аэроплан любви

Бет не поехала на работу, не поехала на встречу, она в принципе все отменила. Ее менеджер не понял этого выброса, но Бет мало кто понимает, когда она злится. Она делает все, чтобы оградить себя от людей, когда она злая. Бет ерошит свои волосы, идеальная укладка пошла нахуй, макияж тоже, потому что Бет трет ладонями лицо, пытается сосредоточиться на самом важном, но суть в том, что Бет не знает, что для нее самое важное. Себ… Себ? Боже, Бет думает, что для нее важен Себ, но так ли это? Водитель обеспокоено смотрит на Бет. — Госпожа Вайникка, вы в порядке? — О, Ник, да, все в порядке, просто довези до дома. — Вам к родителям? — Нет, Ник. Ко мне. Бет не хочет, пока видеть семью. Не сейчас, она слишком злая и расстроенная, им такого лучше не видеть. Бет оглядывает водителя, который тянется по дороге, как хуй по стекловате, смотрит на себя в отражении в окне и хочет его разбить, она сейчас выглядит просто ужасно. Лучше бы поехала на работу, лучше бы ночку переработала, чем сейчас бы выглядела как зареванная вдова после похорон мужа. Ник ее привозит еще спустя двадцать минут, Бет за эти минуты готова была его убить и самой сесть за руль, чтобы доехать в разы быстрее. Но Ник очень печется о своей госпоже, поэтому едет тихо и по правилам. Бет ценит его, но не сейчас, она благодарит Ника, когда он подвозит ее к дому. — Блять, чуть не сдохла от этой спешки, — смеется Бет сама над собой, заходя домой. Дома ее ждет привычные стены, та же гостиная, кухня, спальня, все то же. И ей чертовски приятно видеть стены дома, а не разных там залов. Бет подходит к журнальному столику и все сбрасывает с него. Она буквально смахивает все журналы, чашки, документы, всё. Ей плевать, если там стояла ее любимая чашка или лежал любимый журнал, у нее вообще нет любимых журналов, на всё было уже глубоко плевать. Она не может терпеть этот стол, почему он тут стоит, зачем? Зачем она купила это дорогущий дизайнерский стол? Бет минутно оглядывает стол, а потом со всей злобой, что накопилась в ней, переворачивает журнальный столик, он был стеклянным. Тысяча мелких осколков находится на ковре, на полу, диване, а Бет все мало. Ее руки нещадно трясутся. Она пытается сосредоточиться, но вместо этого идет на этаж выше в зал, чтобы выпустить пар. Она полтора часа без остановки бьет боксерскую грушу, руки в крови, а злость все не уходит и откуда в Бет столько говна, не понятно. — Бет, прекрати, Бет, — Мэри отрывает Бет от боксерской груши. — Бет, все хорошо, я тут. Бет прижимается всем телом к Мэри, и начинает плакать. Она не может больше держать все в себе, она устала копить внутри свои страхи, переживания. — Я познакомилась с девушкой Йохана, зовут Мона, ужасное имя, как мама дала ей такое имя, — Мэри говорила, что Бет подумала, что все хорошо, и этот день такой же, как и все остальные. — Наверное, в честь бабушки назвали, тогда нельзя осуждать ее, а имя, но у нее бесящие рыжие волосы. Правда, красивые, но бесящие. Я думала, я ее убью. — Как ты поняла, что я тут? — Ессе сказал, он сказал, что беспокоится о тебе, ведь ему звонил некий Ник и передал, что Бет в ужасном состоянии и лучше бы к ней кто-нибудь приехал, а иначе беды не миновать. Еще передал, что возможно она, может, кого-нибудь убить. Я очень вовремя, я считаю. — Ник, он мой водитель уже довольно давно, мы с ним ездим по работе, — Бет не выпускала Мэри из объятий. — Да, тоже так считаю, если бы сюда кто-нибудь зашел кроме тебя, я бы его прикончила. — Ты, что работаешь? — Да, — Бет смеется. — Представь себе, миллионы не печатаю. Прости меня, пожалуйста. — Все нормально, Бет. Просто не поняли друг друга, — Мэри улыбается, поднимая лицо Бет так, чтобы Бет смотрела ей прямо в глаза. — Мы же не можем без ссор, верно? — Верно, но та девица мне не нравится, она не вызывает у меня доверия какого-то, — Бет отстраняется от Мэри и они поднимаются. — Какая-то мутная, может рыжие все такие? — Может, — Мэри издает смешок. — Может по баночке пива? — Не смею тебе отказать, — и они с Мэри направляются к Бет, чтобы та привела себя в порядок, и они отправились на поиски приключений.