***
Стержни, пронзавшие моё тело, уже давно стали его неделимой частью. Тело, когда-то отторгавшее инородные предметы, устало бороться и приняло их полностью. Раны, некогда кровоточащие, давно зажили. Боль, сопровождавшая меня на всём пути, перестала быть причиной беспокойств. Она стала моей личной движущей силой. Боль напоминала мне о том, для чего я здесь, не давала моему сознанию угаснуть. С каждым вдохом или малейшим движением она дёргала мои нервы за невидимые нити, будто говоря: «Я здесь». Всё человеческое, что когда-либо было во мне, давно иссякло. Осталась лишь боль. «Слишком рано, — было моей первой мыслью, когда я увидел мёртвое тело Яхико. — Он ещё не выполнил свое предназначение». Именно он должен стать предвестником мира в Стране Дождя. Неважно, мёртв он или нет. Он должен закончить начатое. Так появился Тендо, первый путь из шести. С остальными было намного проще. Конан не понимала, для чего мне столько тел. Хоть она ничего не говорила, но я видел по ее выражению лица — она в ужасе. Прошлый Нагато никогда бы не пошёл на такое. Но прошлый Нагато мёртв. Теперь есть новый, который точно знает, чего он хочет и какими средствами достичь этого чего. Пять жизней — ничтожная плата за такую великую цель, как достижение мира. Но они до сих пор приходят ко мне во снах. Я лишний раз обхожу зеркала стороной, чтобы не видеть их лица. Или свои лица? Я уже не знаю, кто из нас настоящий я. Моё имя, которое когда-то дали мне родители, звучало теперь так неестественно, словно принадлежало не мне, а кому-то другому. Для всех в деревне я был Пейном. Даже Конан перестала называть меня Нагато. Поэтому я немного удивился, когда однажды Сатору — человек, с чьей помощью были созданы шесть путей — обратился ко мне с такой просьбой: — Нагато, посмотри на меня. Только внимательно. Чем дольше я смотрел на него, тем более осунувшимся казалось его испещрённое морщинами лицо со впалыми глазами, поверх которых поблескивали линзы очков. — Многое изменилось за последнее время, ты и сам прекрасно знаешь. Меня не хватает на все свалившиеся обязанности. — И? — Мне нужен тот, кто в своё время сможет занять мое место. — Приемник, значит? — Пусть будет так. Ханзо однажды преподал мне хороший урок — доверять только проверенным временем людям. Поэтому моя личность до сих пор оставалась в тайне для большинства жителей деревни. — К тому же, — продолжил Сатору, снимая очки и протирая стекла краем рубашки, — ты же не хочешь свалить на Конан еще и ведение дел в больнице? Человек, разбирающийся в устройстве всей кухни там, будет куда полезнее. Я прикрыл глаза и тяжело вздохнул. Он был прав. — У тебя уже есть кто-то на примете? — спросил я. — Моя ученица. Она молода, энергична… — Неопытна, — закончил я за него. — Даже я в своё время начинал с чего-то. Я подошел к нему вплотную. На зачесанных назад светлых волосах виднелась белеющая проседь. — Почему она? — Я её Учитель. — То, что скромности тебе не занимать, я понял давно, — хмыкнул я в ответ. — В чем её особенность? — Ей можно доверять. Впервые я встретился с Сатору еще несколько лет назад, когда Яхико был жив. В то время он оказывал всяческое содействие организации, потому что так же сильно желал наступления долгожданного мира. Когда-то он пытался предупредить нас об организованной Ханзо западне. Если кто-то рискует своей жизнью ради твоего благополучия, об этом трудно забыть. Сатору был одним из тех, кому я мог доверять. И теперь он хотел, чтобы я доверился его выбору. — Хорошо, — ответил я наконец, — будь по-твоему. Но лучше ей не подводить меня. Кид была исполнительной — копия своего Учителя. Неудивительно, почему Сатору выбрал её. Чаще всего её лицо выражало деловую отстранённость, с которой она изучала меня. Присев на край стола и склонив голову чуть вбок, её глаза скользили по мне сверху-вниз, моментами щурясь, моментами задерживаясь на каком-то месте на моём теле. — Как вы себя чувствуете? — Без изменений. — Что ж, — ответила она, параллельно вдевая руку в одноразовую перчатку, — нет ухудшений, и то хорошо. Позволите? — уточнила она, подходя ко мне и протягивая правую руку к моей левой. Я молча поднял её. — Спасибо. Кид приподняла левый рукав моего плаща и перевернула руку ладонью кверху. Чуть выше запястья рассасывался поставленный ею синяк. — Восстановление, конечно, небыстрое, — сказала она, цокнув языком. — Вы вообще ничего не чувствуете? Скажем, если я просто дотрагиваюсь? — спросила Кид, совсем слегка надавливая большим пальцем руки на синяк. — Нет, — ответил я, наблюдая за тем, как кожа руки белеет под её пальцем. Она подошла к столу за спиной, где лежала принесенная ею папка, и бегло пробежалась глазами по её содержимому. — Вам не делали обследование чувствительности? — спросила Кид, продолжая стоять ко мне спиной. — Хотя, здесь нет об этом данных, поэтому ответ очевиден. Я посоветуюсь с Учителем и… — развернувшись, она хотела добавить что-то ещё, но запнулась. Её брови подпрыгнули вверх, глаза слегка расширились от удивления. Только я собрался спросить, что её так смутило, как она сказала: — У вас кровь из носа идёт. Нет, не двигайтесь. Присядьте. — Она подошла ко мне вплотную, достала из набедренной сумки бинт с ватой и, завернув вату в бинт, поднесла к моему носу. Белая ткань мгновенно окрасилась в красный. — Голова не кружится? — спросила она. — Нет, — ответил я, перехватывая свернутый кусок ткани и прижимая его плотнее к носу. Кид пододвинула к себе стул и присела напротив меня. Теперь её лицо находилось на одном уровне с моим. В нос ударил запах дождя от её промокших волос.. — Это в первый раз? — спросила она. — Такое уже бывало. — Может, из-за… Ну, этих штук? — она показала на свой нос. — Чакроприёмников, — поправил я её. — Они могли повредить сплетение кровеносных сосудов. — Не думаю, что это стоит большого внимания. — В отношении вас всё стоит большого внимания. Я вопросительно выгнул на неё бровь, но она беспристрастно продолжила: — Частое носовое кровотечение не явлется нормой. Я поговорю с Учителем, и мы придумаем, как вам помочь. Я усмехнулся. Упёртая, как ребенок. А впрочем, в этом нет ничего зазорного, если направить её настойчвость в нужное русло. — Вы с Сатору нужны мне прежде всего для другого дела.***
— Есть ли какой-то способ еще больше расширить радиус действия передаваемой мною чакры? Прошёл уже год с момента свержения Ханзо. Говорить о какой-либо стабильности в стране всё ещё было рано. И всё же я не мог заставлять Мадару ждать так долго. Он обещал помочь захватить деревню в обмен на помощь собрать Акацуки. Пришло время расплачиваться по счетам. — Насколько больше? — спросил Сатору, устало потирая переносицу. — Чтобы можно было передвигаться за пределами деревни. Мужчина задумчиво погладил бороду. — Я не могу дать тебе ответ сразу. Я хотел ответить ему, что выбора у него особо не было. Он обязан придумать способ, который позволит мне беспрепятственно управлять всеми телами на как можно большем расстоянии. Я не мог всё время находиться только в Амегакуре. Но как только я собрался сказать ему это, меня вдруг посетила совершенно другая мысль, которая точно не давала бы покоя, если бы я не спросил об этом напрямую: — Где Кид? Сатору удивленно поднял брови, но затем спокойно ответил: — Ей нездоровится. Я отвернулся и подошел к окну. — Что-то серьёзное? Помедлив с ответом, будто взвешивая да и нет, Сатору все же ответил: — Переживёт. Я не стал дальше расспрашивать его. — Становишься всё более человечным. Это радует, — сказал Сатору, усмехнувшись. — Пусть Кид работает вместе с тобой над решением моего вопроса, — начал я, проигнорировав его замечание. — Я думаю, свежий взгляд со стороны тебе не помешает. Можешь идти, — сказал я, отрезав путь его возражениям. Заметив своё отражение в окне, я отшатнулся. В комнате, кроме меня, уже никого не было.