разозленная принцесса гномов не поняла, что именно ей показывает эта мохноногая девица. На второй же миг за спиной гномки послышался изумленный шепот:       — Знак Махала?!       Что? Осознание сказанного за спиной, заставило ее замешкаться. Всем своим существом Дис почувствовала то замешательство, которое охватило мужчин, сопровождавших ее от самых врат Эред Луина. А они сопляками не были, и каким-то колдовством или нелепой краской на ладони их было не пронять.       Что гномы мужчины, что их принцесса, лихорадочно пытались понять, что им делать. Среди подгорцев не было ни одного безумца, что стал бы шутить перед знаком Махала. Клясться именем Отца – не посмел бы и король. Гномам был дан Огонь из Горна Всеотца и это было его благословением и знаком его отеческой заботы. Перед Огнем клялись, сочетались брачными узами, перед ним называли имена своих детей и мужей, жен. А знак Его имени был оберегом, что вышивали тайком жены на свадебных рубахам своим женихам да на пеленках младенцев. Этот знак вырезали над входом в жилище и когда отчаянно желали помощи или удачи, то тайком прикладывали руку к вычертанному знаку, прося о нужде.       Чужеродцы о нем знать не могли.       Даже тот, кого Дис называла ранее братом, не показал бы ей его.       Но вот же он.       На ладони хоббит.       — Кто ты?! – Дис отчаянно сжимала руки в кулаки, будто ей и дела не было до кончика стрелы, направленного ей в горло.       Не посмеют. Никто из дружков этого мохноного хоббита, что возомнил себя дружком Фрерина, не посмеет ее ранить. Пустые угрозы!       — Мое имя ничего тебе не скажет, – нагло отвечала ей хоббит. – Я Лобелия, и я повторяю, здесь нет никого на кого бы у тебя было бы право! Уходи.       — Ты не смеешь мне приказывать, наглая… – Дис аж задохнулась от гнева, но рядом вдруг отчетливо и явственно хмыкнули.       — Вообще-то может, – прогудел один из ее стражи и Дис, потрясенная до глубин души подобным заявлением, повернулась к нему.       Тот, что по возрасту был равен ее утерянному отцу, невозмутимо отправил топор в своих руках на перевязь у пояса и продолжил наглые речи:       — … Она на своей земле. И вы ей не госпожа. Да и не наша.       Дис выцарапала бы глаза этому мерзавцу, но… но… до последнего слова все было правдой.       — Мертвые и отданные Смерти должны быть мертвы, вот почему мы здесь, – нехотя, негромко, не смотря в глаза бывшей принцессе, проговорил гном. – А подчиняться той, что Похоронила свой Род, самому в могилу лечь.       Дис обреченно опустила руки.       Внутри все сжалось, а брошенный лихорадочный, загнанный взгляд на свиту, обреченно отмечал одинаково хмурые лица. Хрупкая надежда, что простонародье, что набрал в свиту старший брат, не вспомнит Кровные Заветы, рассыпалась на осколки. Преступившие Заветы теряли свои титулы и не имели права ни просить о помощи, ни умолять о снисхождении.       Нет, Дис не стала прокаженной – те достойны жалости. Но она утратила доверие и честь. Как простить да и понять ту, что обрекла живых на участь мертвых?! Как ей верить и стоять рядом? Стоит ли помогать той, что свой род не пожалела? Разве такая женщина, или муж, пожалеет чужих?       Скажи Дис – солнце на небе, никто не согласится – промолчат.       Не прокаженная – отверженная.       И сюда эти гномы пришли не по ее слову, а потому что живые мертвые опасны во сто крат. А она… а что она? Она более никто. До Эред Луина ее сопроводят, но руки подать никто не подаст. Хоть и смерти ей никто не желает. А в старые времена казнили бы или замуровали в пещере, оставив в стене крохотное окошко, чтобы пищу да воду давать.       И сейчас, оглянувшись на всю свою свиту – бывшую уже, ¬– Дис побледнела.       И во взглядах гномов даже хоббит поняла, каким презрением полны эти гномы к ней. Особенно когда отступили от нее прочь. И эта, Лобелия, пожалела ее. Вначале едва уловимое в лице замешательство, сменилось пониманием и жалостью к ней.       Догадливая… гадина.       — Отдай. Отдай мне сына, – выговорила через силу Дис. – Отдай, слышишь?!       Может, ее жизнь и кончена. Но время вымолить снисхождение Махала у нее будет. И после смерти она еще может и увидит своего первого сына. Если только… это же только оболочка ее Фили, верно? Что с того, что его тело ходит и дышит?! Он мертв. Если она каменный истукан похоронила, то не уж то не сможет проводить его тело?       А нож в рукаве горячил и колол ее плоть.       — Твоего сына здесь нет, – с сожалением покачала головой Лобелия, не зная чёрных мыслей гномки.       — Врешь! – отчаянно крикнула Дис. – Это Фили! И он не твой сын! И он, он! Не твой муж! Потому что они оба мертвы!       Рука Дис обвиняющее указала на Фрерина, на лице которого застыло выражение отвращения и горечи.       — Уж помолчала бы ты, сестра моя, – выговорил Фрерин.       — Мож они и мертвые, – проговорил, хмурясь, тот гном, что напомнил Дис о том кем она стала. – Да видать не в вашем праве. И не в нашем. Махал дал свой знак этой женщине.       — Он ей не муж! И там мой сын, а не ее! – упорствовала в своем отчаянье Дис.       — А это легко проверить! – резко отвечал гном, оборачиваясь к Лобелии. – Не знаю уж кто ты, но у колдунов нет власти над знаком Махала. Коли этот гном муж твой, поклянись в этом перед Огнем. Назови его имя, а не мертвеца.       Лобелия растерялась. Она понимала, что если сейчас проявит слабость, отступит, то будет беда. Но…       — Я не знаю ваших клятв, – смогла она ответить. – Но я могу поклясться, что говорю правду.       — А что не знаешь, не беда, – прищурился говоривший гном. – Ты руку над горящим живым огнем подыми да скажи кто этот гном тебе. Сына нам представь… а более нам ничего и не надо.       Лобелия обернулась к стоящему за ней Фрерину, молча задавая вопрос. Тот встретил ее взгляд и медленно кивнул. Что же… он был согласен. Если будет на то воля Махала… а он может и выиграет время. И сможет добраться до своего оружия в норе.       — Хорошо, – негромко сказала Лобелия, собираясь с духом. – Я сделаю это. Но у меня нет веры вам. Оставьте свое оружие здесь.       Гном с готовностью отцепил перевязь и бросил топор и ножны с мечом в пыль у своих ног. Вслед за ним уложили свое оружие на землю и остальные гномы. Лобелия, чувствуя, как колотиться сердце в груди, толкнула дверь норы и вошла внутрь. Шаг в шаг за ней шел Фрерин, а за ним Брэн, давно опустивший лук. За ними вошли в нору и гномы с Дис.       В гостиной и летом горел огонь в камине. Старые смеалы-норы, устроенные под холмами Шира, всегда были прохладны. Это было еще одной причиной, почему хоббиты стали редко строить норы. Только бедняки, что не могли купить хороший лес для строительства, рыли норки в земле, да старые, очень старые семьи вроде Туков или Бэггинсов еще жили в семейных старых норах со множеством комнат.       Остальные уже строили схожие с человечьими домишки.       Сейчас огонь в камине был кстати. Фили, что сидел с большом кресле у камина, испуганно посмотрел на Лобелию и дядю, что вошли в гостиную с толпой незнакомых гномов и хоббитов. Из них Фили знал разве что Брэна. Лобелия бледно улыбнулась ему, подходя, и подхватив под мышки, подняла из кресла, устраивая у себя на руках. Поцеловала и шепнула:       — Не бойся. Все хорошо.       Коротко взглянув в сторону бледной до серости гномки, хоббит подошла и встала рядом с камином. Поставила Фили на ноги рядом с собой, приобняв одной рукой. Фрерин встал у камина с другой стороны.       Лобелия не знала, что ей делать, что ей сказать? Ведь она и правда не знала слов ни одной гномьей клятвы!       «Слушай свое сердце, оно всегда скажет, что тебе делать!» – будто наяву послышался ей голос тетушки Белль.       Ну что же… так она и поступит.       Лобелия протянула ладонь над горящими поленьями в камине. Язычки пламени будто радостно встрепенулись и потянулись вверх. Заплясали ярче и живее на поленьях.       — Вот Огонь и перед лицом Махала я говорю, – слова будто сами срывались с языка, и юная хоббит отчаянно надеялась выглядеть сильной и уверенной… чтобы ей поверили. Про себя она отчаянно попросила помощи у Йаванны-Матери и у Махала, раз уж его знак отметил ее. – Вот сын мой и имя его Бьйорн…       Почему она сказала Бьйорн?!       — … Вот муж мой, передо мной, и имя его Тардис, сын Ардис.       О, Йаванна, что она говорит?!       Огонь под ладонью вдруг взвился вверх, язычками пламени будто касаясь ее ладони, на которую вдруг легла рука Фрерина.       — И я говорю перед Огнем своего Отца, – ясно прозвучал в тиши комнаты его голос. Фрерин смотрел прямо в глаза Лобелии.       Откуда она знала имя его матери?       —… вот жена моя, Лобелия, и вот сын мой Бьйорн, данный волей Махала. Я Тардис, сын Ардис и Трайна, говорю я муж и я отец.       И вновь пламя с треском вспыхнуло, коснулось двух ладоней, сплетенных вместе, и опало вниз.       В гостиной встала тишина. Двое стоявших у пламени камина посмотрели на столпившихся в стороне гномов и Дис. Гномка пусто смотрела на мальчика, которого обнимала и прижимала к себе рука молодой хоббит. Гномы же… неожиданно они все прижали руки к левой стороне груди, и молча поклонившись им, отступили и вышли прочь.       Воля Махала была явлена.

*** *** *** *** *** *** ***

      Дис пусто смотрела перед собой.       Нет… нет… нет…       Это ложь.       Обман.       Она неверяще покачала головой.       Фили вдруг повернул голову. На личике его еще были видны следы недавних слез и синие глаза рода Дурин будто вонзились в Дис. А затем Фили нерешительно поднял головенку, смотря на хоббит.       — Мама? – неуверенно спросил он.       Мама?!       — НЕТ!! – Дис не помнила себя.       Она бросилась к мальчику, но руки Фрерина – о, нет, Тардиса! – поймали ее, перехватывая в шаге от ребенка. Взвыв, как от боли, волчицей, Дис слепо полоснула ножом по его рукам, рвясь вперед. Хоббит же, вспугнутой птицей, отшатнулась прочь, подхватывая и прижимая к груди мальчика.       — ОН МОЙ! МОЙ! ВОРЫ!       Фрерин отшвырнул ее от себя, и гномка упала на ковер. Гном, безотчетно встал между ней и Лобелией, закрывая собой. Располосованный лезвием ножа рукав стремительно темнел от брызнувшей кровью раны.       Дис тяжело дышала, опираясь ладонями о узорчатый ковер. Окровавленный нож-стилет лежал перед ней и гномку замутило от вида крови на нем. Она медленно покачала головой, подымая больной взор на брата.       Все было кончено…

*** *** *** *** *** *** ***

      Эта гномка пугала ее.       Лобелия ужасно испугалась, когда эта… сумасшедшая… бросилась к ним с ножом. С коротким испуганным криком Лобелия схватили Фили на руки, отступая и поворачиваясь спиной, бездумно и не помня себя, будто пытаясь телом закрыть собой мальчика. Но гном успел перехватить убийцу и отбросить ее прочь.       А потом эта… ненормальная…       Она горько, зло, безумно засмеялась.       У Ло сердце колотилось в груди. Испуганно отступив прочь, хоббит поспешно, почти бегом, покинула гостиную, унося мальчика подальше от этой страшной женщины.       Она была напугана до смерти.       Смех черноволосой гномки преследовал ее.       Лобелия влетела в спальню и захлопнула дверь за собой. Она сломано села на кровать, держа Фили… о нет, ее малыша Бьйорна!... на своих коленях, крепко-крепко обнимая его.       — Мама? – едва слышно.       Сердце в груди пропустило удар.       — Все хорошо милый, – Ло ласково прошлась ладонью по спутанным кудряшкам и мягко поцеловала в лоб мальчика.       — Я боюсь, – вырвалось у мальчика.       О, она тоже боялась!       Ласковые ладони обхватили его лицо, и Фили встретился с теплым взглядом хоббит.       — Больше не надо бояться, – твердо сказала Лобелия. – Тебя никто не тронет. Никогда. Обещаю.

*** *** *** *** *** *** ***

      Тугая повязка на руке колола своим видом. Фрерин хотел бы, чтобы все было дурным сном. Он никогда не думал, даже в далекой наивной юности, что даст клятву перед Огнем, что назовет кого-то женой и станет отцом. Это не вторых сыновей из королевской семьи. Кажется, лишь младший брат деда, смог выгрызть у Судьбы и Старых Заветов право жить своей свободной жизнью, стать вольным узбадом и основать свое царство и целый клан. Железные Холмы не подчинялись Эребору.       Фрерина и Торина, да и их сестру, с самых ранних лет убеждали в том, что это не правильно. Это преступно. Лишь в единстве сила и младший должен подчинять свою судьбу старшему, делать все, чтобы власть Короля не пошатнулась. Их жизнь должна быть подчинена власти Эребора над другими кланами, благу Короны.       И он верил в это.       И куда привела его эта вера?       — Мой принц.       Фрерин устало посмотрел на гнома перед собой. Того самого, что настаивал о клятве Лобелии перед Огнем Отца. Рехар, сын Тьера, был тем, кто возглавлял свиту его сестры Дис. И он же был тем, кто запер бывшую принцессу в одной из комнат Бэг Энда.       — … Я к вашим услугам, – гном коротко поклонился.       А ведь он шел его убивать… и нет, Фрерин его не винил.       Чтобы он делал на его месте?!       — Как моя сестра? – спросил он.       — Она… молчит, ваше высочество.       Что же… это был честный ответ. И Рехар был таким же честным служивым гномом, из простых. Его не стоило подозревать в интригах и заговорах. И во лжи.       Фрерин вздохнул, взглянув в окно. Темнело.       — Расскажи мне о Эред Луине. Что произошло после битвы у Мории. Что мой отец? Мой брат?       — Принц Трайн пропал, господин. Никто его не видел после битвы. Ваш брат, его высочество Торин, пытался найти его. Но поиски не увенчались успехом.       Фрерин прикрыл глаза, переваривая эти слова.       Значит, отец пропал… и это большая беда. Нет уверенности, что сын короля Трора, Трайн, мертв, а значит ни Торин, ни Фрерин не могут наследовать его право и претендовать вперед живого, но пропавшего в неизвестность, отца. Они принцы и его сыновья, но Трайн Кронпринц и его право первее.       И дальнейшие слова гнома-воина подтвердили его слова:       — … На последнем Совете Кланов, ваш брат воззвал к Совету и призывал Кланы собраться вместе, чтобы отвоевать Эребор. Но Совет отказал ему в помощи.       — И почему же?       — … только Король может созвать Кланы к войне. И объявить сбор войска. Или Кронпринц Эребора.       — А Торин не тот, и не другой… – Фрерин криво усмехнулся.       Он представил себе лицо брата, когда тому сказали это в лицо. Ты объявил отца мертвым, когда его тело никто не видел? Как твоя сестра объявила мертвыми своего сына и брата?       Фрерин покачал головой.       Кланы и Совет были в своем праве.       — И где мой брат? Тебе известно это? – спросил он Рехара.       — Нет, господин, – Рехар встал еще прямее, выказывая выучку бывшего придворного гвардейца Эребора. – Узбад приказал охранять Залы и подчинятся приказам Принцессы-Наместницы. Он отбыл из Залов в конце весны с Двалином, сыном Фундина. С тех пор его не было.       Не было?       Фрерин рассеянно хмыкнул. Зная брата, он мог предположить, куда тот отправился.       И не на поиски их отца.       И уж конечно не на его.       — Он направился в Эребор. И да поможет ему Махал.       — Ваше высочество?       Фрерин с досадой поморщился. Рерах ждал его приказов, но сыну Трайна никогда не нравилось их отдавать. Да в отсутствии брата и после низложения Дис с положения Принцессы-Наместницы, только он и оставался.       — Скажите страже, что утром мы отправляемся в Залы. А теперь оставьте меня Рерах.       Гном склонил голову и вышел прочь из комнаты.

*** *** *** *** *** *** ***

      Сестра сидела в кресле у окна, опустив голову. И даже не пошевелилась когда он вошел. Фрерин помедлил, закрывая дверь за собой.       Ему не хотелось видеть сестру еще более, чем ей его.       И все же… он должен был увидеть ее.       Она напугала его.       Правда ли он видел в ее глазах то, чего всегда боялись в глазах Трора?       — Зачем ты пришел? – прошелестели слова в темноте.       В комнате было темно. Ни одной свечи не горело в комнате. Впрочем, это не было помехой.       — Потому что иначе не мог, – отвечал он.       Дис подняла голову, но по-прежнему смотрела в сторону.       — Он никогда не был нужен. Фрерин, сын Трайна… а Тардис, сын Ардис и Трайна? Не обманывайся…       Шипение Дис пробирало до костей.       Но Фрерина уже не задевали эти слова.       — Торин – Наследник, сын Принцессы выше потомства чуждой Роду гномки пусть и от сына принца! Мой сын должен был стать после Торина! Мой! И вы забрали его. А на второго не посмотрели. Хочешь правду? Вы ошиблись. Фили… он обманка. Я сразу это поняла. Едва он родился… он отнял мою молодость. Причинил только боль. Я ничего не почувствовала, когда его впервые вложили мне в руки. Но… я же его мать. Я научилась его любить…       Вот теперь Фрерину стало нехорошо от страшно спокойного, едкого голоса сестры.       — Мама… мама… а потом появился Кили. Родной… до последней капли крови.       — В нем та же кровь, что и в Фили, – попытался возразить Фрерин.       Сестра засмеялась безумным смехом.       — Не-е-ет… нет! Глупец! Какой же ты… глупец! Такой же… как Торин! Он сын Трайна!       Фрерин замотал головой.       Махал… что?! Что она говорит?!       — Ты в своем уме?!       Дис засмеялась так тихо и так весело, что надежда Фрерина умерла не родившись.       — У моего Кили кровь чиста! Он кровь от крови Королей! И он будет королем… не Торин. Не его дети. Не твои. Не этот… подменыш этой хоббит. Это она своим колдовством заставила меня родить его… но он не мой сын! Это был обман. Это колдовство заставило меня поверить…       — Замолчи, – слово рублено упало в темноте, но Дис лишь улыбнулась.       Она стояла совсем рядом с ним, и темнота скрадывала черты ее лица, но ее губы Фрерин видел ясно. Дис подняла руку, кончиками пальцев огладив его скулы.       — Глупый, глупый братец… Мой Кили станет Королем! А Торин умрет. И ты… ты глупый… ты ничего не знаешь! Вы никогда не видели как ОН смотрел на меня! Отец… а дед зачем то разрешил Торину жениться… смешно… правда? Все шепчутся, что Торин любит Двалина… а он любил ее. Недолго. Он не расстроился, когда она умерла. Только девчонка осталась…       Фрерин стоял, будто окаменев.       Это безумие… просто безумие…       Но, Махал, неужели это все правда?!       — … я хотела взять ее. Сказать. Что родила близнецов. Ведь она умерла, а Торин никогда бы не догадался… но ты бы догадался. Девчонка. Просто девчонка. Ее никто не найдет.       Фрерин в ярости перехватил руку Дис, до боли сжимая пальцы вокруг ее запястья.       Дис болезненно скривилась, но безумие не ушло.       — Где ребенок? Где?!       — Ты ее не найдешь! – Дис яростно вырвала руку, отступая от него. – Не найдешь! Эта мелкая гадина сдохнет в угольных шахтах! Только Кили станет Королем!       — Ты сошла с ума Дис… мне жаль тебя.       Дис рассмеялась вновь.       — Мой мальчик станет Королем! Мой мальчик! А вы все сдохните! Слышишь?! Вы все!!       Дверь комнаты хлопнула, обрывая смех безумной дочери Трайна…