Сын амазонки

                  

«Люк, я твой отец».

                   Мутный туман заслонял сознание. То там, то здесь мелькали неясные вспышки, пытаясь пробиться сквозь плотное марево безвременья. Тревога и боль за жену, оставленную в одиночестве, не давали сосредоточиться на происходящем.       Образ Анны высветился из тумана отчетливо и ясно. Замелькали картинки из прошлого, недолгого, но дошедшего до самого пика человеческой любви. Они причудливо перемешивались с образами будущего: вот Анна рядом с ним в его родной Амазонии, а вот с ребенком на руках, усталая, но счастливая…       Но этого он не увидит никогда…       Владимир понял, что умирает, и это все иллюзия, основанная на его переживаниях, проекциях и жизненном опыте. Ясность сознания — вот что нужно ему сейчас, чтобы правильно покинуть этот мир и уйти в высшую обитель. Царица Небес, кому он преданно служил в своем сердце, ждала его в мире абсолюта.       Его зовет вон тот слабый свет, непривлекательный на первый взгляд на фоне того, что оставляешь, лишенный яркости мира, но который дает свободу навсегда. Осознание двойственности освобождает от двойственности.       Анна, однако, не растворялась в тумане. Наоборот, ее безмерно милый и очаровательный образ становился все четче и реалистичнее.       — Нет, Аня, отпусти меня! — мысленно воззвал мистик, обращаясь к образу, как будто перед ним и вправду была возлюбленная.       — Владимир! — ее голос звучал, как живой. — Я реальная, не отпущу.       Что за неправильная иллюзия? Владимир проверил свои эмоции: он не испытывал ничего относительно себя. Его не мучили угрызения совести, чувство вины, мести или сожаления. Он не отождествлял себя с двойственным миром добра и зла... Почему же он не мог уйти дальше?       — Прости, любимая. Нас ждет высший мир.       — Владимир это я, это не иллюзия, — продолжал убеждать сладкий голос. — Твоя тетя Надежда отправила меня сюда. Твои родители здесь.       А вот и логическая нестыковка. Неужели осталось тайное желание найти отца?       — Родители… я не знаю кто мой отец. Это лишь фантазия, которая затягивает в сети двойственности. И ты ее глашатай.       Анна попыталась приблизиться к нему, но плотный туман не позволил ей сделать ни шагу, удерживая хрупкую фигурку, будто она была привязана.       — Вернись со мной! Твой отец... Хочешь узнать, кто он?       Она уже тянула к нему руки, пытаясь вырваться из вязкого тумана, прекрасное лицо исказилось болью и страданием.       — Скоро это будет уже неважно.       Почему он продолжает говорить с иллюзией? Что с ним не так?       — Бенкендорф выжил, мне нужна помощь, чтобы бороться!       — Вы справитесь и без меня.       Или не так с ней? Как будто она тоже умерла.       — Да пусть катится этот Бенкендорф!.. Как бороться с этим туманом? Я не могу больше! Владимир, молю, идем со мной.       Сладкий голос сорвался в крик отчаянья. Прекрасное лицо Анны исказилось муками. Из тумана протянулись жадные руки, обвивая ее тонкий стан и безвозвратно утягивая в бездну.       — Я люблю тебя, — из глаз жены потекли слезы, и он теперь не мог отвести взгляда от ее заплаканного лица. — Без тебя мне нет жизни... Тогда я умру с тобой.       В последнем порыве Анна вырвала руку и вскинула ее вверх. Слабый свет неожиданно стал ярче, отражаясь в рубиновой звезде, чуть не ослепляя, как первый луч солнца из-за снежных гор.       — Знай, я ни о чем не жалею, Владимир!       Кольцо со звездчатым рубином… Она могла войти в мир его сознания. Неужели он еще не умер, и это все правда? Если да, то Анна умрет вместе с ним. Какой же он дурак…       Отречение, иллюзия, мир вокруг — все стало неважным. Он примет бремя двойственности снова только ради того малейшего шанса, что Анна реальна, и ее может поглотить предсмертный туман.       Рука жены оказалась теплой и влажной.              — Получилось.       — Владимир, ты слышишь меня?       — Мама...       Как он соскучился по ее мягкой ладони на щеке.       — Все хорошо. Ты вернулся. Вы вернулись.       Значит, это был не самообман, они и вправду успели вовремя. Чего другого ожидать от провидицы. Неужели пробрались на вражескую территорию инкогнито и только вдвоем?       — Еще рано радоваться. Владимир, блокируй распространение яда, а мы его выведем.       Строгий голос тетки заставил его отбросить сантименты и волнения. Переведя внутреннее внимание на свое тело, он обнаружил границу яда: тот ощущался, как раскаленная магма, охотно растекающаяся из жерла вулкана. Мысленным усилием Владимир создал ледяной блок. Этой технике он научился давно: физические ощущения выводились в ментальную проекцию, а затем, изменяя проекцию, осуществлялись изменения и в теле.       Кто-то помогал мощно и целенаправленно. Кто-то, помимо Надежды Корф.       Его помощь была критической, когда плечо стало болеть настолько, что хоть отрывай и выбрасывай.       — Держись, еще немного.       Этот голос был знакомый. Четкий и решительный голос человека, привыкшего повелевать.       Не может быть!       Отвлекшись на шокирующее открытие, он пропустил самый мучительный момент: яд полностью вышел, и тетка запечатала рану. Повязка сдавила плечо, но в этот миг Владимир уже был не в состоянии отслеживать действия целительницы. Удерживая себя от того, чтобы снова не погрузиться в беспамятство, он попытался собрать все свои силы.       Анна была где-то рядом. Она смеялась звонко, облегченно, слегка истерично и, главное, счастливо:       — Дядя… а ты мне теперь не седьмая вода на киселе!       Владимир не мог не открыть глаза.       Только тогда он осознал присутствие рядом князя Николая, который смотрел на него прямо, но болезненно. Слезы застыли в уголках глаз. Молодой человек впервые видел такой взгляд у властного и собранного мистика.       — Вы…вы мой отец?       Но они совершенно не похожи внешне. Разве что ростом и фигурой.       — Владимир…       — Нет, сейчас это не важно. Зачем вы оставили Петроград? Они готовились к такому развитию событий. Уже, возможно, идет осада!       — Не переживай, там есть кому постоять за город.       Теряя сознание, он нашел глазами жену: она сидела на траве позади всех, прижав ладони к бледному лицу, на котором болезненно алел счастливый румянец. Почему никто ей не поможет? Ей тоже пришлось через многое пройти…              В следующий раз он пришел в себя в повозке на мягком ложе, окутанный ароматом теплого тела, прижимающегося к боку.       — Аня…       Она подняла голову.       — Ты очнулся.       Можно было извиняться, радоваться, наговорить друг другу десятки слов... Но этого уже не требовалось. Одним взглядом они сказали друг другу все.       Отрываясь от сладкого поцелуя, которым наградила его любимая, Владимир озабоченно спросил:       — Петроград?       — Мы скоро будем там. Не переживай, святой отец Иван оставлен во главе для защиты города.       Ласковые пальцы жены играли его волосами, поглаживая их медленно и нежно. Владимир кивнул:       — Понимаю, князь Николай решил забрать с собой армию под царскими знаменами, чтобы биться с изменниками. Но там…       — Я предпочел бы, чтобы ты называл меня «отец».       Шторка, закрывающая приоткрытое окошко отодвинулась, и Владимир увидел своего так долго разыскиваемого, но оказавшегося под самым носом отца.       Повозка остановилась, и князь вошел внутрь в сопровождении владычицы амазонок. Места было мало, почти все пространство занимала кровать для раненого. Новоиспеченная семья собралась в буквально тесном кругу.       — Мама.       Та вместе с Анной помогла ему сесть, подкладывая подушки под спину и голову.       — Ты прав, я взял царскую армию как раз по этой причине, — начал князь. — Но я оставил в Петрограде свои личные войска. Плюс гарнизон. До нашего прибытия этого будет достаточно.       — Устроили ловушку для заговорщиков? — прищурился Владимир, осознавая его замысел.       — Сейчас все консервы вскроются, весь гадюшник повылезает, — не жалея грубых эпитетов, подтвердил Николай, сжав руку в кулак. — Это их единственный шанс. Там мы их и поджарим.       Владимир впервые видел его таким эмоциональным. Злость на предателей подлила масла в огонь.       Повисла тишина, сопровождаемая неловкими и короткими взглядами. Только Анна смотрела на всех с открытой улыбкой. Его маленькая отважная жена…       — Как так вышло? — наконец заставил себя спросить он.       — Мы встретились с твоей мамой на поле боя последней войны.       Глаза Николая затуманились воспоминаниями далекого прошлого.       — Я пощадила его, а он пришел в себя и вновь вступил в бой. Никакого понятия о правилах, — фыркнула Вера Корф, едва заметно улыбаясь.       — Армия отступила, думая, что я погиб. Я едва сумел спрятаться на берегу реки. Твоя мама не выдала меня, раненого, своим соратницам… Не знаю почему.       — Твои мистические силы, конечно. Я хотела показать тебя Надежде.       — Конечно, именно они.       Владимир кашлянул, Анна похихикивала в ладонь. Воссоединение пары выглядело и неловко, и мило, и печально. Столько лет прошло в разлуке. Пока жив, он сам не смог бы расстаться с Анной даже во имя высшего блага. А они как-то сумели.       — Дальше можете не рассказывать, — Владимир не желал и думать про то, что делали его родители на ландышевой поляне. — Я так понимаю, вы сговорились о поддержании вечного мира между нашими народами?       — Поэтому мне пришлось уйти, — тяжело вздохнул Николай. — Я не хотел, поверь.       — А я настояла, — подтвердила Вера, ловя скептический взгляд сына. — На мне лежит ответственность за всю страну. О чем теперь жалеть? Можно только радоваться результату. Ну, а ваша возможная дочка — будущая наследница Амазонии, разумеется.       — Давайте поговорим об этом ближе к делу, — наконец пискнула Анна, до этого хранящая молчание.       Николай махнул на нее рукой, Владимир засмеялся, а Вера хмыкнула, взглядом еще раз оценивая невестку.       — Отец, я очень рад, что это оказался ты, — искренне сказал молодой человек. — А со статусами и наследниками как-нибудь разберемся.