Алина знает, что делать

В гримёрке было шумно: Кокос с Хмурым наигрывали все известные им мелодии на своих гитарах, Ваня без остановки говорил с кем-то по телефону, раздражающе мельтеша перед глазами в бесконечной проверке всего, что только можно, необходимого для концерта, Алина активно переписывалась с кем-то, по привычке оставив звук, что прорывался сквозь окружающий гул каждые пару секунд, включённым, крики толпы фанатов слышались даже из-за плотно закрытой двери гримёрки, находящейся метрах в двадцати от сцены и зала. Соня болезненно морщилась от каждого нового всплеска шума, прикрывая глаза руками, одновременно пытаясь спастись от убивающе яркого света. Голова нещадно раскалывалась, не давая рыжеволосой не то, что сосредоточиться на концерте и морально к нему подготовиться, но просто встать с дивана, на который она прилегла, укутавшись в тёплый плед, который, к её глубочайшему сожалению, не давал ей ни капли тепла, а наоборот, словно выкачивал из покрытой мурашками и дрожащей до стука зубов девушки остатки тепла. Каждую кость в теле беспощадно ломило, словно не только голову, но и мельчайшие составляющие скелета дробят молотком, в спине будто защемило все существующие и предполагаемые нервы, отчего хотелось выть, но крепко стиснутые зубы и дичайшая слабость не давали издать даже стон. Малейшее отклонение от стабилизировавшегося положения тела на диване открывало стрельбу в спине и коленях. Несмотря на господствующий над её телом холод, в груди разразился пожар, сжигающий лёгкие изнутри, каждый вдох отдавался новыми языками пламени, лижущими стенки органов дыхательной системы; каждый выдох – убивающая боль в горле. Очень сильно хотелось откашляться, но сил на это у ослабленной Сони не было. Как сейчас выходить на сцену и отыгрывать концерт она не знала. В чертовски зудящих глазах скопились слёзы обиды и боли, тихо скатывающиеся по пылающим щекам ничего не контролирующей Сони. Солёные ручейки попадали на растерзанные до крови губы, вызывая очередные, но меркнущие на фоне общего состояния, болезненные ощущения. – Эй, Сонь, пора собираться на сцену, – раздался совсем рядом с головой рыжеволосой весёлый голос Алины, оторвавшейся от телефона и компании всех остальных, чтобы подойти к подозрительно тихой подруге. Соня поморщилась, чувствуя усилившуюся головную боль от любимого, но чертовски звонкого голоса подруги. – Сонь? Ты в порядке? – Увидев, что Сомусева не реагирует, резко посерьёзнела Алина. Розововолосая присела на корточки рядом с диваном и аккуратно, словно прикасаясь к драгоценной фарфоровой кукле, дотронулась ладонью до открывшегося соскользнувшим пледом плеча вокалистки. Мгновенно одёрнув руку, словно от только вскипевшего чайника, Олешева ошарашенно уставилась на свою ладонь и воскликнула: – Боже, ты же горяченная! – Воу, Алин, мы, конечно, всё понимаем, но давайте вы это в своём номере после концерта обсудите? – Раздался за спинами девушек насмешливый голос Юры, пропитанный намёком. Бегло показав другу средний палец, не на шутку обеспокоенная Алина попыталась развернуть Соню к себе лицом, но, несмотря на предельную осторожность её движений, без болезненного стона рыжеволосой не обошлось. – Прости, прости, прости, – безостановочно шептала Алина, поглаживая огненные локоны. – Соня... Когда перед мгновенно протрезвевшим взором Алины предстала вся картина, ей определённо захотелось чего-то покрепче тех напитков, что она позволила себе сегодня: лицо Сони отчётливо напоминало палитру художника-мариниста, испещрённую оттенками синего, зелёного, местами с добавлением несвойственных ей красных и розоватых; глаза девушки потухли, из-под прикрытых век ниспадали водопады слёз, искусанные в кровь губы подрагивали в беззвучном плаче и ходили ходуном в такт отбивающим дробь зубам. Лоб девушки покрылся испариной, к которой в затейливых узорах прилипли рыжие волосы. – Ребят, у нас пиздец, – лишь смогла произнести Алина, бегая изучающим взглядом разразившихся штормом морских глаз по телу и лицу подруги, словно пытаясь понять, что же нужно сделать. Услышав краткую фразу барабанщицы, все находившиеся в гримёрке мгновенно оказались возле девушек, вникая в ситуацию. Когда до лба полусознательной Сони дотронулся каждый из музыкантов, гримёрка наполнилась матом и быстрым обменом знаний об оказании медицинской помощи при лихорадочных состояниях. – Ребята, давайте, пожалуйста, шёпотом, Соне больно, – обратилась ко всем вполголоса Алина, прочитав на лице подруги усилившееся раздражение от возрастающей головной боли. Отправив Ваню решать вопрос с очевидной отменой концерта, музыканты распределили между собой обязанности по разрешению сложившейся ситуации: Кокос и Хмурый должны были звонить в скорую, пока Алина помогает Соне переодеться в удобную одежду, поит чаем и следит за её состоянием. Свет в гримёрке выключили, поняв, что лампы являются одним из основных раздражителей для воспалённого мозга Сони, всех, кроме барабанщицы и вокалистки, выгнали из комнаты, обеспечив в помещении тишину и покой. – Сонечка, тебе нужно переодеться, – держа в руках спортивный костюм Сомусевой, из которого она пару часов назад переодевалась в концертный наряд, произнесла Алина, поглаживая большими пальцами ладони подруги. Она лишь кивнула в знак согласия. Процесс затянулся, поскольку практически каждое действие Алины доставляло Соне как минимум дискомфорт, но, сжав зубы и собрав оставшиеся силы в кулак, она покорно молчала, изредка позволяя неприязненному стону сорваться с губ. – Вот так, ты умничка, – похвалила её Алина, нежно целуя в обжигающе горячий лоб. Отбросив концертный костюм подруги в сторону, Алина вновь расположилась на полу возле изголовья дивана и запустила руки в спутавшиеся рыжие пряди, слегка массируя голову Сони. – Скоро приедут врачи, выпишут тебе лекарства, мы отправим парней бегать по аптекам города и, когда они вернутся, коллективно заставим тебя принять абсолютно всё, каким бы гадким оно ни было, – рассказывала Алина, усмехнувшись на последних фразах, помня о ненависти Сони к горьким сиропам и таблеткам. – Ты будешь сутками валяться в постели и пить горячий чай, а потом выздоровеешь и мы поедем завершать тур. Тихий голос Алины убаюкивающе действовал на Соню, заставляя прикрыть глаза и на какое-то время отвлечься от терзающей организм боли и вообразить всё то, о чем вещала подруга. Сама того не заметив, рыжеволосая провалилась в сон.

***

Проснувшись, Соня почувствовала себя ещё хуже – Алины рядом не было. С героическим усилием приподнявшись на локтях, девушка обнаружила себя лежащей на мягкой двуспальной кровати в их с Алиной гостиничном номере, укрытой лишь тонким пледом. На прикроватной тумбочке ужасали её своим видом три пакета, набитых лекарствами, и один – фруктами. Лицо больной нахмурилось, стоило ей представить, как в неё насильно вливают все эти сиропы и заставляют проглотить горы таблеток. За прикрытой дверью, из-под которой в комнату проникал единственный источник освещения в виде тонкой полоски света, отбрасываемой коридорными лампами, послышались голоса, стремительно приближающиеся к двери. Раздался щелчок отпираемой двери и в комнате появились два силуэта, по которым Соня сразу поняла, что её посетили Алина и Кокос. – Сонь, ты проснулась? – Мало, что видя в темноте комнаты, тихо окликнула подругу Алина. Не найдя в себе сил издать ни одного звука, Соня приложила все свои силы и смогла поднять левую руку вверх. – Отлично, как ты себя чувствуешь? – Поинтересовался Юра, присаживаясь на край кровати. Соня в ответ лишь покрутила ладонью той же левой руки вправо-влево, вместо озвучивания весьма предсказуемого «так себе». – Ну ничего, сейчас мы с Юрой займёмся твоим лечением, и скоро ты будешь как огурчик, – улыбнулась Алина и взлохматила непослушные после сна волосы подруги, вызывая у той улыбку. Отправив Юру набирать воду в чайник, искать кружку и ложку и мыть фрукты, Алина принялась за распаковку лекарств. – Итак, анпакинг, девочки, – изображая съёмку ролика на свой ютуб-канал, провозгласила Алина, стараясь развлечь потерявшую хорошее настроение от болезни и всего к ней прилагающегося подругу. – Сегодня нашими с Кокосом, Хмурым, Ваней и Максом силами в шести аптеках, разбросанных по всему городу, были обнаружены и куплены: градусник ртутный, одна штука, – вынув названный прибор из пакета, Алина быстро избавила его от футляра и вставила Соне под мышку. – Далее у нас имеются шприцы в количестве десяти штук, да-да, дорогая, и уколы тебе прописали тоже. – Видя недовольство на лице Сони, сочувственно выдохнула Алина, потрепав её за щёку. Дальнейшую распаковку, прерываемую лишь смехом Алины над собственными особо удачными шутками, и застал Юра, вошедший в комнату с пакетом вымытых фруктов в одной руке и полным чайником, тремя кружками и ложкой в другой. – А вы уже улыбаетесь, какое счастье, – широко улыбнулся Юра, аккуратно расставляя свою ношу по нужным местам – чайник отправился на электрическую подставку, где под влиянием нажатой гитаристом кнопки начал нагревать воду, фрукты – в вазочку на столе, кружки и ложка – на прикроватную тумбочку. – Ага, я тут устроила Соне небольшое юмористическое шоу, – глядя в искрящиеся смехом голубые глаза подруги, мягко улыбнулась Алина. – Я точно вам не мешаю? – Незлобно усмехнувшись, намекнул на их переглядки Юра. По щекам Сони красными пятнами расползлось смущение, скрытое ею от внимательных глаз друзей перекинутыми вперёд волосами. – Дурак, – наигранно возмутилась Алина и легонько ударила друга кулаком по плечу, заметив давно знакомое действие подруги. – Ладно, давай разбираться с лекарствами. Дав Соне время справиться с собственными эмоциями, Алина и Кокос закончили разбирать оставшиеся в пакетах лекарства, изучили манускрипты, составленные врачом, определили нужные разовые дозы каждого препарата и собрали на тумбочке необходимые для подруги прямо сейчас лекарства. – Так, Соня, тебе нужно проглотить это, – выставив на ладони перед подругой горку таблеток, скомандовала Алина, – затем ещё нужно будет выпить ложку сиропа, закапать тебе нос и запшикать горло. Но перед тем как запшикать горло, его нужно будет прополоскать. Вроде в таком порядке. Алина почесала лоб, ещё раз пробегаясь взглядом по инструкции врача. Соня обречённо смотрела на предложенную кучу лекарств и мысленно ругала себя то, что не уследила за собственным здоровьем. «Вот нужно же было так облажаться! Дура. Так ещё ведь заражу сейчас всех…» – думала Соня, представляя себе самые нерадужные перспективы окончания тура. Зацепившись за последнюю мелькнувшую в воспалённом заболеванием мозге, Соня поочерёдно ткнула указательным пальцем правой руки сначала на Алину, а затем и на Юру, после чего её ладонь безапелляционно указала на дверь номера. – Ты хочешь, чтобы мы ушли? – Слегка возмущённо спросил Юра. – Сонь, мы не бросим тебя одну… Договорить ему не дал стальной взгляд голубых глаз подруги, застланных пеленой усталости. – Ты боишься нас заразить? – Предположила Алина, перехватывая взгляд подруги, который сразу смягчился, стоило серо-голубым глазам столкнуться с ясными голубыми глазами. Соня кивнула. – Знаешь, Сонь, думаю, Юра думает то же самое, – Алина на мгновение повернулась к гитаристу, увидела его лёгкий кивок и продолжила: – но нам в целом похуй, заразимся мы или нет, нам куда важнее быть с тобой рядом до того момента, пока тебе не станет лучше. Чуть покрасневшие от болезни голубые глаза Сони наполнились обжигающими слезами. – Ну же, Соньце, не плачь, – заметив остекленевший взгляд подруги, обняла её Алина. – Мы тебя любим и всегда будем рядом. – Целиком и полностью поддерживаю малую, – улыбнулся Заслонов, присоединяясь к объятиям. – Так, ни одни обнимашки не отсрочат приём этой горы лекарств, – усмехнулась Алина, разрывая контакт спустя некоторое время. Медленно, запивая каждую таблетку водой и прерываясь на гримасничество после особо горьких пилюль, Соня выпила все нужные лекарства, с помощью Алины дошла до ванной и прополоскала горло, параллельно забрызгав розововолосую водой, закапала нос и запшикала горло. – Скоро всё это подействует и тебе станет легче, – распутывая одной рукой непослушные огненные локоны Сони, шептала Алина, второй рукой играясь с пальцами лежащей ближе к ней руки Сони. – Но тебе в любом случае нужно постараться заснуть, ведь сон – главное лекарство, мне так мама в детстве говорила. Как-то незаметно для обеих, понимающе улыбнувшись, Юра выскользнул из комнаты, оставив девочек наедине. Соня улыбнулась, покорно закрывая глаза. Алина шёпотом рассказывала истории из своего детства, забавные и милые, и окружённая выстроенным мягким голосом подруг коконом уюта и комфорта Соня чувствовала, как проваливается в манящий сон. Однако настойчивая мысль о том, что она проснётся в одиночестве, мгновенно пустила мороз по её коже и заставила распахнуть глаза, в ужасе уставившись на испуганную таким резким поворотом подругу. – Что случилось? Что болит? Звонить в скорую? – Сразу засыпала её вопросами Алина. – Ос…оста…останься, – прохрипела Соня, умоляюще смотря на барабанщицу. – Боже, Соня, ты бы знала, как ты меня сейчас напугала! – Выдохнула Алина, схватившись за грудь в области сердца. – Конечно я останусь с тобой, если ты так хочешь. Соня тут же активно закивала головой, выражая своё желание. – Не отпущу тебя от себя ни на миллиметр всю ночь, обещаю, – прошептала барабанщица, стискивая подругу в объятиях и оставляя звонкий поцелуй на её носу. – А теперь спать. Довольно кивнув и слегка поёрзав в любимых руках, удостоверяясь в реальности происходящего, Соня погрузилась в царство Морфея со счастливой улыбкой на губах.

***

Соня проснулась от колотящего её тело озноба, вместе с которым вернулись беспощадная головная боль, резь в глазах и удушающий страх. За её спиной мирно сопела Алина, крепко обвивая её дрожащее тело сильными руками. Пытаясь ухватиться хоть за одну обрывочную мысль из того потока, что витал в её голове, Соня приняла решение выпить таблетку жаропонижающего и попробовать уснуть, при этом не разбудив Алину, которая, по её мнению, и так уже намучилась с заболевшей подругой. Полежав около десяти минут в попытке найти в себе силы, коих практически не было, Соня перекатилась через спину на левый бок, приподнялась на локте и попыталась разглядеть нужное лекарство в темноте комнаты, прореживаемой лишь пробивающимися сквозь неприкрытое окно тонкими полосками света от уличных фонарей. – Соня? – Послышался за спиной хриплый ото сна голос Алины – Соня, три часа ночи, что случилось? – Меня оч…очень сильно з...з…знобит, – стуча зубами, призналась Соня, показывая упаковку жаропонижающего, которую она всё же смогла разглядеть. – Боже, чего же ты меня не разбудила? – Подскочила Алина, сразу хватая с тумбочки градусник и вставляя его подруге под мышку. – Сейчас я сделаю тебе горячий чай с мёдом и малиной, налью стакан воды, чтобы ты таблетку запила, и ещё кое-что, – задумчиво глядя на укутанную с ног до головы в тёплое одеяло подругу, протянула Алина, – тебе нужно раздеться. – Что!? – Округлила глаза Соня, но, стоило первому шоку пройти, и кривая усмешка тронула её потрескавшиеся губы, небесные глаза вспыхнули: – так сразу? Щёки Алины залило смущение, расползаясь по лицу, шее и рукам. Нижняя губа барабанщицы попала в плен её зубов, глаза нервно забегали по хитрому лицу рыжеволосой. – Я имела в виду… – судорожно сглотнув, выдала Алина, безостановочно бегая глазами по полулежащей рядом девушке, – я имела в виду, что у тебя высокая температура и, чтобы сейчас ты перестала чувствовать озноб, тебе нужно вылезти из-под одеяла и немного потерпеть. – Лин, мне оч-ч-чень холодно, – стуча зубами, нахмурилась Соня. – Я понимаю, Сонь, но и ты пойми, – взмолилась Алина, вынимая градусник из-под мышки подруги и качая головой в ответ на увиденные цифры, – тебе сейчас холодно потому, что ты с высокой температурой внутри с помощью одеяла и одежды создаёшь ещё более высокую температуру снаружи, и телу становится холодно. Если ты разденешься, температура более-менее нормализуется, и тебе станет легче. – Алин, ты заболела? – Прикоснувшись тыльной стороной ладони ко лбу розововолосой, прохрипела Соня. – Ты говоришь такие умные вещи… – Дурочка, - наигранно надувшись, толкнула подругу в плечо Алина, заливаясь смехом. – А если серьёзно, то я в детстве часто болела и мама лечила меня самыми разными способами, каждый из которых я запомнила. Как видишь, пригодилось. – Спасибо твоему слабому иммунитету, – хихикнула Соня. Однако радость её длилась недолго – новый приступ головной боли стёр последствия смеха и вызвал слёзы. – Так, сейчас я принесу воды и сделаю чай, – взяла себя в руки Алина, увидев перемену в лице подруги. Пару минут спустя Соня сидела на кровати в одной пижаме, потягивала вкусный чай, заваренный Алиной, ожидая начала действия жаропонижащего. – Ну как? Легче? – Мягко поглаживая рыжие волосы, спросила Алина, садясь на корточки перед кроватью, на которой свернулась калачиком Соня. Рыжеволосая отрицательно покачала головой, прикрывая глаза. Алина забралась к ней на кровать, притягивая подрагивающее тело к себе. – Ну ничего, Соньце, сейчас немного времени пройдёт, лекарство подействует и всё будет хорошо, – прижав к себе Соню, словно маленького ребёнка, Алина плавно покачивалась с ней вперёд-назад, шепча успокаивающие нежности и мягко целуя её лоб вдоль линии роста волос. – Лина, – протянула Соня, поднимая взгляд остекленевших глаз на укачивающую её подругу. – Да? – Отозвалась она, заглядывая в манящие серо-голубые океаны. – Мне страшно, – призналась Соня, не отрываясь от затягивающих в свою пучину голубых омутов подруги. – Чего ты боишься, Соньце? – Тихо спросила Алина, незаметно для них обеих сокращая расстояние между их лицами. – Я боюсь, что не перенесу эту болячку, – призналась Соня, чувствуя обжигающее дыхание Алины на своём лице. Голубые омуты розововолосой наполнились непониманием, и Соня продолжила свою мысль, что тревожной птицей билась в клетке её сознания: – Мне тяжело, очень тяжело, – призналась она, – я уже давно не болела с температурой под сорок и, вероятнее всего, это лишь влияние лихорадки, но мне с каждым часом этой адской муки, от которой надолго не спасают ни одни лекарства, всё отчётливее думается, что эта болезнь ничем хорошим для меня не закончится… – Соня опустила голову вниз, боясь увидеть реакцию подруги. – Соня, стоп, – оборвала её депрессивный монолог Алина, поднимая пылающее лицо подруги вверх двумя пальцами за подбородок и ловя её взгляд. – Всё будет хорошо, поняла меня? Да, ещё пару дней температура будет держаться, но потом она спадёт, ты полностью восстановишься, мы отыграем оставшиеся концерты тура и всё будет супер. Я всегда рядом с тобой, Соня, и я знаю, что ты справишься, потому что ты у меня очень сильная девочка. С каждой новой фразой, срывающейся с пухлых губ Олешевой, её уста были всё ближе к раскрывшимся в ожидании так сильно желаемого прикосновения губам Сони. – Ты заразишься, – выдохнула в любимые губы Соня, предвкушая сладкое прикосновение. – Мне плевать, – шепнула Алина, прежде чем накрыть манящие уста подруги своими. Они обе замерли, стараясь прочувствовать воцарившееся вокруг и внутри них волшебство: мягкость губ подруги на своих собственных, нежные и в то же время крепкие руки Алины на талии Сони и ладони Сони, что легли на плечи Алины; рваное сердцебиение, взрыв эмоций и приятная пустота в головах – всё это в одночасье опустилось на двух девушек, слившихся в поцелуе. Пару мгновений спустя Алина сделала первое робкое движение – провела языком по нижней губе Сони, словно прося разрешения углубить поцелуй. И как же давно Соня мечтала об этом! Губы старшей тут же приоткрылись, пропуская проворный язык Алины, желающий исследовать всё, что только можно, внутрь. Соня издала сладкий стон, когда Алина углубила поцелуй, проводя языком по её нёбу. Руки Алины, до этого сжимавшие осиную талию Сони, плавно поднялись вверх, теряясь в россыпи рыжих волос. Соня чуть прикусила нижнюю губу Алины, услышала в ответ шипение и сразу слизнула выступившую каплю крови, ловя вырвавшийся в ответ стон. Сколько они целовались в темноте комнаты, не скажет ни одна из них, но их не оторвали друг от друга ни нехватка воздуха, ни неудобное положение, ни желание спать, которое было мгновенно вытеснено желанием продолжить начатое, не озвученным ни одной из них. – Больше не боишься? – Чуть отдышавшись после нежеланного прекращения поцелуя, спросила Алина с лёгкой ухмылкой. – Не боюсь, – просияла Соня, широко улыбаясь и не отрывая ладонь от горящих после поцелуя губ. – И я думаю, нам следует повторять такую терапию для профилактики. – Как пожелаешь, Соньце, – кивнула Алина, ложась на спину и притягивая Соню в свои объятия. – А сейчас пора спать. Доброй ночи. – Доброй ночи, – откликнулась уютно устроившаяся в её руках Соня, закрывая глаза. Страх покинул её голову.

***

На следующее утро Алина проснулась от колотящего её тело озноба и жуткой головной боли, не дававшей ей понять, кто она, где она и зачем она. – Боже, как больно, – простонала барабанщица, хватаясь за разрывающуюся от боли голову. Стоило этим трём словам слететь с её губ, как она тут же схватилась за пронзённое режущей болью горло, стараясь не заплакать. – О, я так понимаю, у нас есть следующий везунчик, – грустно улыбнувшись, протянул Юра, который вместе с оправившейся после спадания температуры Соней мирно поглощал завтрак за столом, располагающимся напротив изножья кровати. – Ох, Алина, ну я же говорила тебе, что ты можешь заразиться, если мы… – рыжеволосая запнулась, искоса взглянув на гитариста, – если мы будем спать в одной кровати. Чуть покрасневшая Алина пожала плечами, как бы говоря «уже ничего не поделаешь». – Зато мы знаем, как тебя быстро и эффективно вылечить, да, Сонька? – Улыбнулся Юра, глядя на выглядящую сегодня намного бодрее вокалистку. – Ага, а ещё Алина мне рассказала об одной прекрасной процедуре, я обязательно её проведу, но чуть позже, – с хитрым прищуром поделилась Соня, вызвав у Алины приступ кашля. – Вот и чудно. Что ж, тогда я пошёл за недостающими склянками для укола, ты, Соня, готовь шприц, ну а ты, Алинка, задницу, – хохотнул Заслонов, выбегая из номера прежде, чем в него прилетела брошенная Алиной подушка. – Нас ждёт весёлое окончание тура, – цокнула Соня, глядя на распластавшуюся без сил барабанщицу.