Край судьбы

Очень дорого обходится нервам задача держаться за реальность катка и связок Диши и Глеба. Этери чувствует, как перетянутые струны души того и гляди начну с непередаваемым звяканьем рваться. Каждый удар его голоса в сердце грозит превратить вибрацию в обрыв. И вот снова женщина следит не за теми, ради кого пришла на лед, а за тем, кого вовсе не ждала тут увидеть. Нет, Даня не изменился, все так же широк в движении на льду, гибок, плавен. Даже возраст пока не заметен в пластике. Он все еще способен выдать полную амплитуду движения. Этери завороженно наблюдает за человеком на льду, почти без мыслей, только созерцанием пластики. - Ну, и как оно тебе?- голос Шпильбанда неуместно врезается в туман безмыслия. - Да, нормально пока вроде,- пожимает блондинка плечами.- Я ж в этом деле профан. Тренер дочери ухмыляется: - Как жаль, что ты об этом не вспоминала прошлым летом, когда всю плешь мне прогрызла! Этери забыла даже про растраву души - Данечку, заслышав позывные так и невыигранного спора прошлогодней подготовки к сезону. Развернулась к Игорю, готовая ринуться в бой: - Я до сих пор не понимаю, почему ты не хочешь им подвинуть поддержку. И им удобнее, и считать проще, чтобы не передержать. Да хотя б вот и в этом ритм-танце. Шпильбанд воздел руки к небу и покосился в сторону льда, тут же радостно вздохнул: - О, вот Даниил Маркович тебе и объяснит, почему ты не права,- радостно передал активную мать на нового человека тренер танцевальной пары. - Что мне нужно будет объяснить?- улыбнулся Даня, оттормаживая под самый борт. Этери лишь безнадежно махнула рукой: - Игорь шутит, у нас давнее недопонимание. - Могу сыграть роль царя Соломона и разрубить одним ударом,- улыбнулся Глейхенгауз. - Одним ударом рубил кто-то другой,- попыталась вспомнить Этери. - Это мы тоже можем выяснить в процессе обсуждения вашего незавершенного спора,- Даня выпрыгнул через бортик со льда.- Только обсуждать предлагаю где-то рядом с едой, я ужасно голодный. Шпильбанд почесал подбородок: - Нет, ребятушки, у меня еще воз работы, спорьте без меня. И Игорь, не прощаясь, рысцой убежал к следующей паре. Глеб и Диана неспешно завершали круг по льду, готовясь уйти на заминку. - Диша, мы с твоей мамой сходим пообедать. Не ждите нас,- определился со своими планами и заодно планами Этери Даниил.- Я ее сам отвезу к вам. - А меня ты спросить не хочешь?- обалдела от такого нахальства Тутберидзе. - Совершенно не хочу,- улыбнулся мужчина, ты можешь отказаться, если спрашивать. - Я могу и без спроса отказаться,- засопротивлялась блондинка. - А ты не отказывайся,- улыбнулся Даня.- Обедать в приятной компании всегда интереснее, чем одному. - У меня есть компания,- женщина кивнула на дочь и ее партнера. - У меня нет,- прищурился хореограф.- Ты же не откажешь надежде на высокие места твоего ребенка?! Ты ж мать фигуристки! Мужчина легко и светло посмеивался над ней, и было от этих подколок не обидно и нервно, а весело и приятно. - Даниил Маркович, при таких дополнительных условиях вы б хоть скидку сделали на свою работу,- вступила в игру шутливого торга Этери. - Невозможно ни при каких условиях,- печально покачал головой Даня.- Это тут же станет достоянием общественности, и мне придется обедать о всеми матерями фигуристок. А мамы фигуристок - это пытка! Он дурашливо возводит глаза к небу, но тут же чуть подается вперед и шепчет в кудрявую прядь возле уха: - За исключением отдельных редких экземпляров. Этери смотрит ему в спину, пока он, стуча чехлами, идет вдоль длинной скамьи у бортика, ища свои ботинки, и думает, что так и не научилась сопротивляться его настойчивости. Шесть лет назад он так же с шутками и прибаутками сообщил ей, что не позволит ей одной ехать в отпуск. “А вдруг тебя там уведет какой-нибудь американский миллионер! Это ж Майами! Никуда одну не отпущу!” Неделя безоблачного спонтанного счастья в стране, где никому до них не было дела. Этери тогда почти поверила, что это все может быть, пусть не навсегда, но надолго. Не сбылось. Даниил поднял голову от ботинок, которые зашнуровал и улыбнулся в ответ на ее задумчивый взгляд. И улыбка у него была совершенно Максимкина, даже сердце захолонуло, настолько идентично изогнулись губу у отца ее сына, и в повороте головы было тоже удивительно много Макса. Этери быстро cморгнула сравнительную картинку и ответила на мужскую улыбку. **** - Вино будешь?- поинтересовался Даня, пробегая взглядом меню тихого ресторанчика.- У них тут пара неплохих наименований твоего любимого красного. Этери думала, что неплохо знает район Новай, но Глейхенгауз ее удивил, поныряв проулками, внезапно вывез к какому-то заведению, внутри которого оказался на редкость приятный интерьер и вся организация и обслуживание говорили о том, что это место для “своих”. Откуда о нем знал пришелец Глейх, оставалось вопросом. Но вопросов задавать не хотелось. По крайней мере о ресторанах. - Решил поднять со мной бокал за встречу?- поинтересовалась Тутберидзе. Даня резко отрицательно качнул головой: - Я не пью. - Давно ли?- удивилась женщина. Нет, алкашом, конечно, Глейхенгауз не был, но и трезвенником его назвать язык не поворачивался в прежние времена. Не брезговал, скажем напрямую, Данечка горячительными напитками. - С тех пор как чуть не спился,- отвечает он безразлично и сухо на ее удивление, но после поднимает глаза и неожиданно продолжает.- Этери, у меня к осени 2019 не осталось ничего и никого. Я пил. Много. Долго. До января пил почти без просыху. Надеялся, что однажды просто вырублюсь и сдохну. Он снова опустил взгляд на список блюд в меню. - Как видишь, не сдох. Начал в январе 2020 новую жизнь. Трезвую и один. - А как же девушка твоя?- вопрос слетел с языка сам.- Она же ребенка ждала? Даня дернул уголком губ, притворился, что улыбается: - Между прочим, по этому поводу у меня, кстати, есть тост. Он взмахнул рукой, подзывая официанта. Среди прочего все же заказал Этери вина, себе же свежевыжатый сок. Когда принесли напитки, приподнял свой стакан: - Давай выпьем за детей, Этери. В том числе и за тех, которых уже не будет. Было в этом тосте зло и боль. Женщина отставила свой бокал: - Я за такое пить не буду. То, что ты говоришь - страшно. - А ты никогда не замечала, Этери, что женщины вообще страшные существа? Безжалостные. И ты тоже,- внезапно бросил он. Тут же замолчал, и через секунду, поймав ее руку, негромко попросил: - Извини. Не отболело. - Дань, я ведь тебя не понимаю,- Этери положила на его руку свою ладонь. - Да, конечно,- кивнул темной головой мужчина, и в волосах его блондинка заметила тонкие ниточки седых волос. Даня неловко откинулся на стуле, скрестил ноги под столом, но ладонь из-под ее руки не вынул и своими пальцами продолжал сжимать ее запястье. - Когда ты меня уволила, я тут же рванул выяснять отношения с девушкой. В общем-то, ничего особенно я говорить не хотел, кроме того, что жениться на ней не собираюсь. Пусть рожает, если так вышло, алименты я готов платить. Мне казалось, я предлагаю не так мало с учетом всего того, что происходило. Я ведь тогда, в Новогорске, тебе ни слова не соврал о том, что у нас все кончено с ней. Хотя, что уж там врать, без прощального секса в Испании не обошлось. Дурак я был. На лице приклеилась кривая улыбка, которую Глейхенгауз даже не попытался как-то отодрать от губ, так и вздергивал углами, продолжая рассказ. - Ну вот, сказал ей все, собрался и укатил из Москвы подальше. Решил всем показать кузькину мать что ли. Думал, ты без меня растеряешься, девчонка в разум придет, согласится на условия. А потом не стало мамы. Я думал, мама будет всегда. В крайнем случае, как у тебя. И я успею ее отпустить что ли. Принять ее смерть. А вышло одним днем. На лбу резче проступили вертикальные морщинки, когда мужчина вспоминал дни смерти и похорон матери. - Я так ждал, что ты придешь на ее похороны, а появился только Железняков. Я был дерьмом, конечно, но разве мама не заслужила того, чтобы ты захотела проститься с ней? В мужском голосе горько прорвалась обида. - Дань, я здесь была, в Америке. Никто не мог знать, что подобное случится,- в женском голосе послышалась жалость и горькие нотки давно погасшего отчаянья. Глейхенгауз коротко кивнул и сжал сильнее женскую руку. - Я очень на тебя тогда сердился и злился. Очень. Столько всякого передумал. Похоронил маму, покуковал пару дней и решил, что ребенок не так плохо, да и семья вообще. Это же лучше, чем совсем одному? Опять же, мой ребенок - это мои мама и папа в нем. В общем, пошел просить прощения и предлагать жить поживать и добра наживать. - Она тебя не приняла?- тихо спросила Тутберидзе. - Ха, еще как приняла! Я почти две недели жил в святой уверенности, что скоро стану отцом. Одна незадача - всякие глупые вопросы задавать стал про обследования, про УЗИ, а в ответ на меня все злились, типа, не приставай. Ну, и не выдержала однажды. В общем, ровно через три дня после того, как я тогда сказал, что жениться не буду, она аборт сделала. На кой черт ей нужен мой ребенок без меня, точнее без московской квартиры и нормального статуса законной жены с возможностью раздела при разводе всего совместно нажитого. Даниил нервно и громко хохотнул. - Представляешь, так и сказала, даже не попыталась прикинуться! - Я думала, она хочет этого ребенка,- тихо покачала головой блондинка.- Так натурально у меня в кабинете рыдала. - Ну, может, тогда и хотела, думая, что к этому ребенку приложится свадьба,- Глейхенгауз резко вдохнул и продолжил.- Я ее, наверное, уже даже не виню. Это же нормально хотеть воспитывать ребенка вдвоем с мужем, в полной семье. И потом, благодаря всей этой нехорошей истории я стал очень внимателен к вопросам предохранения. И могу душу прозакладывать, что детей у меня, кроме того неслучившегося, нет и быть не может! Оставалось надеяться только на одно: Данечка никогда всерьез не поставит свою душу в заклад никому в этом вопросе. Неплохая так-то душа, будет обидно без нее остаться. Официант принес горячее, мужчина все-таки поднял бокал с соком и, смутившись, проговорил: - Давай выпьем все же за встречу, зря я устроил такой душевный стриптиз без спроса и испортил тебе настроение. Буду исправляться! Карие глаза в прищуре сверкнули смешинками, явно предлагая разделить с ним не только грусть, но и радость. Принимая его предложение не длить печали, Этери тоже подняла свой бокал с вином.