мальчик хочет в тамбов

Явление Христа народу произошло когда никто не ждал: на пятый день, с самого раннего утра. Благо Катя, как самый ответственный сотрудник, уже была на месте. Иисус Жданов вплыл во всё ещё свой кабинет гладко выбритый, изрядно посвежевший и похорошевший. Как будто не в запое был, а на курорте. Причём явно не в Анапе. Разве что лилиями от него не благоухало. Хорошо что и Пушкарёва теперь была не промах: новая рубашка из изумрудного шёлка и золотой кулончик ей чудо как шли. По словам Юлианы. И взгляд Андрея явно скользил по ней медленнее, чем обычно. Оценивал. Жданов, судя по всему, уже успел обдумать новую линию поведения. Возможно, у него была серия разговоров с родителями или с Кирой — этого Катя не знала. Но, пройдя к рабочему месту, он сел на кресло для посетителей и вполне спокойно, даже с лёгкой, мрачноватой иронией, сказал: — Наслышан, что теперь секретарша президента — госпожа Буйо. Очень жаль. Я-то надеялся, что вы, Екатерина Валерьевна, пригрели это место для меня. Катя не знала. С одной стороны — где-то внутри она была рада видеть Андрея. Живым, здоровым и в адеквате. С другой — недосказанность и отголоски обиды заставляли встать в оборонительную позицию. Она оторвалась от многочисленных бумаг и сухо посмотрела на Жданова: — Рада вас видеть, Андрей Палыч. Думаю, вы слишком низко оцениваете свои возможности. — Ну, — Андрей пожал плечами, — после того, как родной отец вероломно сместил меня с поста президента, я не знаю, как их ещё оценивать. Когда даже, — хмыкнул он, — место секретарши занято! — Андрей, — жестковато прервала его Катя и, вспомнив об отчестве, тут же слегка смутилась, — Палыч. Я хочу, чтобы вы понимали, — она чуть прикусила нижнюю губу, — что я не претендую на то, чтобы занимать ваш пост долго. Я уверена, что это временная мера. И если бы я изначально знала, чем это всё обернётся, я бы подумала, прежде чем что-то говорить Павлу Олеговичу. Надеюсь, что это понимаете и вы. Взгляд тёмных глаз за стёклами прямоугольных очков был вполне понимающим. — Я знаю, Кать, — коротко ответил Андрей. Как будто бы он хотел добавить что-то ещё, но Катя быстро продолжила: — Но что сделано, то уже сделано. Я думаю, вам не надо лишний раз напоминать, почему так произошло. — Лицо Жданова стало более хмурым и озабоченным; вероятно, он имел что сказать на этот счёт. — Но, в любом случае, я не собираюсь как-то дополнительно мстить, устраивая вам ад на работе. — Пушкарёва взяла со стола ручку и начала медленно крутить её в пальцах. Это помогало ей сосредоточиться. — Мы можем работать примерно в том же режиме, что и раньше. Понятно, что вектор придётся немного сменить, но никто не собирается отстранять вас от принятия решений. По правде говоря, она не одну ночь репетировала все эти слова. Андрей задумчиво склонил голову набок, будто бы оценивая ситуацию. Грустновато улыбаясь, спросил: — И что, вы даже можете предложить мне сидеть за одним с вами столом? Или теперь моя очередь обосноваться в каморке? От первого предложения Катя мысленно содрогнулась. Правда, непонятно, чего было больше — ужаса или скрытого предвкушения. В любом случае, не вариант. — Никто не предлагает вам каморку, Андрей Палыч, — как можно спокойнее ответила она и даже постаралась миролюбиво улыбнуться. — Но и не рассчитывайте, пожалуйста, что я туда вернусь. Президент, пусть даже и временный, сидящий у чёрта на куличках — согласитесь, это оксюморон. Андрей не ответил сразу; оперевшись локтем о ручку кресла, он сидел и заинтересованно рассматривал новую Катю. Казалось, не мог поверить, что перед ним находится та самая мышка-норушка, которой ещё совсем недавно можно было повелевать сколько душе угодно. Если Ромино восхищение было нарочитым и клоунским, то Жданов все свои комментарии держал при себе. Да и вообще — был гораздо спокойнее, чем обычно. — А вы изменились, Кать, — наконец, заключил он. — Стали… жёстче. Но не могу сказать, что вам не идёт. Катя усмехнулась и начала перебирать папки с бумагами, чтобы не сидеть без движения: — Возможно, я такой и была. Просто предоставился случай открыть свою истинную натуру. Благо, нашлись те, кто помог. Но нет, нет. Нет. Жданов не был Малиновским от слова совсем — он на Катину колкость не стал отвечать новой колкостью. Он сидел весь такой притихший, весомый и серьёзный. И так же весомо он спросил: — Сможете ли вы меня когда-нибудь простить? Все документы тут же легли обратно на стол. Беспорядочное движение прекратилось. Катя вновь впилась взглядом в Андрея. — Вам это действительно интересно? — постаралась она вложить в свой голос максимум беспристрастности. — Не просто интересно, — твёрдо ответил Жданов без секунды промедления. — Мне это нужно. — Немного помолчав, слабо улыбнулся: — Да, между первой и второй у меня было время всё обдумать. Если вы думаете, что я, как Малиновский, слабо осознаю масштаб сделанного, то вы ошибаетесь. Я осознавал и до этого, — покачал он головой, — и да, да, Кать, я знаю, что был трусом. И вы это знаете. И я прекрасно понимаю то, что вы сделали, Кать. Мне, — поджал он губы, — сложно это принять, но я не вправе говорить вам что-то в ответ. Я, как бы ни было неприятно это осознавать, сам во всём виноват. — Эмоции на его лице менялись так же стремительно, как меняет оттенки хамелеон, и вот, в следующую секунду мужчина смотрел на неё пристально, с откровенной мольбой: — Но вы, вы уже ответили мне, как смогли. После этого — вы сможете меня простить? Катя, не отводя взгляд, сглотнула. Из-за того что Андрей не истерил и не швырялся подручными предметами, а, наоборот, прямо и открыто признавал свою вину, её саму вновь уколола совесть. Однако Пушкарёва постаралась взять себя в руки. — Думаю, сделанного будет достаточно, — медленно сказала она. — С обеих сторон. Так некстати вспомнились Ромины слова о том, что Андрей к ней неравнодушен. Катя успела изучить Малиновского — вряд ли он соврал. Но, как бы он ни строил из себя умного, это могла быть всего лишь точка зрения. Чувство собственничества — тоже неравнодушие. А теперь Катя выше Жданова по положению, и он очевидно ещё не до конца встроился в новую реальность. В этой реальности захватническим настроениям не место. Что же тогда таилось в его глазах? Всего лишь чувство вины? Или не только?.. На лицо Андрея вернулась улыбка — более искренняя и радостная, но всё ещё достаточно спокойная. — Тогда я выскажу своё предложение, и надеюсь, что вы не будете против. — Слушаю вас, — кивнула Пушкарёва. — Я хочу перейти на производство. Вот здесь Катю чуть не хватил удар. Она старательно напрягла уши, надеясь, что из них вылетят невидимые бананы. На всякий случай проморгалась. Мало ли что. Затем переспросила: — Чего?.. Жданов рассмеялся. Обычно он смеялся так, когда придумывал очередную невообразимую херь и, поделившись ей с соратниками, наблюдал за их вытянутыми лицами. Да, Андрей всегда умел быть эффектным. Даже не в самые благополучные для него моменты. — Я хочу перейти на производство, — повторил он, делая паузы между словами. — Теперь вы услышали? — Я услышала и в первый раз, — тихо ответила побледневшая Катя. — Но… Нахрена??? — …с какой целью? Андрей, который ещё совсем недавно трясся над своим драгоценным креслом, как Голлум над Кольцом Всевластия, выглядел очень довольным своей новой невообразимой херью. Ну ладно. Очевидно, он был красивее Голлума. Но ситуацию это мало спасало. — Для этого есть несколько причин, — ответил он. — Можете их осветить? — полюбопытствовала Катя. — Пожалуйста. Во-первых, я не вижу для себя места на этом этаже. Делить кабинет с вами мне будет просто неудобно. Делить кабинет с Малиновским я тем более не хочу, по понятным причинам. Кабинет финдира торжественно занял господин Зорькин. — Прервавшись, он вновь посмотрел на Пушкарёву и продолжил таким тоном, будто она сама его об этом спросила: — Женсовет? Пощадите. Сидеть на ресепшне с Машей? Думаю, ресепшн не выдержит такой конкуренции. И тем более у меня нет такого потрясающего бюста, как у Тропинкиной. Сидеть в приёмной с Амурой? Не уверен, что она будет счастлива. Я уже молчу про Урядова — лучше сразу застрелиться, чем работать рядом с ним. Пушкарёва решила подыграть: — Есть ещё кабинет Киры, — напомнила она. — Это та, которая ваша невеста. — О, а здесь как раз кроется причина номер два! — Наконец к Жданову начала возвращаться привычная, едва заметная, язвительность. — Но не по значению. Вы хотите, чтобы каждый день в «Зималетто» были скандалы? — Ну а если вы попробуете не скандалить? — задала риторический вопрос Катя. — Невозможно, — помотал головой Жданов. — Честно говоря, я прошу вас об этом и из корыстных соображений тоже. Чем меньше мы с Кирой будем видеться, тем свободнее я смогу дышать. — Заметив абсолютное Катино непонимание, что ей делать с этой информацией, он слегка стушевался: — Извините, занесло. Это уже моё личное дело. — Ладно, — заторможенно ответила Катя. — Ещё какие-нибудь причины? Жданов призадумался. — Ну, хочется верить, что я не совсем балбес. Отец говорил, что на производстве много нерешённых вопросов. — Он пожал плечами. — И это на самом деле так. Пушкарёва облегчённо выдохнула: — Так это Павел Олегович настаивает? Андрей Палыч, я могу с ним поговорить… — Нет, Екатерина Валерьевна, — мягко прервал её Андрей. — Отец ни на чём не настаивал. Он дал вам полное право распоряжаться судьбами сотрудников. Поэтому я говорю с вами. Мне на самом деле хотелось бы заняться вопросами производства. Я всю эту кухню с детства знаю. Думаю, что там я сейчас буду нужнее, чем здесь. Здесь, — он вновь развёл руками, — вы и сами со всем справитесь. Уж я-то как никто другой это понимаю, мы с вами четыре месяца проработали бок о бок. К тому же, папа, наверное, прав, и всё, что мне сейчас стоит сделать — это отойти в сторону и не мешать. Катя машинально помотала головой; она с трудом верила, что все сказанные слова принадлежат тому, кто их сейчас говорит. Что было в водке, которую он пил? Галлюциногены?.. — Но Андрей Палыч, — растерянно ответила она. — Вы не будете мешать, о чём вы? Эта компания — ваша по праву. Я здесь всего лишь наёмный работник и меньше всего хочу отстранять вас от дел. — Но так уж вышло, Кать. — Андрей посмотрел на девушку с лёгкой иронией. — Значит, такова селяви. Теперь свои силы предстоит попробовать вам. — Вы решили плыть по течению? — не удержалась Катя и едва заметно фыркнула. — Вы, Андрей Палыч? Я не понимаю, вас что, подменили? — А вот это уже другой разговор, — усмехнулся Жданов. — Да, у меня было время подумать о жизни. И я бы мог обсудить это с вами, не отвлекая вас от дел, если бы вы согласились поужинать со мной сегодня. — Теперь он взглянул на Катю с осторожностью, явно неуверенный в её положительном ответе. — Как вы на это смотрите? Катя вновь растерялась — Андрей, который почти неделю пропадал бог знает где, теперь в один миг решил ввалить залп изо всех орудий. Поэтому слова изо рта вылетели раньше, чем она успела их проконтролировать: — Сегодня не получится. У меня встреча с другим человеком. Всё-таки Амура доконала Пушкарёву с тем, чтобы она позвонила тому самому Антону из «Лиссабона». Она и позвонила. Надо же как-то отвлекаться от работы. Брови Жданова непроизвольно поползли вверх. Но он быстро совладал с эмоциями. — С мужчиной? Теперь-то, учитывая новый Катин облик, этот вопрос был вполне логичен. — С мужчиной, — зачем-то поделилась Катя, наблюдая за дальнейшей реакцией Андрея. — Свидание? — беспристрастно спросил Андрей. — Что-то вроде того, — повела Пушкарёва плечом, а затем, вконец растерявшись, пошутила: — Слава богу, свидания с Малиновским теперь не отвлекают меня от настоящих свиданий. Неудачно пошутила. Андрей не оценил — при упоминании Малиновского едва заметно скривился. — Хорошо, — принял он. — Тогда, возможно, завтра? — Вы так этого хотите? — с сомнением спросила Пушкарёва. — Это впрямь важно? Нет, если вам так хочется на производственный этаж, то я не буду препятствовать… — Кать. — Жданов, вновь с лёгкостью перепрыгивая с одной эмоции на другую, посмотрел на неё со всей серьёзностью. — Я думаю, нам есть что обсудить. И по работе, и по личным вопросам. — Завтра новый Совет — рабочие вопросы мы можем обсудить на нём. — Хорошо. Но о личном на нём мы вряд ли поговорим, согласны? — А у нас оно есть — личное? — Вы, конечно, можете считать, что нет. Но я хотел бы обговорить с вами всю сложившуюся ситуацию, чтобы между нами больше не было никаких недомолвок. — Мужчина стремительно придвинулся ближе к столу: — Катя, вы так много мне помогали. Мне не хочется находиться с вами в состоянии холодной войны. — Хорошо, что вы об этом вспомнили, — хмыкнула Пушкарёва, скрывая за этим полный внутренний раздрай. — Самое главное, своевременно. Согласиться одновременно хотелось и не хотелось. Андрей пропустил едкость мимо ушей. — Я не прошу вас понять меня, Кать. Но мы так мало говорили с вами. Наверное, именно поэтому я совершил столько глупых поступков. Наконец, наконец он предлагал ей полный обоюдный мир, и даже не было причин ему не верить. Он говорил с ней на равных. Сколько времени Катя об этом мечтала! Так долго, что теперь не получалось ощутить полноценную радость. — Поэтому я предлагаю один раз поговорить в спокойной обстановке и расставить все точки над «i». Думаю, так будет легче и вам, и мне. Что вы всё-таки на это скажете? — А не поздно ли, Андрей Палыч? — Почему поздно? Никто ведь из нас не умер, — Жданов фыркнул, — слава богу. Катя на какое-то время замолкла. В конце концов, что она теряет? За обилием событий, за летящими друг за другом днями злость успела притупиться. Невозможно злиться вечно. К тому же она уже выплеснула часть претензий на Малиновского — дышаться стало свободнее. Можно и поговорить. Это ведь только один разговор. И только ей решать — прислушиваться к аргументам Жданова или нет. Друзья или враги. Friend or foe. Быть или не быть. И прочие фундаментальные вопросы. Гулять — так гулять. Стрелять — так стрелять. И прочие фундаментальные ответы. — Хорошо, — наконец выдавила из себя Катя, чувствуя как прямо сейчас, в эту секунду, мир вокруг неё меняется. — Давайте поужинаем. Андрей просиял. Улыбнулся самой особенной улыбкой — он улыбался ей в былые времена, когда им двоим удавалось что-то большое и значимое. — Тогда я зайду за вами завтра в конце дня. Идёт? — Идёт, — постаралась улыбнуться в ответ Катя. По ощущениям её разбил инсульт — губы вообще не слушались. Может, и в двадцать четыре такое возможно. Андрей поднялся. — Надеюсь, вы не будете возражать, если я отправлюсь на производственный этаж прямо сейчас? — Как вам удобно. — Пушкарёва пожала плечами. — Если вы кипите жаждой свершений, то не могу вас останавливать. — Знал, что вы меня поддержите. Подмигнув на прощание, Жданов скрылся за дверью и оставил Катю наедине с её прострацией. Она представляла себе их встречу как угодно, но только не так. По плану они должны были игнорировать и обходить друг друга десятой дорогой примерно вечность. Что там говорил Рома несколько дней назад?.. Да нет. Бред. Дверь снова распахнулась и в дверном проёме появилась голова Амуры. — Пушкарян! Вы сейчас что, с Ждановым говорили? — После этого появилась вся Амура: — И как?! Я жду подробностей. Но вряд ли Катя сейчас могла сказать что-то внятное.