Паладин

— Скоро мы придём? — Подняв взгляд от потухшего костра к Гильему, я в очередной раз протер слегка припухшие глаза. — Да, — уже привычно за эти дни прилетел ответ. На другой я и не рассчитывал. О чём я вообще думал, соглашаясь на это? Тогда казалось, что идея была если не единственно верной, то наиболее правильной, но сейчас… до сих пор кажется, что выбор был лучшим. Я хочу отомстить, я этого желаю, но о судьбе сестры нужно было расспросить подробнее, а не давать мне запудрить голову туманными словами. Меня извиняет только то, что я только-только как очнулся и получил шок от известий и открытой Ауры. Да, Аура — то, что выделяет Охотников среди простых людей. Проявление души человека, как его называл отец, лишь благодаря которому я смог пережить эти две недели с половиной нашего пути. Аура делает человека сильнее, позволяет прыгать на невообразимые высоты, дарует невероятную скорость, избавляет от болезней и защищает от ран. Пока твоя Аура не истощена, ты способен на невероятные и великие дела. По крайней мере в глазах простых людей. Папа тоже был способен… Но его это не спасло. Как и многих других. А еще у Ауры есть Проявление о чём было написано: «…куда как более редкое развитие самой Ауры в активную фазу». И Проявления бывают самые разные от ещё большего усиления до таких, как у моей сестры и даже у меня. Вот только если у Диа, как я понял, оно действует постоянно, то мне его нужно как-то призвать. И как именно я не особо понимаю. Повезло сестренке… Тяжелый вздох в очередной раз вырвался из меня. Как бы ни старался, а мысли так и лезут в голову. Сто раз уже решил, что извинюсь перед ней, как вернусь, за то, что не мог никак помочь и даже быть рядом, но всё равно думаю об этом. Глупые мысли, глупые решения и глупый я. Мысли, однако, не мешали мне затаптывать костёр и собирать нехитрый лагерь в походный рюкзак. Честно говоря, я не так себе представлял путь по наполненными Гримм землями. В смысле мы ведь даже не распределялись на ночное дежурство, о котором мне частенько рассказывал отец, как и о том, чем эти дежурства зачастую заканчивались. Я и Гильем просто ложились спать. Когда же я прямо спросил его, то добился лишь двух слов: «Проявление поможет». И понятно, что тут вопрос не в моём Проявлении, о котором он, скорее всего, и не знает, вот только ответа, что у него за способность, я так и не добился. Тяжело вообще чего-то добиваться от человека, один взгляд которого заставляет застыть. Особенно это было заметно после первой схватки с Гримм в конце первой недели. Трое Беовульфов вынырнули из зарослей столь неожиданно, что я оторопел и не знал, что мне делать. Зато Гильем знал, и ещё до того, как я успел хотя бы нормально испугаться, первый уже был убит, второй отлетел от мощного удара ногой в грудину, а на третьего опускался извлеченный из-под плаща сегментированный двуручный меч, сходу отсекая ему голову. Отлетевший прожил не намного дольше. Быстро, безжалостно и очень круто. Кажется, у меня в тот момент даже глаза загорелись, когда я смотрел на безразлично возвращающую меч в крепление на спине фигуру. Да и потом на нас тоже нападали Гримм-одиночки, и разбирался с ними Гильем точно также быстро. — Готов? — хриплый голос вывел меня из очередных раздумий. — Да. Более ничего не говоря, он пошел вперед, а я также молча за ним, стараясь не запинаться об уже порядком надоевшие корни. Да и лес весь уже надоел, что мочи нет. Нет, я люблю природу, особенно городской парк… Да, особенно его. Но за последние недели природы, а в особенности деревьев, в моей жизни слишком много! И редкие лесные поляны вообще не спасают. А ещё мне было откровенно скучно. Можно было бы попытаться в очередной раз попытаться разговорить Гильема, но прошедшее время было достаточным, чтобы понять одну важную вещь: пока он сам не захочет, из него и слова не вытянешь. Максимум будет протяжное «Хм…», может, «Мхм…», а если повезет, то даже расщедрится на «Ха-а…». Честное слово, я этих самых слов от него слышал раз в десять меньше, чем хмыков. Хотя с таким шрамом, кто его знает, насколько тяжело ему говорить. И да, шрам я увидел на первом же привале, Гильем его не скрывал, безобразный кусок кожи покрывал всю переднюю часть шеи, начиная от кадыка, и спускался куда-то под рубаху. Даже интересно узнать, чем была нанесена подобная рана, и, естественно, я не утерпел. Тогда-то и стал осознавать, насколько он неразговорчив и до чего же у него бывает пугающий взгляд. Кстати, помимо шрама, у него на шее ещё кулон с крыльями висит и довольно знакомый. Никак не могу вспомнить, где я такой же видел, а когда спросил его прямо… м-да, узнать о нём я тоже не смог. Тихо вздохнув, безучастным взглядом прошелся по зарослям. Деревья, кусты, деревья, кусты, деревья, больше деревьев и кустов! Настолько однотипный пейзаж, что уже давно надоел, но сегодня надо мной сжалились! Всего два часа пешего хода по местным зарослям, ибо Гильем явно не признавал дорог как факта, и мы резко вышли из леса на свободную и полностью накрываемую солнечным светом поляну. А стоило мне оглянуться и… у меня просто перехватило дыхание. Как-то раз, довольно давно, я читал одну книжку. Замечательная история о рыцаре, злобном Гримм, красивой принцессе и долгом путешествии. Потом я прочёл эту книжку Диа, что было поспешным решением — в течение следующей недели я успел побывать рыцарем, злобным Гримм, королем, разбойником, а порой все вместе. Спасибо хоть, не принцессой, место которой прочно заняла сестренка. Но вопрос не в этом. В одной из глав той книги описывался замок, стоящий на высокой, поросшей густым лесом скале. С мощными, высокими стенами, обширным внутренним двором, с чьего донжона, расположенного над самой пропастью, можно было окинуть все окрест лежащие земли. Это был именно такой замок, разве что в том рассказе он не был полуразрушенным. Да, на первый взгляд ожившая сказка была изрядно побита каким-то масштабным сражением: ворота с надвратной башней обвалились, в стенах множество прорех, а дозорная башня и вовсе была снесена чем-то большим. Сейчас замок был лишь тенью того, что представлял собой когда-то. — Стронхолд, — хрипло каркнул, по крайней мере так показалось, Гильем. — Стронхолд, — неосознанно я повторил за ним и как-то зацепился за это слово. Как и тогда, с медальоном, оно мне показалось знакомым. Озарение пришло неожиданно. — Это же… — Крепость Ордена Паладинов, — оборвали меня. — Бывшая. Замолчав, Гильем пошел вперед, а я, во все глаза пожирая громаду замка, за ним. И пока мы шли, меня просто распирало от эмоций! Это ведь сам Стронхолд, Оплот Паладинов! Тех самых Паладинов, все три книги о которых я в нашей домашней библиотеке зачитал до дыр! Да я и надеяться не смел попасть сюда, а теперь меня привел сюда… — Гильем, а вы… — осененный догадкой, хотел было спросить я. — Да, — оборвал он мой вопрос, кажется прекрасно осознавая, что конкретно я хотел спросить. Я глубоко вдохнул, уже было хотя задать кучу вопросов и… со свистом выдохнул, прекрасно представляя, как именно будет отвечать паладин на мои вопросы. И хорошо, если вообще будет. А то ведь как зыркнет… Но паладины! Крепость Стронхолд! Тот самый медальон, изображение которого я видел на одной из страниц книг об Ордене и который показался мне знакомым! Да я запрыгать был готов от радости! Я ведь хотел стать паладином, это было моей мечтой до того момента, как я узнал, что Орден был уничтожен. О-о, как я был обижен на весь мир за это! Охотники, они… ну, не паладины. Есть между ними разница. Глубоко вдохнув для успокоения, я, дабы не дать себе сделать что-то смущающее, стал перебирать в уме известные мне факты об Ордене. И было их немало. Я ведь в самом деле едва ли не назубок запомнил три полновесные книги об Ордене и его представителях. История Ордена уходила в такие тёмные века, что отследить, когда он появился, было невозможно. Возможно, сами паладины знали точную дату основания, но этими знаниями никогда не делились. В лучшие времена Орден насчитывал до нескольких сотен одних только паладинов, а уж сколько было адептов, оруженосцев и даже служек — не сосчитать. Чем отличаются Паладины от Охотников? Насколько я помню учебник истории, изначально Охотники были представлены военными силами государств и многочисленными наемниками, а именно в качестве профессии со всеми привилегиями институт Охотников утвердился лишь после Великой Войны, что шла восемьдесят лет назад между Вейлом с Вакуо на одной стороне и Мантлом, ныне Атласом, и Мистралем на другой. Орден же стоял намного раньше и стоял после до самого своего падения двадцать с лишним лет назад, а также именно с него брали многие особенности нынешней профессии Охотника. Кажется, паладинам даже предлагали войти в новообразованную структуру, став этакой элитой среди элиты, но они отказались. Без объяснения причин, просто отказались. И со слов отца никто даже не пикнул в их сторону, ибо Орден всегда был силен, а уж после войны стал одной из главенствующих сил на Ремнанте. Орден ведь, не относясь ни к одной из сторон конфликта, не участвовал в войне, да и противоречило это их основному постулату: «Мы щит Света, противостоящий извечной Тьме». И следуя этому постулату, они всегда помогали любому попавшему в беду человеку и фавну, зачастую не требуя никакой платы за свои услуги. Вот только… что-то произошло после Великой Войны. Орден был наибольшей силой на всех континентах, но прошло сорок лет, и паладинов осталось около сотни при прежнем количестве почти в пять. Это было странно и в подробностях не описывалось, что именно происходило тогда, лишь несколько строчек о сильном снижении числа действующих паладинов. А потом прошло еще полтора десятка лет, и Стронхолд пал. И вот об этом событии вообще не было никакой информации. Просто в один момент паладины исчезли, а по новостям передали о падении их крепости. Странно всё это. Шли к крепости мы долго. Несмотря на то, что она была перед нашими глазами, вышли мы к ней со стороны обрыва, и чтобы подойти ко входу, нам пришлось обойти скалу по кругу, а потом еще и забираться в гору. Не мне с открытой Аурой жаловаться, но это было довольно утомительно — дорожка тут была узкая, крутая, поросшая бурьяном и постоянно норовящая уйти из-под ног, изогнувшись в другую сторону. — Ого… — я потрясенно выдохнул, когда за очередным крутым поворотом тропы, утопленной меж скал, увидел стены и обрушенные врата. Я и до этого понимал, что крепость велика, но лишь вблизи можно было полностью осознать это. Смотря на высоту и толщину стен, а также на то, что было вратами, не могу и представить, какой Гримм смог бы их уничтожить. Даже Голиафы, легко достигающие размеров двухэтажных и более домов, едва ли бы тут справились так просто. А ведь и защитники не сидели бы сложа руки. — Будь осторожен, — когда дорога вывела нас к разрушенных воротам Стронхолда, сказал Гильем. — Стены и пристройки порой… проседают и обрушаются. Гримм любят… в округе селиться. — А замок? — Держится пока, — окинув громаду защитного сооружения хмурым взглядом, обронил мужчина. — И Гримм там… не селятся. — Почему? — Боятся. — Разве они могут? Да и чего бояться, здесь же… пусто. Увы, на это ответа я не получил. Пройдя через завалы того, что раньше было надвратной башней, мы оказались во внутреннем дворе, и тут я не удержался — вовсю завертел головой, жадно вглядываясь в окружающее пространство. Множество разрушенных строений, груды хлама от которых особого интереса не вызвали, хотя и возник вопрос касательно их принадлежности, а вот ещё одна стена приковала всё внимание. Чтобы понять, как располагались защитные сооружения Стронхолда, достаточно представить овал, примерно по центру коего провести дугу к двум ближайшим сторонам, и получится внутренняя стена крепости, отделяющая замок от остальных пристроек. Конечно, там была не совсем дуга, скорее даже совсем не дуга, но это уже мелочи. — А эта стена целая, — не мог я не заметить после осмотра каменного укрепления. — Не было смысла… рушить, — не сбавляя шага, ответил мужчина. — Гримм были уже… в крепости. Зажали меж двух… огней. — Получается Гримм попали в крепость в обход? Но как?! — Увидишь. Вторые ворота были явно меньше первых, но всё равно размер поражал. А еще металлические створки на них были целыми и наверняка находились в рабочем состоянии, пусть сейчас и застыли приоткрытыми на таком расстоянии, чтобы впритирку прошло два человека. И вот мы оказались перед самым замком. И тут я самым натуральным образом застыл в попытке обхватить глазами всё, что мне открылось. Крепкие, высокие башни, узкие бойницы, какие-то платформы, слегка выходящие за зубцы стен, на которых явно что-то располагалось. Это была ожившая мечта, пусть и порядком побитая Гримм. Внутри самого замка мы попали в длинный, высокий коридор. Под потолком виднелись обрывки цепей непонятного назначения, в стенах было несколько проходов с каждой стороны, а путь усыпан различным деревянным мусором и каменным крошевом, но это едва ли треть всего коридора, в то время как дальнейший путь скрывался во тьме. Здесь было слишком мало света. Впрочем, так оно было ненадолго — Гильем достал из-под складок плаща фонарь и луч света разогнал темноту. Хотя и не могу сказать, что вид от этого сильно изменился, так как похожая картина разрухи и запустения была здесь абсолютно везде. — Тут много обломков, — обронил я, задев очередную деревяшку. — Под потолком что-то висело? — Да. — И замолчал. На такой ответ я лишь растянул губы в разочарованной гримасе. Хотя, конечно, такого стоило ожидать. Сразу за длинным коридором мы попали в большой зал. Света здесь было больше благодаря окнам и здоровой дыре в стене сбоку, так что мы могли осмотреться без дополнительного освещения. Хотя не могу сказать, что тут было на что посмотреть. Всё та же разруха — несколько уцелевших столов со скамьями стояли у дальних углов, в то время как все остальные были превращены во всё те же обломки. Под потолком виднелись обрывки каких-то кабелей, судя по всему, раньше там были лампы или что-то в этом роде. А у дальней стены, самой целой и наиболее скрытой во тьме, стояли плиты, над которыми находилась большая вытяжка. — Это… — Я оглянулся по сторонам и увидел у дальней стены нетронутую кухню. — Обеденный зал? — Да. — Гильем медленно повел головой, осматривая окружающее пространство, после чего тихо вздохнул. — Я вернулся. — Он остановил свой взгляд на противоположной стене чуть выше прохода. Я так же туда посмотрел и, присмотревшись, увидел тот самый символ, что он носит на груди, но здесь выщербленный в камне — щит с двумя крыльями по бокам от него. Символ Ордена. — Зачем… зачем я здесь? — также смотря на этот символ, я всё же нашел в себе силы задать главный вопрос, который я всю дорогу гнал от себя. Просто боялся даже у самого себя спросить, но сейчас, когда мы дошли до финальной точки, я должен был его задать. Гильем повернул лицо ко мне и посмотрел на меня, а я с надеждой посмотрел на него. Несколько секунд мы смотрели друг на друга, пока он не ответил: — Я долго хожу… по миру и успел… всё не раз обдумать. Я не имею права… возродить Орден, — отвернувшись обратно к символу, ответил он. — Не имею права… брать учеников. И даже… — Крепко сжав челюсти, что желваки выступили, он прервал себя и порывисто вздохнул. Почему-то мне показалось, что за этим жестом стоит нечто намного более глубокое, но что именно, я не знал. — Но я могу… помочь тебе. Ты сам станешь… паладином. — И возрожу Орден? — тихо, сам себя не слыша, прошептал я, горящими глазами глядя на паладина. — Как хочешь. — Такой ответ заставил меня недоуменно сморгнуть. Гильем вновь повернулся ко мне. — Ты станешь паладином. Я помогу тебе. И за это ты… поможешь мне. Возьмешь на себя… обет. Должен будешь сделать… во что бы то ни стало. Согласен? — Я… — В душе проснулась нерешительность, но, резко мотнув головой, я вымел её из себя. — Да! — Хорошо. — Паладин отвернулся от меня, но теперь его взгляд был направлен не на символ, а на проход. — Идём. Я покажу тебе… замок. — Хорошо. — Я неосознанно повторил за ним и расслабленно улыбнулся, чувствуя, как сжавшийся комок в животе медленно разжимается. А вместе с расслаблением пришли и вопросы. — А почему вы не можете возродить Орден сами? — Узнаешь, — тихо обронил паладин. — Когда придёт время.