Сценарий

      Мы пошли за мистером Вонкой в другой выход из цеха. Там была обычная дверь, а за ней такой же серый, как и при входе на фабрику, коридор с ковровой дорожкой.       — Знаете, я думаю, что это всё было запланировано. Не могли эти уроды сочинить песенку и танец за пять секунд, да ещё и выучить их, чтоб петь хором и танцевать синхронно! — Заявил чувак.       — Знаешь, у всех есть право на своё мнение, хоть оно и не всегда правильное, — ответил Вонка, передразнивая наглый тон пацана.       Майк только зло на него посмотрел, но больше ничего не стал говорить. Мы подошли к двери цеха, на которой было написано «ЦЕХ ПАСТЫ». Я сначала не врубилась, о какой пасте идёт речь, но потом сообразила — речь шла о той пасте, которую обычно намазывают на бутерброд. Мы вошли внутрь, где оказались на металлическом мостике с перилами.       — Здесь вы можете наблюдать приготовление ореховой пасты, — указал Вонка на огромный котёл, в котором огромный венчик мешал нечто бежевого цвета. На венчике была налипшая паста, что не выглядело очень аппетитным, но запах всё же был отменным. — А там — приготовление шоколадной пасты, — указал на котёл, расположенный чуть дальше, чем котёл с ореховой пастой, с чем-то коричневого цвета, напоминающим… не буду говорить что. — Там, — махнул в сторону огромного чана с угрожающего вида огромным ножом, — размельчают арахис, а там, — махнул в сторону такого же огромного чана с ножом, — размельчают какао-бобы. Потом, с помощью трубы, — указал на такую же «летающую» трубу, как и в цехе с водопадом, — порошок попадает в котёл с готовой массой для пасты. Сейчас мы работаем над клубничной пастой. — Махнул в сторону угла цеха, где были примерно такие же машины и котлы.       -А почему работаете? Что в этом такого сложного? — Спросила девочка с жвачкой вместо мозга. — Это ведь просто — в заготовленную массу, вместо арахиса или какао, добавить клубнику.       — Раз это так просто, то почему этого ещё никто не сделал?       — Почему же никто?! Есть такое уже. — Можно я, пожалуйста, этой жвачкой замотаю девчуле рот? Нафига такое говорить?! Он ведь неглупый. Наверняка, если он говорит, что такого нет, значит оно так и есть! Я увидела, что Вонка солидарен со мной в моих желаниях замотать жвачкой рот этой глупой грубиянке.       — Я видел, что уже такое придумали, но я сомневаюсь, что у меня то же самое. Ты там вообще состав читала? А я забочусь, чтобы моя продукция была качественной и из натуральных продуктов! — злится, и очень сильно! — Идите, можете посмотреть на работу этого цеха. — Наверное, он это сделал так внезапно и неожиданно, потому что почувствовал, что ещё минута, и он не сможет сдержать свой словарный запас, и от солидного аристократа ничего не останется.       Все разошлись. Я смотрела, как умпа-зимпы, или как их там, погружают свежую, аппетитно пахнущую клубнику в машину для её сушки, где она сморщилась и высохла за считанные секунды — вот он, плюс богатого жития — самое лучшее оборудование. После сушки умпа-зумпы перевезли и пересыпали клубнику в чан, где её начал измельчать нож. Когда нож остановился, а это произошло где-то через десять минут, «подлетела» труба и начала засасывать красно-коричневый порошок. По крайней мере, я теперь знаю, как выглядит настоящий порошок из сушёной клубники… Труба перенесла порошок в котёл. Огромный венчик начал мешать неаппетитно выглядящую массу.       — Хочешь попробовать? — Раздался справа от меня голос кондитера. Я обернулась и обнаружила его, стоящим рядом и держащим в одной руке ложку с красно-коричневый пастой. Я поняла, что паста была клубничной, хоть пахла она совсем не клубникой, а чем-то невкусным.       — Да, если можно…       Он отдал мне ложку, и я засунула её в рот. Вкус, в отличие от внешнего вида и запаха, был отменным.       — Вкусно!       — Спасибо, — слабо улыбнувшись, ответил он.       — Над чем же Вы работаете, если всё и так вкусно и, как я поняла, натурально?       — Над цветом и запахом. Ты наверняка заметила, что они отбивают желание попробовать пасту?       — Ну… Да, есть такое немного… — запнувшись и желая не обидеть Вонку, ответила я.       — Ну вот. А моя продукция не должна выглядеть и вонять как, извиняюсь, говно! Пусть и очень вкусное… — И это ты так относишься к своему творению? «Говно», да?! Соглашусь, оно очень вкусное!       Вилли Вонка, не смотря на то, что говорил он и так спокойно, успокоился, а затем, не сказав ни слова, ушёл. Я услышала «Прошу всех подойти сюда!» и поняла, что надо бы подойти, но тут я обнаружила, что до сих пор стою с ложкой в руке. Мне не хотелось бы, чтобы меня кто-то из других людей увидел с ней в руках, ведь логически я бы не стала брать откуда-либо ложку и сама что-либо пробовать, а это значит, что попробовать мне дал мистер Вонка, а это, в свою очередь, привлечёт внимание людей, а мне бы этого не хотелось. Может просто где-нибудь оставить? Нет, как-то не хочется… О! Придумала! Мне эта идея не очень нравится, но всё же, почему бы и нет?!       Я поискала глазами кого-нибудь из умпа-лимпов. И нашла!       — Эй! Можно Вас, пожалуйста? — позвала я его.       Умпа-лумп Да, да! Я, наконец, запомнила! подошёл ко мне. Интересно, а он понимает английский?       — Я Вам не помешаю? — он мотнул головой. Значит, английский понимает. — Я не знаю, куда деть ложку…       Умпа-лумп, не дожидаясь продолжения, протянул руку.       — Вас не затруднит, да? Хорошо, огромное спасибо! — Я отдала ему ложку, и он убежал с ней куда-то. Это, конечно, хорошо, но куда мне теперь идти?! Да, я забыла, откуда шёл голос Вонки! Зашибись! Так, не паниковать, спокойно! Кажется, он шёл оттуда…       Я пошла туда, откуда, по-моему, шёл голос кондитера. Слава всем Богам, что память меня не обманула, и там действительно стояла толпа, ожидающая только меня.       — Ну, раз мисс Мур уже подошла, мы можем двигаться дальше! — Опять издевается! И после этого ещё и замуж выходи! Ну уж нет!       Мы посетили ещё один цех. Там делали дрожжевое тесто, но, конечно же, не так, как это делают на нормальных фабриках, а как его делают здесь. Я, конечно, не знаю, как его делают на других фабриках, но точно не так, как здесь. Здесь его, да и всё остальное, делают так, как представляют себе процесс маленькие дети: не конвейеры, не специальные машины, не барабаны, в которых это всё крутится, а соответственно перемешивается, а механические руки, котлы с большими венчиками, большие всасывающие трубы. Здесь нет выгоды. Здесь воплощается детская фантазия, детские мечты.       Мы шли по коридору. Вонка посмотрел на часы на цепочке.       — Вот это да! Уже семь вечера! Ну и дела! Как же быстро летит время!       Мы повернули за угол.       — Итак. Мистер и мисс Соль, вам сюда, — указал на первую дверь слева, — Миссис и мисс Борегард, вам сюда. — указал на первую дверь справа, — Мистеры Бакет, вам туда, — указал на вторую дверь слева. — Мистеры Тиви, вам туда, — указал на вторую дверь справа. — А мисс Мур, туда. — на третью слева, последнюю. Одна дверь, напротив моей, осталась незанятой.       — А там кто? — спросила я. По-моему, грубовато получилось, но я не хотела.       — А там я. Если кому-то из вас что-то понадобится, не стесняйтесь, не бойтесь, обращайтесь. Я не кусаюсь. Всё, идите.       Все разошлись по комнатам. Когда я открыла дверь своей, то там меня уже ждала моя сумка. Я осмотрелась.       Комната была не очень большой, но и немаленькой. Стены были светло-зелёными. Пол паркетным, тёмно-коричневым. Ещё на полу был чёрный ковёр. Около окна стоял письменный коричневый стол. Рядом такого же цвета шкаф. У стены справа был диван, на котором и полагалось спать. Диван был застелен бежевым бельём. Ещё, рядом с диваном, была коричневая дверь.       В принципе, комната, которую мне выделили, мне понравилась. Я подошла к двери и открыла её. Там оказалась уборная. Стены и половая плитка были таких же цветов, что и паркет со стенами в комнате. Всё остальное белое: маленькая душевая кабина, раковина, ну и, собственно, унитаз.       Для пяти дней это было за глаза и за уши, поэтому я осталась довольна. Я не захотела разбирать вещи, мыться и даже не стала раздеваться, а просто плюхнулась на диван, после чего, разумеется, уснула.