Лестницы

В коридорах башни было темно и пусто, каждый шаг отзывался гулким эхом. А ещё здесь было слишком холодно для места, где жили волшебники. Куини не нравился холод, и она зябко куталась в шаль. Если бы не было необходимости, ноги её в Нурменгард теперь не ступало бы. Ей подыскали славную квартирку на отшибе небольшого города в куда более приятном месте, где она жила уже не первый год, играя роль наивной и легкомысленной простушку. Но штаб-квартира Грин-де-Вальда все ещё находилась в этих снежных горах, и у Куини не было возможности обходить это место стороной. Каждый раз, отправляясь по очередному поручению Геллерта, ей приходилось оставлять в башне самое ценное, что у неё было. За её сыном здесь зорко присматривали. Особенно, если это было заданием новобранцам, от выполнения которого зависело их дальнейшее пребывание в команде Грин-де-Вальда. Их здоровье, впрочем, тоже от этого зависело, потому что даже милая внешность Куини не могла скрыть опасного блеска в её глазах, когда кто-то хотя бы в теории мог навредить её ребёнку. Ей не слишком нравилось оставлять четырёхлетнего Якоба на попечение малознакомых людей, но особого выбора у неё не было, он ограничивался тем, что она сама могла выбирать, кто будет сидеть с мальчиком. С её способностями к чтению мыслей это было не так уж и сложно. Но о том, чтобы брать его с собой на задания, не шло и речи. И вот теперь, возвращаясь после удачной миссии, продлившейся несколько дней, она с нетерпением ждала встречи со своим сыном. Повернув в нужный коридор, она толкнула дверь комнаты, которую Геллерт любезно переделал в детскую специально для Якоба. Куини не была уверена, с чем связана такая доброта по отношению к ней, но выяснять не хотела. В конце концов, все они здесь боролись за одно дело, и взаимопомощь — не такая уж и удивительная вещь. Переступив порог, Куини успела лишь мельком оценить обстановку, прежде чем к ней с радостным криком бросился её сын. — Мама! — воскликнул Якоб, обнимая её ноги. Куини присела перед ним на колени, чтобы обнять его как следует. — Привет, мой хороший, — ласково проговорила она, целуя его тёмные волосы. — Как твои дела, милый? Никто тебя не обижал? — Нет, мы с Нессой здорово поиграли! Она знает много интересных игр. Куини благодарно кивнула молодой женщине, замеревшей чуть в стороне от них. — Спасибо, что присмотрели за ним. Надеюсь, он не доставил много хлопот. Вы можете идти, дальше я сама, — улыбнулась она. Несса тоже улыбнулась и протянула Якобу руку, которую тот с серьёзным видом пожал. — Никаких хлопот. Была рада познакомиться с тобой, Якоб. Может быть, мы ещё увидимся, — сказала она, после чего скрылась за дверью. — Пока, Несса! — мальчик махнул ей рукой на прощание, а затем снова прижался к маме. — Тебя долго не было. — Прости, милый, у меня было много дел. Зато теперь у меня есть несколько свободных дней, чтобы провести их с тобой. — Ура! — воскликнул Якоб, тут же бросаясь собирать свои вещи для возвращения домой. Последней в небольшую сумку легла обыкновенная немагическая фотография в золотистой рамке. С неё счастливо улыбались двое — мужчина и женщина. Дожидаясь, пока Якоб найдёт брошенную где-то игрушку, Куини опустилась на диван, беря фото в руки. Сердце привычно окутала лёгкая печаль. Она слишком давно не видела вживую улыбки Якоба Ковальски, и слишком давно он не обнимал её так, как на фото. Словно в какой-то другой, прошлой жизни он показывал ей неподвижные снимки и предложил сделать несколько новых на память. Один остался у него, два забрала Куини. И теперь один из них трепетно оберегался их сыном, хотя Ковальски не мог об этом знать. Не раз Куини задавалась вопросом, где сейчас находится сам Якоб, хранит ли он её фото, вспоминает ли о ней. Больше всего её пугало то, что она не могла знать наверняка ничего из этого. Иногда до неё долетали слухи, что Дамблдор собрал команду для борьбы с Грин-де-Вальдом, но никто не знал, есть ли в этой команде некий немаг. Да и вряд ли кто-то задавался таким вопросом. — Нашёл! — воскликнул мальчик, выныривая из-под кресла с игрушкой в руках. — Теперь идём? — Да, милый, сейчас, — кивнула Куини, продолжая смотреть на такое знакомое и в то же время ставшее почти чужим лицо на фото. — Скучаешь? — тихо спросил Якоб, садясь рядом. — По папе? — Очень, — честно призналась Голдштейн. — Он, наверное, тоже по тебе скучает. Жалко, что вы не можете увидеться. — Мне тоже жаль, но так нужно, милый. Но когда-нибудь мы с ним обязательно встретимся снова и он познакомится с тобой. Ты ему наверняка очень понравишься. — Мы с ним похожи? — любопытно наклонил голову мальчик. — Похожи, — не смогла удержаться от улыбки Куини, нежно взлохматив тёмные волосы сына. — Особенно характером. Вы оба очень добрые и чуткие. — А когда мы сможем с ним увидеться? — Я надеюсь, что уже скоро. А сейчас нам нужно поторопиться, дома совершенно нечего есть, а ужин сам себя не приготовит. Пойдём. И не забудь свою игрушку, — заторопилась Куини, поднявшись на ноги. Она подхватила сумку с вещами сына и направилась к двери, за её свободную руку взялся Якоб. — Я люблю тебя, мам, — сказал он, глядя на неё ясными глазами. — Я тоже люблю тебя, милый, — улыбнулась она, немного грустная от того, что отец мальчика не может слышать этих слов в свой адрес и даже не подозревает о существовании своей маленькой копии. Сбросив оцепенение, она толкнула дверь, утягивая за собой Якоба. — Что приготовить на ужин? — эхом разнеслось по пустым коридорам, оставив небольшую детскую в полной тишине.