В тени, ослабший, ты не будешь одинок

День. Люди спокойно работали в столь прекрасное летнее утро. Кажется, что сегодняшние сумерки длились на удивление мало, но этого никто не заметил. Следить за солнцем и луной – последнее дело, о котором думают крестьяне. Лишь дети с интересом наблюдают за ночным небом, спрятавшись от родителей на чердаке. Но и они не следят. Резкая смена на ночь. Такое не заметить уже труднее. В народе проснулось волнение: кто-то спешил к знахарю за информацией, кто-то прятал младенцев подальше от дверей, а кто-то молча наблюдал за исчезающим диском солнца. Затем все вновь встало на свои места. Быстро, будто ничего и не происходило. Как и должно быть. Наверное, это и к лучшему, что большинство селян не придало этому событию особого значения. Но некоторое действо всё-таки произошло. Среди богом забытых развалин древнего храма, окрестности которого окружали мертвые стволы деревьев, поросшие мхом и ветками ростков новой жизни, среди расколотых плит мрамора, среди громадных монолитов с некими символами, выгравированными на их гранях. Стоя на каменном полу подле алтаря, теряющаяся во тьме сущность в тряпичном одеянии протягивала руки к парящему облаку черного праха, что с течением времени становилось плотнее. Снаружи – слой пыли падших, внутри – яркая энергия сокрытого Солнца, Огня и Природы, бушующая в крохотном теле. Скрываемое от посторонних глаз рождение во мраке происходило стремительно, и как только свет начал падать на гранитный алтарь, маленький дух уже лежал в руках старшего собрата, оглядывая свой новый мир белизной широко раскрытых глаз. Свет. Тьма. Ночь? День. Такое пугает, но дитя не боится, лёжа в чужих руках. Возможно, он ещё не знает, как работает страх. Как работают эмоции. Как работает жизнь и его собственное существование. Единственное, что точно было ясно – он здесь. Он нужен, и его ждали. Предназначение – загадка, которую только предстоит узнать, разгадать самостоятельно. У него уже есть наставник, он может помочь. Кроха ощущает то тепло, исходящее от объятия, и не может ему не довериться. Рождённый птенец считает матерью того, кого видит самым первым. Даже если мамой тот быть не хочет. Стремительно светает. Разбушевавшийся ветер стихает, деревья постепенно выпрямляются, становясь почти недвижимыми. Природа пылает красками по сравнению с бледной темнотой, что окружала окрестности несколько минут назад. Былую безжизненную тишину теперь нарушает голос птиц: сперва тонкая одинокая песнь самого смелого из крылатых, затем ее подхватывают остальные. Всё приходит на свои места, становясь обыденным. Спирит сходит с потрескавшегося камня на живую землю, не отпуская от груди свою новую, дополнительную цель существования. Кажется, дитя начинает засыпать на несущих его руках. Явление в материальный свет измотало новорожденную сущность.