Седьмой вектор

      С момента побега от Дамблдора на семейство Лестрейндж как горох из дырявого мешка сыпались неприятности. Родольфусу стоило всех его сил удерживать жену от активных действий, но даже общаясь с сестрой, та ухитрилась довести Нарциссу с сыном до нервных припадков. Так что не дожидаясь, когда Малфои откажут им от дома, Руди словом Главы рода запер Беллу в поместье, чтобы через месяц узнать от домовиков, что та ожидает наследника. Радость была несколько подпорчена тем, что Белс рвалась в бой, а будущего ребенка считала обузой, мешающей ей показать свою удаль. Пришлось отобрать у женщины палочку и провести ряд ритуалов уравновешивания и смирения с материнством. Но спустя всего пару месяцев гуляющий по неведомым тропам разум бывшей Блэк выдал совсем уж немыслимое. Беллатрикс убедила себя, что беременна от своего Повелителя, и требовала от мужа и его брата всемерного почтения и преклонения. Дальше – хуже, на шестом месяце, почувствовав толчки младенца, эта сумасшедшая посчитала, что носит ни много ни мало, а именно реинкарнацию Темного лорда, который сразу по возрождению поведет свое войско в бой на грязнокровок. До родов все успокоилось. Вот только когда на следующий после разрешения от бремени день матери предъявили здорового младенца, та пришла в неистовство, заявив, что ребенка подменили, потому что это не Темный лорд. То, что младенец был похож на Родольфуса, только ухудшило ситуацию, Белла уверилась, что ей подсовывают ублюдка Родольфуса и его мифической любовницы. Ребенка пришлось отселить, иначе Белла рвалась придушить «отродье». Так и жили, Руди с братом, младенцем и кормилицей в левом крыле, Белла под надзором домовика в правом. Хитрость сумасшедших общеизвестна, что ведьма вырвется на свободу, было лишь вопросом времени. Вот только никто не ожидал, что получив обманом газеты и палочку и прочитав об окончательном упокоении Волдеморта, Беллатрикс Блэк, ибо Блэки бывшими не бывают, одной из жарких летних ночей подпалит особняк Адским пламенем, в котором спалит домовика и сгорит сама. Лорд Лестрейндж с младшим братом, сыном и кормилицей успели спастись в последний момент, выпрыгнув из окон. Потушив пожар, израсходовав всю родовую силу дома, Родольфус стоял на пепелище еще недавно одного из самых защищенных поместий в маг.Британии и от всей души материл Волдеморта, поганых Блэков и всю волшебную Британию.       В Гринготтсе, разбирая в личном сейфе Беллы оставшееся после нее имущество, Родольфус наткнулся на чашу со смутно знакомым орнаментом. Опознав в чаше реликвию основательницы Хаффлпаффа и найдя запись, что данная чаша передана на хранение Темным лордом, Руди, плюнув на ценность находки, упаковал ее и отправил в Хогвартс. Ничего общего с покойным Волдемортом настрадавшийся из-за него маг иметь не хотел, как и с магической Британией. Спустя неделю семейство Лестрейнджей в сугубо мужском составе обживалось во французском поместье, чтобы на протяжении еще нескольких поколений не появляться на островах. ***       Неожиданно для всех, в том числе и для самого Люциуса, неформальным пока лидером партии реформаторов-традиционалистов стал лорд Паркинсон. Молодому еще лорду, не разменявшему шестой десяток, но уже успевшему овдоветь и в одиночку воспитывающему единственную дочь, проблемы развития подрастающих магов были близки, как никому. Дочь, единственная надежда рода, не должна подвергаться необоснованной опасности, а получать лучшее образование не только дома, но и в школе. Трагические события конца третьего курса Панси подтолкнули лорда подать прошение на включение его в состав Попечительского совета, где он полностью поддерживал политику Совета деканов и Дамского комитета, искренне возмущаясь подрывной деятельностью директора Дамблдора. Второй по важности для лорда проблемой, после безопасности и образования дочери, был поиск будущего консорта на роль мужа Панси. Наследники родов оставались наследниками своих родов, в которые лорд отдавать дочь не хотел, как не хотел и жениться снова для рождения наследника мужского пола, слишком привязан был лорд Паркинсон к своей леди, и ее смерть сильно по нему ударила, оставив единственную радость – Панси. Подошли бы вторые и третьи сыновья чистокровных родов, но прошедшая война проредила многие семьи, и мальчиков подходящего возраста и статуса практически не было. Пришлось обратить внимание на полукровок и магглорожденных. В конце концов, у Джима Поттера, женившегося на грязнокровке, получился очень сильный и даровитый потомок, да и декан Снейп, сын простого маггла, несмотря на мерзость нрава, был сильным и талантливым полукровкой. Главное было воспитать будущего родича в правильном ключе, внушив ему уважение к обычаям и традициям магического мира, что так активно пресекал недоброй памяти Дамблдор. Выбрать грязнокровку из школьников и начать ему вбивать традиции – не выход. Парень может оказаться необучаемым, или вообще не понравиться Панси. Пришлось действовать более масштабно. Переговорив с деканами и дамами из комитета, после четвертого курса дочери лорд организовал летний лагерь для маггловоспитанных на базе своего зимнего поместья на южном побережье. Паркинсон готов был приносить клятвы о непричинении вреда и заманивать как школьников, так и тех, кто еще только будет поступать в Хогвартс в новом учебном году, любыми посулами, но, неожиданно для лорда, большинство детей и родителей легко согласились, так что поместье на месяц превратилось в огромный развлекательный парк. Четверо нанятых магов и двое добровольцев из числа родственников с трудом справлялись с тридцатью активными детишками от одиннадцати до семнадцати. Практика нашла одобрение и среди деканов, и, как ни странно, среди чистокровных семей. Представители древнейших родов увидели в этом возрождение задушенного министерством и Дамблдором института патронажа. На лагерь предлагали пожертвования. Временные учителя, проникшись проблемами своих подопечных, предложили организовать приют для маггловоспитанных сирот и детей в тяжелых жизненных обстоятельствах. Пришедшая с грозной инспекцией Боунс, уловив посыл, подключилась сама и подключила работников министерства для раннего выявления в маггловском мире неблагополучных магов. Лорд Паркинсон искренне увлекся воспитанием детей, да так, что кроме поиска будущего консорта стал подумывать о принятии в род на правах младшей ветви парочки талантливых магглокровок. ***       Прощание Септимы с педагогическим коллективом Хогвартса вышло теплым, как и погода за окнами замка. Гарри, окончив пятый курс, решил не маяться дурью, а перебраться в Грецию, поближе к Октавиусу, ведь личное наставничество предпочтительней заочного. Ксенофилиус Лавгуд прислал в школу согласие на перевод Луны в личное ученичество. Наставником юная тихушница признала Геру, с которой их на Рождество свела Тонкс. Да и не нужно было потомку сидов школьное образование, Луна колдовала как дышала. Под охи и ахи деканов Флитвика и Спраут о том, что теряют сразу трех специалистов, Септима усмехнулась:       – Вам как? Прислать из Греции нумеролога и рунолога, или у себя найдете?       – Если только без двойного дна, – моментально ответил маленький профессор, – хотя, – декан Рейвенкло почесал затылок, – открыть факультатив по менталистике было бы неплохо, дать детям хотя бы базовые основы окклюменции, а то даже среди чистокровных это становится редкостью.       В окно влетела сова с большим пакетом с эмблемой Гринготтса. Вскрыв посылку после проверки на чары, все присутствующие в удивлении уставились на простой формы чашу с искусным орнаментом.       – Ох, – всплеснула руками декан Спраут, – неужели она? Чаша самой Основательницы? – и тоже замахала палочкой, торопясь подтвердить или опровергнуть догадку, – Она, – благоговейно выдохнула Помона.       – Кхм, теперь бы еще диадему Ровены и медальон Салазара найти, и можно было бы выставлять в Зале славы стенд с реликвиями Основателей...       – Мы ненадолго, не расходитесь, – пропела мелодичным голосом худенькая блондинка, за руку таща своего парня на выход. Уже за дверью Гарри спросил:       – Что ты задумала?       – Ну, мы же не можем не подарить на прощание подарки? – изогнула бровь девушка.       – Ты что-то видела? – деловито спросил Поттер.       – Попроси эльфа Блэков отвести тебя в их семейную сокровищницу в подвале дома, – потусторонним голосом стала давать указания Луна, – там есть серебряный медальон с выгравированной на крышке змеей, украшенной изумрудами. Принеси его.       Через полчаса ожидания, которое взрослые скрасили приятной беседой и легким южным вином, дети вернулись в учительскую, неся…       – Не верю своим глазам, – воскликнул Флитвик, – диадема Ровены!       – И медальон Слизерина, – желчно вставил зельевар.       – Вот теперь в Зал славы точно начнется паломничество, начиная от журналистов и заканчивая студентами, – проворковала Спраут, – ой, а как подписать? Как дар Гарри Поттера и…       – Нет, – четко произнес Гарри, узнавший, что медальон был передан Блэкам Волдемортом в знак высочайшего расположения, – пусть будет это, инкогнито, вот.       Все рассмеялись. Выпили еще по бокалу за возвращение реликвий, и отбывающие вежливо отправились пешком к воротам замка. Им желали счастья и удачи в Греции и махали платками. А Эмма Брай робко жалась к декану Гриффиндора, изредка бросая грустные взгляды в сторону такого мрачного и загадочного зельевара.       – Что ж, реликвии Основателей найдены, осталось теперь найти Дары Смерти, – пошутила Батшеда, медленно идя по траве замкового двора.       – А что их искать? – удивился Гарри, который, как владелец необычного артефакта, прочитал все, что смог найти про мантии-невидимки, – Мантия – родовой артефакт Поттеров, директор ее, конечно, пытался украсть, но надолго не получилось, – начал свой рассказ под удивленными взглядами зельевара и рунолога Гарри, – палочка где-то в ДМП, она на Дамблдоре была, когда его удар хватил.       – А камень? – заворожено спросила мисс Бабблинг.       – А камень увидите на свадьбе Ловера, – ехидным голоском прожурчала Луна, – он красуется в обручальном кольце невесты. ***       Снейп лежал в шезлонге на вилле Аполлона Вектор, на теплом сентябрьском солнышке, переваривая, как сытый удав, последствия неуемного гостеприимства и расточительности греческой свадьбы и проклиная свою неумеренность и любопытство. Будучи коренным британцем, он обязан был отказаться от приглашения, сделанного явно из вежливости малознакомому гостю дальнего родича, но устный отказ не поняли, а куда писать, зельевар не знал. Примчавшийся следом шилопопый растрепанный гриффиндорец несколько прояснил ситуацию и подогрел интерес Северуса. Оказывается, для греков свадьба внучки главы рода сравни национальному празднику, и на ней ожидается несколько тысяч гостей, а так как жених, хоть и чернокожий, но британец, то всех родственно-дружественных выходцев с Оловянных островов заманивают непременно. Услышав список имен своих недавних соотечественников, Снейп проникся и решил непременно присутствовать, интересно было посмотреть на выросших вне традиционного островного воспитания Барти Крауча и Регулуса Блэка. Конечно, Локхарта видеть не хотелось, но Северус надеялся, что в такой толпе шанс на встречу с золоченым павлином будет минимален.       Первой неприятностью, свалившейся на неподготовленного британца, стало то, что свадьба будет длиться неделю, во время которой проживать он будет в гостях у Септимы, то есть вместе с вездесущим Поттером. Тот даже предложил разделить с ним свою комнату. Аппарировать на виллу к Апполону в отсутствие хозяина было бы верхом хамства. От инфаркта его спасла сама Вектор, напомнив Гарри, что в пристрое есть вполне достойные комнаты для временного проживания, и ютиться не придется. Второй неожиданностью стало знакомство с Виктором Вектор, сыном Септимы, и его семейством. До этого дня Северус считал нумеролога хоть и старшим коллегой, но скорее этакой наперсницей-сестрой или молодой тетушкой. Узнать реальный возраст молодой красавицы было, пожалуй, странно. Здесь в Греции вообще было трудно определить возраст собеседника, даже столетние сквибы выглядели молодыми ловеласами, а про магов и говорить нечего. Особую головную боль добавила супружеская пара Локхарт. Нимфадора в первый же день разыскала дорогого учителя, и невзирая на сопротивление, регулярно появлялась в ареале обитания мрачного зельевара и вторгалась в его личное пространство с грацией громамонта. Отрадой Снейпу служил только смиренно-обреченный вид златокудрого блондина, всюду сопровождавшего свою неугомонную супругу, кто бы мог подумать, что такая пара вообще возможна. За Локхартами на небольшом расстоянии часто следовал желтолицый и узкоглазый маг в традиционном китайском халате. Объяснила ситуацию мисс Лавгуд, также проживающая в доме Септимы.       После своей с Нимфадорой свадьбы по приказу главы рода Гилди, как и планировал, отправился в Эмираты, там у него был интересный проект в заброшенном могильнике. Вот только Нимфа заскучала и зачастила с ним на раскопки, зомби гонять. И гоняла, пока местные не начали гонять ее, выставляя претензии за испорченные реликвии. Вот тут и выяснилось, что повышенная агрессия – следствие беременности метаморфа. Попытавшись запретить опасные эскапады, Гилдерой познал всю прелесть взрывного темперамента девиц Блэк. Так что проект пришлось сворачивать и, выплатив неустойку, возвращаться в Грецию, под крылышко к семье, в которой еще не перевелись родичи, способные охолонить хулиганку. Теперь пара Локхартов кочует между домами Геры, Септимы и Апа. С Гектором Гилдерой зарекся связываться после того, как два дня искал пропавшую с названым дядюшкой супругу по тропическим островам.       – А китаец – это Ли Шу, он какой-то там племянник Гектора, целитель из Тибета, – продолжала выдавать информацию блондинка, не дожидаясь вопросов, – он исследует беременность метаморфов, хочет увеличить шанс передачи дара. Вот только Дора от него шарахается. Для нее слово "ритуал" – временно табу. Ловер всех предупредил, но этот, видать, не понял.       Северус тоже не понял, но переспрашивать не стал, просто поставил зарубку на память.       – Ли Шу очень интересно описывает практики тибетской медицины, – воодушевленно вещала девчонка, – китайские маги перед лечением вводят пациента в транс и тот сам начинает чувствовать, где у него что-то не в порядке, и передает помощнику целителя, тоже погруженному в транс. Так хочется посмотреть, как это работает. А тебе разве нет, Гарри?       Только сейчас Снейп заметил, что обычно очень шумный Поттер, тихо сидит в углу, насупив брови.       – А, – очнулся от своей грусти мальчик, – я все про Невилла думаю. Он ведь так и не уговорил бабушку отправить родителей в Афины.       Северус вспомнил двух безнадежных пациентов из св.Мунго, которым сам пробовал разработать зелье:       – Августа – повернутая на Свете фанатичка, готовая сгнобить хоть всю родню, но не допустить к ним темных магов, - воспоминания об истерике старой идиотки, что гнала его прочь, обвиняя в попытке отравить кровиночек, так и стояли перед глазами, и Снейп даже не заметил, что сказал эту фразу вслух в присутствии детей.       – Не надо зря волноваться, – ответила сразу обоим Луна, – тем более, что Невилла видели в августе в Афинах в госпитале Асклепия в регалиях лорда Лонгботтома.       – Лонгботтом досрочно стал лордом? – не сдержал удивления зельевар.       – Мальчик хотел частично принять ответственность еще в прошлом году, – пояснила зельевару Септима, – но Августа чуть костьми не легла на пороге ритуального зала, но не впустила. А сейчас, видать, либо сама сдала, либо терпение у Невилла кончилось. Да все к лучшему, мальчик сильный, справится.       Все присутствующие разулыбались, и даже Снейп явил миру перекошенное лицо, означающее у него улыбку. Милоту момента испортил Феб Пруэтт, заявившийся без приглашения, но, как обычно, с полными руками подарков. Быстро раздав свертки детям и Септиме, этот немногословный красноголовый гигант, стоя возвышавшийся над высоким Северусом почти на ладонь, а в плечах превосходящий еще больше, как и во время предыдущих встреч, бухнулся на колено и протянул Снейпу самый большой сверток. Зная, что принять все равно заставят, зельевар аккуратно распотрошил упаковку, чтобы чуть не потерять сознание от неожиданности. На этот раз принесенные красноголовым упрямцем ингредиенты были из раздела не просто редких, а уникальных. Чтобы вырастить эти запрещенные в маг.Британии растения, требовалась совместная работа минимум трех мастеров темных направлений, включая химеролога. Да что же он с ним делает? Не принять такой дар рука не поднимется, сколько всего можно попробовать, а если покопаться в местных библиотеках и найти что-то из старинных рецептов, то… Снейп сдался:       – Я согласен. Но мне нужно уладить несколько вопросов. Жду через неделю на вилле Аполлона Вектора.       Гигант полыхнул такой незамутненной радостью, что даже не имей присутствующие способностей к эмпатии, и то почувствовали бы себя счастливыми. Мелкие паразитики засмеялись, а Септима дружелюбно улыбнулась:       – Так бы сразу. Феб, я рада.       Да, Феб Пруэтт стал самой большой проблемой на праздниках. Как только Снейп увидел эту возвышающуюся над прочими магами пламенеющую на солнце шевелюру, взгляд непроизвольно начал искать вторую такую же, что всегда находилась в шаговой близости. Но вот наваждение схлынуло и Северус с грустью напомнил себе, что тех самых веселых близнецов-балагуров, что одним взглядом могли остановить расшалившийся львиный прайд, нет уже пятнадцать лет. И никто не одернет задиристого первокурсника-гриффиндорца, указав ему на недопустимость для последователя великого Годрика столь низкого поведения. Гидеон и Фабиан Пруэтт были истинными рыцарями и пока они не окончили школу, все без исключения гриффиндорцы равнялись на них в своем поведении. Жаль, что детская память недолговечна, и уже со второго курса травля слизеринца-одиночки «золотой молодежью» Гриффиндора вновь набрала обороты.       Как будто почувствовав направленные на него эмоции, мужчина обернулся, и у зельевара засосало под ложечкой. Тот же взгляд, те же черты лица. Не успел Северус придти в себя, как юноша уже стоял напротив него, прямо глядя в глаза. Их первая встреча закончилась ничем. Снейп поднял все щиты на разуме так, что ни тени мысли или эмоции больше не просочилось наружу. Этим же вечером британец был ошарашен внезапным визитом незнакомца в дом Септимы. Тот вошел, как к себе домой, поставил на обеденный стол большую корзину с вином, фруктами и сырами и уселся на безмолвно трансфигурированный стул. После окончания легкого позднего ужина Феб, как приветствовали его все присутствующие, подошел к Снейпу и молча уставился ему в глаза. Да что ж это такое! Заподозрив в молодом мужчине немого, Северус слегка приоткрыл щиты, настраиваясь на ментальное считывание, и тут же был погребен под лавиной слишком быстро меняющихся образов-вопросов. Голова заболела почти тотчас же, но Снейп подавил приступ привычным со школы и из-за двойного шпионства усилием, начав расшифровывать суть обращения. Такую скорость передачи мыслеобразов Северус встретил впервые. Прообщавшись с новоприбывшим пять минут, зельевар узнал о его жизни почти все.       Феб Пруэтт до восьми лет проживал в магической Британии. Уникальная особенность разума позволила ему сохранить в памяти все события с годовалого возраста. Феб помнил, как его отец и дядя прятали их с матерью в закрытом родовыми чарами летнем домике, так как опасались, что незащищенные женщина и ребенок станут легкой добычей Пожирателей, начавших свой террор. Как в пятилетнем возрасте его водили в Хогвартс, чтобы показать директору, а все из-за того, что Феб не говорил, а семейный колдомедик так и не нашел никаких отклонений. Помнил, как спустя несколько месяцев их убежище подверглось нападению группы умелых магов, заблокировавших любую связь и вскрывавших защиты слой за слоем. Среди нападавших был и директор Дамблдор. Именно тогда разум Феба был впервые подвергнут корректировке, чтобы он забыл о гибели матери и о том, что у него есть живые родственники. Мальчика почти на год поселили в глухой каменной комнате в замке, где из высокого окна-бойницы было видно только небо. За этот год Феб видел только домовика, да пару раз приходила женщина-целитель. К концу года мальчик, закончив восстановление памяти, заблокированной директором, предпринял несколько попыток побега, которые по малолетству узника окончились провалом.       В шестилетнем возрасте Дамблдор вновь изменил память ребенка, внушив ему и старшим братьям из семьи Уизли, что Феб один из них. С этого времени мальчик жил в «Норе», а Молли и Артур наблюдали, и как только видели симптомы восстановления воспоминаний, вызывали директора. Со временем тот и сам установил график, проверяя и корректируя разум ребенка каждые три месяца. Любой другой давно бы сошел с ума, но Феб интуитивно создал в своем разуме ложную личность, на которую и ложились все закладки. Вот только и себя настоящего ребенок опасался выпускать наружу. Выяснилось все уже в Греции, спустя месяц после их с Билли и Чарли побега из «Норы», когда дедушка Ап обратил внимание на сильное отставание психического и умственного развития ребенка от ровесников. Аполлон помог избавиться от ложной личности, но и сам был шокирован силой дара эмпата-менталиста. Избавившись от блоков, дар рванул вширь.       За тринадцать лет учить Феба пробовали многие. Он даже тайно съездил в Британию к лорду Пруэтту, но и тот не смог дольше недели выдержать тренировки внука. Нет, юный Пруэтт не был совсем необучаем, за годы развития дара подвижки были, но к двадцати одному году юноша освоил, дай Бог, четверть из своих возможностей. Немым Феб тоже не был. Просто особенности мышления и скорость его мыслеобразов в разы превышали возможности речевого аппарата. Для разговора юноше приходилось прилагать огромные усилия, но и так речь получалась неравномерная, а некоторые слова и вовсе терялись, из-за чего малознакомые люди принимали его за умственно отсталого. В кругу родных и друзей Феб общался мыслеобразами, которые посылал окружающим, не заморачиваясь наличием у них щитов на разуме. Естественно, не всем это нравилось, и будучи эмпатом, Пруэтт старался свести свое общение к минимуму. Исключениями были Септима, как наставник и почти приемная мать, Гарри, в силу своей врожденной доброты и любопытства, и Луна, с которой они могли вести длительные беседы к обоюдному удовольствию. К сожалению, помочь юная сид ничем, кроме сочувствия и понимания, не могла, но советовала не отчаиваться, так как потенциальный учитель скоро прибудет в поместье. Вот Феб и ждал, и дождался. А дождавшись, начал планомерную осаду потенциального наставника. И выяснив у окружающих список интересов строптивого учителя, пошел в атаку.       Купаясь в солнечных лучах, что мягким покрывалом накрыли всю террасу виллы Апполона, Северус думал, как он будет оправдываться перед новыми родичами, что помимо такой желанной учебы, он САМ будет вынужден просить освободить ему время для личного ученика.       А дедушка Ап, наблюдая из окна кабинета за своим новым любимым внуком, составлял план очередной монографии, параллельно формируя первые задачи по его адаптации. Придумал тоже! Темные искусства, темные искусства, сначала просветлим голову.       Много позже, вспоминая эти годы, Северус Снейп-Вектор понял, что семья Вектор не только помогла ему выжить в трудные для него времена, но и научила жить полной жизнью, не оглядываясь постоянно назад, а с любопытством исследователя глядя в будущее.