Если бы не ты...

       … Лобелия охнула, вцепившись в мужскую рубаху… а чужие губы впились в её, дурманя голову. Что?! Изумленная и ошарашенная таким попранием приличий, хоббит поступила так, как поступила бы любая благовоспитанная девица в Шире.       Гном вздрогнул, и выдохнул с шипением, когда под ребра больно ударили пальцы Лобелии. Будучи здоров, он возможно и не обратил бы внимания на этот «укольчик», но сейчас едва начавшие подживать ребра были весьма чувствительны. Чуть не взвыв от острой вспышки боли, Фрерин выпустил хоббит из кольца своих рук, кляня себя на чем свет стоит.       Что вообще на него нашло? Целовать эту?!       Хоббит отпрыгнула от него прочь, с воинственным видом схватив в руки горшок с плиты. И он точно полетел бы в него, судя по тому, как замахнулась Лобелия.       — НЕТ! – отчаянный испуганный вскрик, отрезвил и гнома и хоббит.       В дверях кухоньки стоял перепуганный Фили, в одной полосатой рубашонке до пола. Всхлипнув, мальчик убежал прочь.       — О, нет! – простонала Лобелия, представив себе на миг, что предстало перед глазами ребенка.       О, ну замечательно!       — Довольны? – прошипела она гному, с громким стуком поставив на стол горшок. – Это вы виноваты!       — Я? – процедил гном, что нашел в себе силы наконец разогнуться, и одарить нахалку прожигающим насквозь взором.       Только взор пропал втуне. Хоббит почти бегом направилась прочь, вслед за убежавшим Фили. И даже взглядом не удостоила Фрерина. Будто не он только что поцеловал ее, и не она весьма болезненно ударила его под ребра своими тонкими пальцами… весьма тонкими и хрупкими, должен был признать мужчина. Такие сломать и усилий не надо.       Хмыкнув про себя своим же мыслям, Фрерин нехотя направился на голос хоббит. Та обнаружилась не так далеко, всего лишь посреди коридора от кухни. Та сидела на коленях на полу, держа в объятиях его племянника, и ласково говорила, поглаживая светлые кудри:       —… ну, что ты, милый? Конечно, я не сержусь! Ни на тебя, ни на твоего дядю! Просто… взрослые иногда ссорятся. Обещаю, мы больше не станем тебя пугать!       —… не надо… пожалуйста, – донесся до него слабый голос Фили.       — Ну, все-все… успокойся. Давай-ка, я отнесу тебя в постельку. А то ты совсем замерз… тш-шш, все хорошо, – хоббит поцеловала его в макушку, а потом встала, держа мальчика на руках.       И направилась в сторону спальни, хотя не могла не заметить стоящего позади в нескольких шагах от них гнома. Наверно стоило пойти вслед, но что-то остановило его. Вместо этого Фрерин вернулся на кухню, прошел по осколкам посуды и залпом выпил немного воды из кувшинчика на столе. Махал знает, что творится… но эта странная хоббит вела себя так, как по его разумению стоило иногда вести себя Дис. Возможно, память его уже подводит, но он не мог припомнить такой же нежности к сыну от сестры. Нет, та заботилась о нем, любила…       Но все же она больше смотрела на Кили.       — Почему он выбрал его? Кили больше взял от нашего Рода, – вспыхнули в памяти слова сестры.       Сейчас эти слова звучали еще более мерзко.       Нет, то что Дис даже не подумала, что ее сына предпочли ему или Торину, Фрерин еще мог понять. Дис всегда держалась в какой-то стороне от них. Но… почему она сказала именно так?       Почему?       — Вам не стоило этого делать, – сухие и холодные слова, со скользившей в них обидой, прозвучали совсем неожиданно.       Как же тихо ходит эта хоббит!       И сколько он уже стоит, уставившись на этот кувшин с водой?       — Делать что? – так же сухо спросил он.       — Вы прекрасно знаете «что»! – вспыхнула остроухая особа.       А уши и впрямь острые… как эльфийские. Меньше правда, аккуратнее… да и эльфами в ее крови и не пахнет, что было бы просто смешно. Он невольно криво усмехнулся, представив Трандуила мохноногим хоббитом с большими голыми ступнями… что за нелепица!       — Тогда вам не стоило меня провоцировать, – едко сказал он в ответ.       Хоббит сердито сжала кулачки и явно хотела бы повторить метание посуды в его голову, но вместо этого она с трудом отвела взор и покраснела. Его милая хозяйка нервно оттерла ладошки о свой передник.       — Полагаю… полагаю мы оба вели себя… неосмотрительно, – проговорила она с заминкой. – И это недопустимо. От нас обоих зависит благополучие Фили.       Фрерин молча подошел к ней, встав рядом и хоббит невольно подняла голову, задрав острый подбородок, чтобы иметь возможность смотреть ему в глаза. Гном чуть наклонился, нависнув над ней:       — Я знаю про эти ваши хоббичьи игры, – негромкий его голос был полон угрожающего обещания. – И позволю вам изображать из себя эту вашу «ложную вдову»… но только попробуйте перейти черту… я не дам вам занять место моей сестры.       У Лобелии чуть волосы дыбом на ногах не встали. Горло перехватило, а сердце от страха рухнуло вниз. Гном же холодно смерил ее с головы до ног, а затем просто обошел, скрывшись в коридоре.

*** *** *** *** *** *** ***

      Лобелии казалось, что она только закрыла глаза, а за окном уже пропели петухи. Тихонько застонав, хоббит сделала позорную попытку натянуть повыше одеяло, чтобы скрыться от неумолимо наступающего утра. Но повторный горластый вопль пернатого демона разбил всякую надежду. Пришлось открывать глаза и вставать с кровати.       Она совершенно не выспалась, а на сердце было муторно и нехорошо. То, что произошло вчера, говорило ясно – неприятности только начинались. Бабушка Роза всегда отличалась правотой своих высказываний, и Лобелии стоило бы слушать ее более внимательно, чем собственную мать. Но как бы то ни было, справляться с тем, что было предстоит ей и негоже прятаться, как маленькой девочке, под теплым одеялом. В коне концов, она взрослая хоббит и вдова.       Чтобы там не думал этот гном.       Одевшись и умывшись, прополоскав зубы и рот содовой водой, расчесав и уложив волосы, она наконец почувствовала себя достойной обратиться к Покровителю с традиционным возванием. Большинство хоббитов обращались к Йаванне, благодаря ее за мир, покой и процветание земли. За достойную жизнь семьи, здоровье родных и домочадцев. И изредка осмеливаясь просить о здоровье или о вразумлении мужа, детей или себя самой.       Большинство хоббитов, но не Лобелия. Никто не мог этого объяснить, но Йаванна не одарила Лобелию своим благословением при рождении. Каждому младенцу после рождения кисточкой рисовали на ладошке розовым маслом знак Матери-Жены, и спустя ровно два вдоха на нежной коже будто вырисовывался бутон розы, что пропадал через короткое время. Это и было благословением Йаванны.       Но у нее вышло что-то совсем непонятное. Тетушка Белль, которая принимала роды (так уж вышло) у Азалии Саквиль-Бэггинс, говорила, что когда нанесла ей маслом на ладошку знак, то вместо розы у крохотной Лобелии на коже проявилась руна. Не простая, а обозначающая совсем иного вала.       — Это была руна Ауле, или Махала Всеотца Гномов, – говорила тетя Белль. – Я не могу сказать почему, но так вышло – наша Мать-и-Жена уступила тебя своему мужу. Я не стала говорить об этом твоей матери, но тебе стоит это знать.       Можно было предположить, что Белладонне Бэггинс-Тук эта руна причудилась, но когда Лобелия еще ребенком несколько раз пыталась нанести знак Йаванны на ладони… то на руке проступала незнакомая ей руна. Пока в последний раз руку не обожгло огнем.       Более Лобелия не пыталась разозлить своего странного и неожиданного Покровителя. Это была ее тайна. И в свете последних событий девушку уже не удивляли ни собственные странности, ни то что ее «ребенком неожиданности» оказался мальчик-гном. Но другим это все не объяснить.       Хоббит зажгла свечу и мысленно обращаясь к Махалу, вычертила над свечой невидимые руны. Стоило закончить последний знак и язычок свечи взметнулся вверх, лизнув теплом кончики пальцев на руке. Её услышали.

*** *** *** *** *** *** ***

      Она споро приготовила завтрак – пшеничную кашу, сваренную на молоке и сдобренную жирным сливочным маслом. На стол встала вазочка со сливовым вареньем и блюдо с сухими поджаристыми тостами. Кашу она не стала раскладывать по тарелкам. Вначале надо было поднять мальчика, а заодно иметь смелость разбудить его дядюшку. Которому, к слову говоря, не мешало бы принять водные процедуры. И вымыть голову.       У Лобелии едва хватало сил скрыть свое отвращение, смотря на его длинные грязные космы. И она была намерена заставить его привести себя в надлежащий вид. Тем более что вчера местный бондарь приволок с помощью сына большую лохань. В ней можно было сидеть, и воды можно было набрать по самую грудь. Это не белоснежная ванна тети Белль, но также весьма не плохо.       Лобелия решительно подошла к спальне, где спали гном и мальчик. Вздохнула, и решительно постучала. За дверью послышался неясный шум, и Лобелия нажала на ручку, открывая дверь.       — Доброе… утро, – севшим голосом выговорила она.       Гном уже не спал. В одних штанах, полуголый по пояс, озаренный светом из открытого окна, он медленно и плавно двигался, будто исполняя странный танец. В правой и левой руке будто зажаты невидимые мечи, что должны были рассечь столь же невидимого врага. Лобелия как завороженная застыла, смотря на Фрерина. Она видела мускулистые жилистые руки, сильные плечи, глаза скользили отмечая старые шрамы на теле, но не цепляясь за них, останавливались на другом.       Фрерин остановился, встал прямо и повернул к ней лицо.       —Доброе… утро, – повторила с трудом Лобелия. Бежать было поздно да и коленки стали больно ослабли. – Как… как ваша спина?       На самом деле было понятно, что гном чувствовал себя намного лучше. Но как начать разговор еще, хоббит не представляла.       — Лучше, благодарю, – сухо ответствовали ей.       — Я… приготовила вам полотенце. И мыло. Ванная комната к вашим услугам. Вы можете привести себя в порядок еще до завтрака.       Фрерин косо взглянул на нее.       — Я помогу вам, с…       — Еще не настал день, когда женщина коснется моих волос, – резко отрезал Фрерин.       — Я и не думала мыть ваши волосы! – прошипела Лобелия от возмущения этим грубияном. – Я хотела снять бинты! Их стоит заменить иными! Так что будьте добры вести себя пристойно и дать мне заняться вашим здоровьем!       Взгляды хоббит и гнома скрестились. Лобелия явно бросала немой вызов и Фрерин, внутри веселясь этой смешной хоббит, величественно кивнул ей – соизволяя. Та решительно прошагала к нему и потянулась к бинтам. Вид спины под ними стал намного лучше. Она уже не ужасала такими яркими синяками и воспаленными рубцами-ранами. Лобелия про себя даже подивилась, как быстро все заживает на этом гноме. Пройдет еще неделя и следы от кнута перестанут доставлять неудобство гному.       Но все же тому не помешает обмыться и вымыть голову. И мазь спине не повредит. А бинты поспособствуют лучшему восстановлению его ребер.       Гном вовсе не был против ее умозаключений.       В ванной комнате он пробыл с час. Но когда вышел, то уже походил на приличного хо… гнома.

*** *** *** *** *** *** ***

      После завтрака к Бэг Энду вновь потянулись хоббиты. Не все из них, приносили ощутимые дары, но зато многие предлагали свою помощь, видя состояние норы Бэггинсов. Плотник вернулся чинить стулья и скамью в прихожей, несколько соседушек решительно взялись за изгвазданные ковры, чтобы снаружи их вычистить и вымыть.       Каждый хоббит, предлагающий свою помощь, радовал Лобелию. Уже скоро во всем Бэг Энде хозяйствовали хоббиты, и Фрерин был удивлен таким отношением хоббитов. Какое им дело до чужих ковров, стульев, и прочего? Он проводил взглядом деловитых хоббитов с ведром известки и кистями в руках, направившихся белить стены. По правде говоря, и кто додумался вытирать руки о побелку на стенах? И швырять в стены помидоры?       — А какую работу вы доверите мне? – спросил он, подойдя к Лобелии.       Та, вконец замороченная, растерянно моргнула.       — Я тоже могу помочь, – сказал Фрерин, смотря на нее.       Лобелия пристально взглянула на него. Что доверить гному, чтобы он поменьше попадался на глаза соседям? Не то, чтобы о нем не знали, но…       — Я бы попросила вас заняться ножами, – решилась она. – Они ужасно затупились. Большинство из них в таком виде, будто ими пилили дрова. Даже столовое серебро!       И это было правдой. Фрерин серьезно кивнул, так как сам еще накануне обратил внимание на ужасающее состояние ножей в кухне. С другой стороны, вздумай хоббит ими вчера швыряться, ему бы ничего не грозило. Лобелия нашла ему точильный камень и Фрерин устроился в гостиной за столом, взявшись точить ножи.       — Лобелия, милая, я оставлю на тебя Розетту? – услышал он мельком. – Мы на реку пойдем, коврики промоем, а она ведь может в воду полезть!       — Да, Нинея, конечно. Роззетта, идем, я познакомлю тебя с Фили.       Фрерин обернулся.       Крохотная девочка по имени Розетта, которую привела мать, была очень мила. И очень бойка. Стоило ее матери испариться, как малышка тут же переменилась.       — Фили, милый, познакомься. Это Розетта.       Фили с опаской уставился на девочку перед собой.       — Так это ты новый мальчик? – выдало «чудное создание». – А у тебя игрушки есть?       Фили неуверенно оглянулся на Лобелию.       — В Бэг Энде есть игрушки, – с улыбкой сказала Лобелия. – Но Фили не умеет ими играть.       — Как не умеет? – поразилась маленькая хоббит.       — Может, ты ему покажешь? – предложила Лобелия. – А потом познакомишь с ребятами?       — Хорошо! – Розетта решительно кивнула. – Пойдем, покажешь мне игрушки!       Девочка решительно ухватила Фили за руку, и тому ничего не оставалось, как отвести ее к сундучку. Фрерин усмехнулся. Ну и видок был у его племянника с этой Розеттой, прям как у Торина, когда с тем пыталась заигрывать старшая сестра Даина. Страшная, как десяток орков… прости его Махал!       Усмехаясь, Фрерин погрузился в работу, не обращая внимания на засевших неподалеку от него детей. Его присутствие абсолютно не смущало девочку. К ее истовому удивлению, Фили и правда понятия не имел для чего некоторые игрушки! К примеру он не знал, как из кубиков построить игрушечный Бэкленд, мостики через воображаемые ручьи. Пришлось учить.       Но за спиной сидел странный громила. Гном. Который так противно чикал ножами по камню… а затем с таким таинственным видом хмурился, пробуя пальцем лезвие..       — Что он делает? – дернула Фили за руку Розетта.       — Ножи точит, – ответил тот, больше занятый деревянной головоломкой. Подумать только, из этих кубиков можно что-то собрать!       — Как точит? – Розетта никогда не видела, чтобы кто-то ножи точил.       И главное… зачем?       Когда у локтя объявились рыжие кудряшки и старательно засопели носом, Фрерин недоуменно опустил взгляд. У правого бока обнаружилась маленькая «подружка» Фили. Что глаз не отрывала от ножа в его руке.       — Дядя, а вы ножи точите, да?       — Да, – ровно ответил Фрерин, опасаясь напугать «хрупкое» дитя.       — А можно… а мне… попробовать? – Розетта просящее сложила ручки. – Я тоже хочу!       Фрерин хмыкнул.       Ну… почему бы и нет?       Девчонка решительно полезла к дяде на колени.

*** *** *** *** *** *** ***

      На следующий день Лобелия с радостью и облегчением отметила, что Бэг Энд… выглядит вполне прилично. Осталось разве что полы покрасить, а перед этим заменить пару половиц в прихожей. И в общем-то все в порядке. Можно просто жить, дожидаясь явления блудного кузена…       И присматривать себе «вдовью» норку у реки.       Не самое почетное место для приличной норы, но что поделать?       — Лобелия! – в дверь решительно постучали, а затем яростно зазвенел дверной колокольчик.       — Это еще кто? – удивленно спросила она, подняв брови.       За дверью обнаружилась соседка, что жила через две норы от Саквиль-Бэггинсов. Нинея Гэмджи-Тук (в Шире половина девиц казалось носило эту приставку «Тук»!), стояла в дверях, уставив руки в боки.       — Ну, Лобелия! Оставила я у тебя дочку вчера! – возмущенно выпалила соседка.       — Что случилось? – Лобелия обеспокоенно нахмурилась.       Неужели Фили вчера смог обидеть Розетту?       Уж скорее наоборот!       — Ты еще спрашиваешь! – всплеснула та руками. – Твой гном! Это додуматься надо!       — Что он сделал? – вот теперь Лобелия была напугана.       — Я тебе скажу что! – вспыхнула Нинея. – Он! Учил! Её! Девочку! Точить ножи!! Ты может это представить?! Я утром иду готовить завтрак, а моя дочь, совсем дитя, сидит на полу и точит НОЖИ!!       Лобелия вытаращила глаза. Розетта?! Перед глазами так и встала нарисованная картинка...       —… и она еще пела! Про колокольчики и солнышко! – Нинея, продолжала жаловаться, держась за сердце.       За спиной, Лобелия слышала краем уха сдавленные подозрительные звуки.       — Я зачем пришла? – говорила меж тем Нинея. – Чем учить мою дочь такому… безобразию… ПУСТЬ МУЖА МОЕГО НАУЧИТ!       Хохот гнома за спиной был совершенно… неуместен.

*** *** *** *** *** *** ***

      … Жизнь в Шире всегда текла тихо и размеренно. Лобелия не успела и оглянуться, а прошла уже неделя с момента приезда из Бри. И вот-вот должен был настать самый страшный миг – приезд родных от бабушки Розы. Как объяснить матери, Азалии Саквиль-Бэггинс, что она вполне довольна своим выбором? Что она с радостью и осознанно отказалась от брака и статуса замужней дамы?       Она много раз представляла себе этот разговор, но совершенно оказалась не готова к этому дню.       — Лобелия Саквиль-Бэггинс! Я решительно тобой недовольна!       Лобелия обреченно посмотрела на свою мать, стоящую на пороге Бэг Энда.       — Матушка, рада видеть вас в добром здравии, – смиренно сказала она.       — Зато я, нет! – отрезала та, решительно входя в нору и бросая зонт в подставку для оных в прихожей. – Я полагала тебя взрослой и благоразумной особой, оставляя на тебя нору! И что я вижу по возвращении?! Мои фиалки увяли, а моя дочь живет в Бэг Энде! С гномом!       Азалия Саквиль-Бэггинс развернулась, уставив руки в боки.       — Объяснись немедленно, Лобелия!       — Дорогая матушка…       — Повежливее! – осадила ее мать.       Лобелия судорожно сжала ладони. Махал Всеотец, дай ей терпения!       — Матушка, вас ввели в заблуждение. Вам не сказали всей правды, по-видимому. Так случилось, что теперь я вдова по воле Матери-Жены. У меня есть названный сын, мой «ребенок неожиданности». Что касается гнома… он его дядя и собирается вскорости покинуть Шир.       Азалия фурией подлетела к ней и в ярости ударила по лицу ладонью.       Звук пощёчины заставил Фрерина застыть грозовой тенью на пороге спальни.       — Ты… мерзкая дрянь! – зашипела гадюкой Азалия. – Я тебе добра желала! Мужа тебе нашла! А ты!! Вдовой решила стать?! Ради гномья?!       — Мама… – голос Лобелии был опасно тих.       — Что мама?! Дура!! Ты себя жизни лишила! У тебя мужа больше никогда не будет! И детей своих тоже! Кто тебя возьмет? – Азалия потрясала кулаками. – Бесстыдница!       — Уходите. Не вам судить волю Матери, – прошелестел голос Лобелии.       Она сказала это так, что Азалия потухла враз.       — Что же ты натворила? Ты думаешь, будешь нужна этому ребенку? Он принесет тебе несчастье! Да в нем кровь чужая, все гномы убийцы! И он таким станет!       — УБИРАЙТЕСЬ ВОН! – Лобелия в бешенстве распахнула дверь перед Азалией. – Убирайтесь… я не хочу вас знать. Никогда!       Старшая хоббит хватанула ртом воздух.       — Ты… ты никогда не была моей дочерью! Никогда! Думаешь, я не видела кому ты Воззвание делаешь?! Ты… подмёныш! Жалкое ворье!       Азалия Саквиль-Бэггинс, как ошпаренная вылетела из Бэг Энда.