Воспоминания, интуиция и точный расчёт

За свою жизнь, не слишком долгую для ведьмы, но уже почти неприлично длинную по маггловским меркам, Беллатриса Блэк пользовалась самыми разными порт-ключами. Одни были стационарные и вызывали разве что лёгкую дрожь в руках при переносе. Другие были динамическими и далеконаправленными, а оттого путешествие ними походило на дико вращающуюся карусель, за которую ты, по недомыслию, уцепился рукой, и теперь не можешь разжать пальцы. Третьи, боевые, предназначенные для перемещения под вражеские купола защиты, и вовсе, казалось, проламывали ту самую защиту её хрупким женским телом. Но ничего из перечисленного не было даже отдалённо похожим на тот порт-ключ, что создал её Лорд теперь. Арка мягкого сияния появилась в воздухе прямо там, посреди лесной глуши, куда они прибыли цепочкой аппараций. И эта арка раздвоилась, опустившись в разные стороны, накрывая их двоих полусферой, что переливалась различными оттенками жёлтого, красного и серого. Затем эти цвета вздрогнули, на крохотную долю мгновения построились в причудливые и донельзя сложные узоры, а затем исчезли, растворившись в воздухе. Совершенно ином воздухе, нежели душный и влажный, что был в том лесу, откуда они перенеслись за секунду. Нет, этот воздух был свеж, быстр и относительно холоден. Да что уж мелочиться — ветер тут уверенно пытался сбить с ног. А кстати, где это «тут»? Белла быстро огляделась по сторонам и поняла, что место ей совершенно незнакомо. Плоская и круглая, почти как тарелка, площадка была сделана из какого-то мутно-белого материала, не похожего ни на мрамор, ни на известняк, ни на бетон — вообще ни на что из знакомых ей вещей. От площадки вперёд и вверх вела лестница, у которой и ступени, и перила были точно такими же мутно-белыми. Наверху были искусно выкованные металлические врата в остроконечной арке из золотого, но, в то же время, прозрачного материала. Пока она осматривалась, лёгкая, почти ничтожная магическая волна окатила их, и, видимо уловив, что площадка теперь не пустует, поднялся магический щит, мгновенно успокоивший бешенный ветер до скорости лёгкого бриза. — Где это мы? — спросила она, — Это ведь… высоко, да? Вопрос был глупый, но она настолько не понимала происходящего, что маленькая любопытная девочка в ней растворила всю взрослость и умудрённость. — Это очень высоко, Белла. Это вершина магического мира, — улыбнулся Гарри. Она залюбовалась этой улыбкой, как наверное он любовался ей самой. Молодой Лорд Блэк редко улыбался, и ещё реже это было так… открыто, искренне. Она стушевалась, и, кажется, немного покраснела. — Думаю, Страж ожидает твоего взноса. — Страж? — удивилась она. Ну а когда увидела, о ком идёт речь, то и вовсе вздрогнула — за прошлые лет тридцать никто ни разу не заставал её врасплох. Она ведь могла поклясться, что ещё одно мгновение назад, когда она осматривала эту грёбаную лестницу наверх, не было тут никакого рыцаря, или, точнее, никаких рыцарских доспехов. Однако теперь эти доспехи были тут, сверкая своим открытым забралом в косых солнечных лучах. Латные рукавицы лежали поверх упёртого в площадку меча, как если бы этот «воин» опирался на своё боевое орудие. Вдоль всего клинка, как и на полированных наплечниках доспеха, и даже там, где тяжёлый шлем примыкал к нагруднику вилась тонкая узорная вязь. И всё это в целом выглядело так, будто действительно опасного рыцаря раздели, чуть отполировали доспехи после битв, наточили заново меч, приукрасили и поставили всё это счастье вот сюда, на вход в непонятно-что и непонятно-где. — Беллатриса, — чуть устало прозвучал голос её Лорда, — время истекает. Коснись руками сферы, отдай примерно четверть своего запаса магии, или даже половину. Затем можешь рассматривать сколько угодно. Мысленно выматерившись, Белла вытянула руки, прикасаясь к тому, что выглядело как сфера из мерцающего разгорячённого воздуха, висевшая примерно на уровне груди перед доспехом-охранником. Сфера наоборот оказалась освежающе-прохладной, а затем женщине показалось, будто всю её кровь на мгновение притянули к ладоням. Понятное дело, что это было не так — просто с неё единоразово вытащили немалый объём магии, но ощущение жара в руках было и уходить пока никуда не собиралось. Тем временем Гарри, буквально из воздуха возле сферы вытащил небольшой жетон, или, правильнее сказать, брошку. Выглядело это чудо довольно интересно — цветок хризантемы, сделанный из серебра, чуть сплюснутый для удобства ношения и уменьшенный до размеров средней монеты. — Довольно солидно, — прокомментировал он с явным удовольствием, — Уровень Ведьмы Ковена, после стольких лет бед и лишений это больше, чем я ожидал. Вдвойне шокирован, учитывая то, что ещё несколько дней назад у тебя было сильнейшее отравление некроэнергией и некачественными алхимическими реакциями. — Я делала из них качественные реакции, — в свою защиту буркнула Беллатриса, — И что это за уровни? Где мы? Почему с нас тянут энергию? — Это, одновременно, плата за вход и измерение силы гостя. Чтобы сильные не бедокурили чрезмерно — лучше откачать у них побольше магии. Ты вот, отдала чуть больше половины запаса, а результат не очень-то впечатляет по некоторым европейским меркам, хотя в Британии сильнее тебя раз-два и обчёлся. А может и вовсе лишь раз, а не два… Но можно добровольно отдать и больше. Можно отдать три четверти резерва, а в обмен получить более тщательную диагностику и ещё некоторые привилегии. Чем я и намереваюсь воспользоваться. — твёрдо закончил он. — Но ты же… — Да, после такой «акции» я едва буду держаться на ногах. И ты мне поможешь в этот трудный период, длинною в… Не знаю. Может с полчаса? Он сделал небольшой шаг к ней, наклонился к её уху, и тихо произнёс: — Я становлюсь сильнее, Белла. С каждым шагом. С каждым прожитым днём. В двадцать все почти остановились в развитии. Я — нет. Я набираю скорость. Мне нужно знать свою силу. Не хочу… Он умолк, будто подбирая слова, но она отступила на полшага и кивнула, затем указала на стража. Слов было не надо. Она подозревала нечто подобное. Ещё когда увидела его силу там, при создании теневого домена. Держала это в уме, когда он пообещал вылечить её неизлечимый для остальных недостаток. Думала об этом, наблюдая, как в тонких пальцах крутится Бузинная палочка созидая, разрушая и изменяя. Но лишь сейчас она поняла, что по другую сторону этих сил и этой уверенности скрывается нечто опасное. Нечто, что неподконтрольно самому сильному волшебнику на её памяти. — Конечно, делай. Относительная беззаботность прошлых месяцев сильно её разбаловала. Она и забыла как оно — находиться в настоящем бою. И потому здесь, в неизвестном месте и времени, ей предстояло быть столь же внимательной, столь же бритвенно-острой в своём восприятии и суждении, как на поле битвы. — Страж. Мне понадобится твоё лезвие. — произнёс Гарри, вытягивая руки так, чтобы рукава отошли чуть назад. Доспех, как если бы был живым человеком, повернулся немного в сторону парня, затем поднял меч ровно перед собой, всё ещё держа его плоской стороной к гостям. «Я не буду нападать, но буду защищать что моё» — эти жесты существовали ещё когда маги пользовались клинками, и Белла, как и многие другие чистокровные, знала их. О подобном знании никогда не говорили вслух, но оно лежало в памяти как раз для таких случаев. Латные доспехи чуть скрипнули, металлические рукавицы ослабили хватку на рукояти, как раз достаточно, чтобы острие меча наклонилось и часть лезвия оказалась внутри всё той же сферы, что брала плату с гостей. — Смотри и ужасайся… — пробормотал себе под нос парень. Кому это было адресовано женщина не знала, но на всякий случай сделала шаг ближе. Когда она платила магией, то её руки легли на поверхность сферы, но сейчас, с видимым усилием, руки Лорда Блэк прошли сквозь поверхность, прямиком к клинку. Яркая, алая кровь брызнула во все стороны, но пределов сферы не покинула. Прошло мгновение, два, три, мелкие капли собрались вместе, засветились ярко изнутри заполняя собой всю сферу, а затем в ослепительной вспышке вырвались наружу, тонкими нитями вытягиваясь в воздухе, мерцая, меняясь, пульсируя. Белла протёрла глаза, моргнула несколько раз, восстанавливая зрение, и когда снова подняла взгляд, то перед ней и её Лордом, всё ещё не вытащившим руки из злополучной сферы, простирался багровый гобелен высотой в несколько метров. Непонятные узоры из звёзд, сфер и спиралей плавали по нему, сталкиваясь друг с другом, наплывая друг на друга, поглощая друг друга, чтобы затем разделиться на совершенно новые узоры иных размеров. Казалось, эти незнакомые орнаменты знают лишь одну вещь — хаос, но тут, едва Белла подумала об этом, они дёрнулись, и как по команде расплылись в разные стороны, а в центре возникла огромная девятиконечная звезда. От её острых концов протянулись толстые жгуты линий силы, извиваясь точно живые змеи, они замирали в самых странных формах, и все остальные орнаменты, подчиняясь каким-то своим правилам, выстраивались вдоль этих линий. Наконец, они замерли, искривлённые, непонятные, странные, но идеально подогнанные друг к другу. Гарри выдернул свои руки из сферы и, неуклюжим движением, будто медведь лапой, выхватил из воздуха свою брошь. Она была девятиконечной, серебряной, с крупным алмазом посередине. Казалось, что парень получил какой-то странный галлеон и просто рассматривал его на своей ладони, но Белла видела, как он дрожит всем телом, как чуть согнул напряжённые ноги, чтобы просто устоять не падая. — Сейчас, я быстро. Она выхватила из своей сумочки первые же попавшиеся вещи: пяток сиклей, носовой платок, чернильную ручку с вечными чернилами. Мгновение ушло на быструю оценку материалов, и ручка, увы, была отметена в сторону, но что такое пять сиклей, когда срочно нужна помощь. Возвратив платок и ручку в сумочку, она сложила монеты стопкой и, взяв палочку, преодолевая встроенную защиту магической валюты, ввела внутрь немного магии. С тихим «дзынь», оповестившим о потере этим серебром ценности, защитные чары исчезли, а затем Белла несколькими взмахами палочки превратила их в серебряную же трость. Вдоль всей трости вился узор в виде виноградной лозы, а на передней части аккуратной прямой ручки был выгравирован крохотный герб дома Блэк. Разорвав свой носовой платок на две части, женщина быстро превратила одну из них в смягчающий наконечник, а вторую — в кожаную обмотку ручки. Вложив трость в правую руку Гарри, Белла аккуратно заставила его опереться на новый аксессуар. Длинна оказалась маловата, пришлось поправить ещё одним взмахом палочки. И вот теперь парень, смог, пускай и дрожа, выпрямиться и нормально вздохнуть. — Двенадцать секунд, — прошептал он, — Быстро справилась, молодец. — Надо было подумать раньше, — она была недовольна собой, но старалась не демонстрировать негатив, — А ты, что, считал? — Когда сил нет на то, чтобы даже пошевелиться, надо как-то отвлекать разум. — И как? Успешно? — Не слишком, — уголками рта улыбнулся он, — У тебя получается лучше. — Что нового узнал? — Нового? Немного. Посуди сама… Выше уровня «ведьма ковена», который ещё называют «наследный чародей " у мужчин, есть ещё, в зависимости от пола, «кудесник» или «кудесница», «патриарх» или «матриарх», «чародей звёзд», «архимаг», «древний», «высший» и заканчивается эта лестница ступенью «полу-бог». Не спрашивай, почему не «бог» — видимо это был бы перебор для местной шкалы. Когда я впервые побывал здесь, я был «наследным чародеем», то есть на твоём нынешнем уровне… — А сейчас? Гарри глубоко вдохнул и выдохнул несколько раз, собираясь с силами. — Тот узор показал мне, что сила у меня на уровень «древний», а вот навыки и состояние магической системы как у «патриарха», в лучшем случае. Иными словами, без подготовки будет очень плохо. — Ты не можешь использовать всю свою силу, так? Поэтому так дрожишь? Ты только что заработал себе травму? — каждый вопрос был чуть более нервным, даже истеричным, но Белла очень старалась не ухудшать и без того нелёгкую ситуацию. — Да. — Твою мать… Тем временем Гарри коснулся своей брошью её броши, и они тихо зазвенели. — Теперь можно точно скрывать своё лицо и никто не должен иметь к этому претензий. *** Идти, даже опираясь на трость, было тяжеловато. Потеря магических сил, даже временная, сильно била по физическому состоянию, потому многие волшебники переставали заниматься истощающими тренировками после Хогвартса — опасно быть столь ослабленным. Ну а без этого — о каком прогрессе личной силы может идти речь? Помогало держаться разве что восхищённое лицо Беллы, разглядывающей всё вокруг с детским восторгом во взгляде. Он, наверное, и сам сиял также, когда впервые попал сюда, ведь восторгаться было чем: целый город созданный из стекла восхищал и поражал. — Почему я никогда не слышала об этом месте? — удивилась Белла. — Хм… Дай подумать… — с лёгкой иронией в голосе ответил ей Гарри, — Сколько газет в магической Британии? Аж целых две? — Четыре, считая Придиру. А серьёзно, можно? — она нахмурилась, отчего между её бровями залегла морщинка. Гарри взглянул своей любимой женщине прямо в глаза, стараясь не выглядеть слишком уж умилённым — от положительных эмоций у него нередко болела голова. Было ли это побочным или основным действием ритуалов, помогающих думать яснее, он не знал, но был уверен, что отрешённое лицо помогает отсрочить неприятные ощущения. — Skleněné město, или же Город из Стекла построили после Второй Мировой войны прямиком над Вышеградом, старым центром Праги. А магическая Британия мало того, что всегда вела политику изоляционизма, так ещё и из-за того, что Дамблдор сохранил Гриндевальду жизнь, а не дал разорвать того на тряпочки, то ещё нашу страну и исключили из общей политической жизни. Там, где магглы взяли курс на объединение, мы начали понемногу гнить изнутри, считая, что мы лучше засранцев с континента. Разве не так? — Так, — вздохнула Белла, — Но почему ты говоришь мы, как если бы уже жил в то время? Теперь пришла его, Гарри, очередь вздыхать. У него было много ответов на этот вопрос, но ни единого желания их озвучивать. — Потому что я, увы, всё ещё часть этого социума. И этот социум ещё лет так сто пятьдесят будет отставать в развитии, если никто не начнёт реформ, но это подождёт. Давай присядем и я расскажу тебе кое-что поучительное. Они как раз подошли к лавочке. Чуть мутное на вид, стекло лавочки выглядело хрупким, как если бы его белизна была сахарной. Лавочка эта стояла в закутке: здесь между двумя кирпичными домами и задней стеной дома, что выходил на другую улицу, была небольшая площадка метров пять на пять, посередине которой находилось ореховое дерево. Но и это дерево, и «кирпичные» дома рядом были сделаны из стекла: рыжеватые, но проводящие свет кирпичи стен, не позволяли разглядеть убранства дома, но имели полупрозрачные грани; коричневое стекло ствола дерева было прозрачным, а бутылочно-зелёные стеклянные листья — нет, отчего тень получалась то что надо для летнего дня с палящим солнцем. Чёрт, да даже булыжник мостовой был стеклянным. Гарри знал, что всё это настолько прочное, что разбить хоть что-то почти нереально без Старшей палочки, а вот Белла сначала с подозрением покосилась на скамейку. — Итак, слушаю твою поучительную историю, — с белоснежной улыбкой сказала Беллатриса, разглаживая складки платья. Парня немного дёрнуло воспоминание — изображение в его памяти той, прежней, безумной Беллы, с чёрными после Азкабана зубами, но виду он не подал, а начал рассказывать: — Этот город — это высочайшее достижение европейских магов на сегодняшний день. Высочайшее достижение современной магии в принципе. И высочайший, во всех смыслах, воплощённый моральный принцип. Видишь ли, в Европе тоже были реваншистские движения после войны. Тоже одни ненавидели других. Да даже идеи Волдеморта пришлись по вкусу некоторым. Но не случилось войны чистокровных и магглорожденных. Почему? Ответ перед тобой. Во время Второй Мировой Прага не слишком пострадала от бомбардировок, особенно если сравнивать с тем же Лондоном или стёртым в пыль Дрезденом. А маги, те кто выжили, те кто возглавили сообщества в Европе — им хватило ума понять и запомнить, что война — это ужас, смерть и гибель всего прекрасного в мире и людях. Они решили, что необходимо общая цель, общая идея, ведь если её не создать вручную, то люди найдут себе общую идею ненависти. И потому, даже в ущерб восстановлению разрушенных поселений, магов из разных стран отправили сюда. Особенно сильных и талантливых, в основном, но были и простые, почти бессильные даже по сравнению с тобой. — Но зачем? Ладно, скажем, сильные мира сего, или те, кто ими станут, но зачем тут слабосилки? Зачем магический сброд? — Объединить всех, Белла, значит объединить всех. Сильных и слабых, старых и молодых, опытных и тех, у кого на губах молоко не обсохло. Пока одни делали тысячи искусственных булыжников для мостовых, другие несколькими взмахами палочек возводили дома — таким образом средний уровень умений в тех же трансфигурации и чарах возрос в разы. Многие прорывы в искусстве обычной магии произошли именно потому, что кто-то уставал создавать те же кирпичи или листочки для деревьев по одному. Находилось дело даже тем, кто сам не мог создавать — они служили батарейками. Сначала заряжали чары и усиливали трансфигурационные конъюнкции, затем — заряжали магические батареи, благодаря которым город держится в воздухе. Целый магический мегаполис, где постоянно живут около ста тысяч магов, и ещё примерно двести тысяч проводят здесь от четверти до половины каждого года. А ты знаешь, Белла, что тут нет ни одной временной трансфигурации — всё, до последней стеклянной травинки в садах это постоянная трансфигурация. И стекло было избрано не просто так. — Догадываюсь… Его ведь сложнее и создавать и преобразовывать. — Именно, а ещё оно, хоть и с натяжкой, но символ прозрачности и чистоты намерений. Более того, понадобилось создать логистическую систему, что ежесуточно привозила на место стройки сотню тон песка и пятьдесят тон стекла. По меркам современных магглов это почти ничто, но для той же современной магБритании это заоблачные количества. Стеклянный город строили тридцать лет. Три десятилетия, пока утихали споры, пока кое-как заживляли раны на телах и душах, пока высокие кабинеты договаривались между собой, у простого народа был лишь один выбор — вместе строить то, что в результате стало апогеем. Современными пирамидами, если хочешь. И этот город висит в воздухе благодаря добровольным пожертвованиям силы посетителей, а не посещать этот город, будучи магом из Европы не получится — здесь многие ведомства, лучшая в Европе клиника, обширная библиотека знаний. Вот и получается, что пока европейские маги едины, они посещают Город из Стекла. А пока посещают, помнят цену разъединения и войны. Помнят цену глупости и важность общности, а не поклонения великому лидеру. Гриндевальд взял кровавую цену, но преподал великий урок. Гарри резко втянул воздух, пытаясь восстановить силы после этой речи. Прошло добрых две минуты, пока Белла подняла голову и взглянула на него, а затем, чуть прищурив глаза, спросила: — Если ты в таком восхищении от этого города и проигрыша Гриндевальда, зачем тогда коллекционируешь тома тёмной магии? Конец вопроса она произнесла совсем тихо, а затем и вовсе содрогнулась и отшатнулась, уводя взгляд куда-то в сторону. — Белла, — Гарри попытался сказать это как можно мягче, — Солнце моё, взгляни на меня. Я — не он. Я не Волдеморт. Я не буду применять Круцио за провоцирующие вопросы. Уж не к тебе точно. — Тогда ответь, — всё так же тихо сказала она, но нашла в себе силы снова встретиться с ним глазами. — Всё просто, Белла. Если этого не сделаю я, то этого не сделает никто. Отрицание существования части магии столь же глупо, как отрицание существования части этого города. Ты знаешь, сколько силы имеет один маг уровня «Древний»? — То есть ты? Нет, точно не знаю. — Сто сорок две тысячи условных единиц магии и больше. Для того, чтобы получить такой результат, необходимо чтобы три четверти силы, то есть то, сколько я пожертвовал, равнялось ста шести тысячам пятисот единицам. А знаешь почему такое уродливое число избрано эталоном? Да потому что ровно столько энергии получается с полного правильного жертвоприношения трёх взрослых магглов. — Что? — удивилась женщина. — Да. А такое жертвоприношение в три маггла, это как раз одна батарея энергии, способная три часа поддерживать этот город в воздухе. То есть, мы сначала берём какие-то эталоны, а затем забываем их. А забыв их — теряем со временем и возможность ремонтировать то, что на них основано. Так что не путай — я благодарен Гриндевальду за урок, и благодарен тем, кто построил этот город. Но я ненавижу Гриндевальда за количество убитых магов, и ненавижу современных магов за то, что они забывают и отказываются от тёмной магии. Это глупо, как отказаться от левой руки, ведь правая — правильнее. Белла лишь вздохнула. Она не отвечала, он не давил. Ей понадобилось ровно три минуты, чтобы снова заговорить: — Мы можем пока посидеть здесь и никуда не идти? Мне нужно подумать. Можно? — Мы на отпуске и в городе магии. Тут можно всё, что не запрещено, — улыбнулся он, — Только давай я наложу на нас более стойкие иллюзии, и можем сидеть сколько тебе угодно.