Прощение

Аэрокар приземлился на посадочной площадке стоявшей неподалёку от дома. Дверь кара еле слышно отъехала в сторону, впуская в салон свежий воздух с ароматами сотен видов цветов. - Вас ждать? - поинтересовался приятный женский голос ИмИна. - Нет, можете возвращаться в космопорт. Аэрокар дождался пока я выйду наружу и отойду на пять метров, после чего тихо загудев антигравами, аэрокар поднялся на высоту выше дома и быстро набирая скорость устремился обратно в космопорт. Стоило аэрокару улететь как Голос в голове напомнил о своём присутствии. - Фу, что за вонь? - возмутился Голос. - Ты же говорил что твой отец владеет цветочной плантацией, а тут воняет как на помойке на которой сдохло пару десятков латаров, предварительно надушившись самыми дешёвыми духами, и извалявшись в выгребной яме. - Боже, ты хоть на пару часов можешь оставить меня в покое? - Как ты разговариваешь с древним чудовищем, смертный? - шутя возмутился он. - Это ТАМ, ты древнее чудовищем, да и то только по отношению к людям и другим расам. Сейчас ты всего лишь голос в моей голове. Обычная говорящая шиза. - Ну-ну, Рендал, ну-ну. Но всё же, почему тут так воняет? - Я тебе уже говорил. На нашей планете цветы немного отличаются от цветов на других планетах, как видом, так и запахом. Не все цветы пахнут одинаково хорошо. Порой цветок не виданной красоты может пахнуть как труп, гниющий уже пару недель. И на оборот, цветок который своим чудесным запахом сводит человека с ума, может выглядеть не красивее обычного сорняка. Вот такая шутка природы. Просто разделяй запахи, это должно с лёгкостью получатся у древнего чудовища. - Ладно, я понял. А пахло на самом деле чудесно, если конечно уметь разделять запахи. На планете была середина весны, в это время у большинства цветов период цветения. Вдоль дорожки, ведущей от посадочной площадки до дома, росли радужные, пурпурные энлои. Растение непохожее ни на один вид цветов, больше всего напоминал земной камыш, с таким же цветом, и высотой в полметра. Пурпурным он становился только раскрываясь под прямыми лучами солнца. Раскрывая свои лепестки формой напоминающие чешую дракона, цветок позволял испаряться влаге скопившейся в нём. Над бутонами цветка в этот момент происходило волшебство. Испаряясь, вода преломляла лучи солнца, создавая радугу, а по округе разносился восхитительный медовый запах. Вокруг беседки стоявшей чуть поодаль от площадки, и левее от тропинки, росли звёздные мидаи. Цветы необычной красоты. Раскрываясь, их бутоны напоминали десяти конечные звёзды. Абсолютно чёрные, поглощающие свет лепестки, напоминали провал в пространстве, ведущий прямиком в бездонный космос. Алые прожилки на лепестках цветка казались глазами чего-то древнего. Говорят, если долго вглядываться в цветок то, можно почувствовать на себе, чей то пристальный взгляд. Мидаи не имели никакого запаха, но это компенсировалось энлоями. По бокам от входной двери весели цветочные горшки с растущими в них риями. Цветы росли подобно мху, стелясь по почве зелёным ковром с торчащими из него маленькими, бирюзовыми бутончиками. Просто приятные глазу цветы днём, восхищали собой в тёмное время суток благодаря своей биолюминесцентной пыльце, которая ложась на зелёный ковёр, светилась таким же, как и сами бутоны, мягким бирюзовым цветом, а при случае срывалась, и подхваченная потоком ветра, сопровождала его ещё пару десятков секунд, пока не угаснет. На душе, при виде всей этой красоты которую я не замечал раньше, становилось тепло, словно любящий человек заключил тебя в своих крепких объятьях. - Примерно в десяти километрах южнее растёт какой-то цветок. – в задумчивости проговорил Голос. – Запах напоминает мятную жвачку, и кажется лимон. - Южнее говоришь. – я повернул голову на лево, в сторону горы Тарон. – В той стороне растут микини, довольно редкий цветок, и запах у них примерно такой как ты описал. Прогуляемся как-нибудь туда. - Прогуляемся, если у тебя ножки не заболят. – съехидничал Голос. - Сила тяжести немного больше чем на других планетах. Непривычно да? - Да есть такое. – пропустив очередную подколку, невозмутимо ответил я. - А я тебе говорил «пройди курс адаптации пока летим». – начал ворчать Голос. - Всё равно заняться было нечем. Но нет, зачем это нам? Мы ведь могучи, волосаты и вонючи. Гогот этого юмориста от безумно оригинальной шутки (как думал он сам) разорвал бы мне голову, если бы мог причинить мне вред. - Сам пошутил, сам посмеялся, в прочем ничего нового. Ты постоянно что-то говоришь, я большинство твоих слов уже давно мимо ушей пропускаю. - А зря Рендал, зря. Старших нужно слушать, много умного можно узнать. - Умного? У тебя? Не ты ли пытался заговорить с непонятной хренью которая меня чуть ли не сожрала?! - Ой ну подумаешь побегал немного, тебе полезно. Да и вообще попытка не пытка. - Ага, не пытка, зато кусок бронеплиты в зубастой пасти. Спасибо, что не с куском филейной части. - Пожалуйста. - съехидничал Голос. - От тебя вечно одни проблемы. - Зато не скучно. Ладно, забыли. Пойдём домой, тебя уже заждались наверное. - А ждут ли? Считай меня погибшим объявили, и семью об этом уведомили. - Так когда это было то? Почти полгода прошло с тех пор, сейчас ты живой и здоровый. - Живой то живой. Да вот только знают ли мать с отцом? Сам знаешь что в Союзе творится, могли просто забыть отправить уведомление об ошибке. Быть может, сейчас в мемориале памяти стоит пустой сосуд, а на табличке над ним моё имя? - А чего гадать? Пойдём и всё узнаем. Так подталкиваемый голосом в голове, я пошёл по тропинке протоптанной на газоне к дому. Поднявшись на крыльцо, доски которого даже не подумала скрипнуть, мне припомнились дни, когда постройка дома только начиналась. Мне было тогда восемь лет, отец твёрдо решил переехать с центра столицы, ближе к своей работе, на цветочные поля. Мать предлагала купить само возводимый, твёрдо пластиковый дом, но отец от этого предложения сразу отмахнулся, сказав что, всегда мечтал жить в построенном собственными руками доме. Я помогал по мере сил, помощью со стороны мы пользовались всего пару раз. И спустя почти пять лет, мы переехали в новый дом. Палец нажал на старомодный, проводной дверной звонок, который привезла мать аж с самой Земли. Ещё с тех времён, когда территории Земной империи не считались враждебными. Отдав при этом за артефакт древности, просто огромную сумму денег. Из-за двери донеслась мелодия звонка, это было красивое пение птиц. Мне всегда нравилось их щебетание и насвистывания. До тех самых пор пока я не узнал, какие именно птицы издавали эти приятные ушам звуки. Голова начала кружиться, от падения меня уберёг только Голос, который перехватил управление над телом. Перед глазами стояла ужасная картина, всплывшая из памяти. Наша группа «мёртвые аристо» искала террористическую группу, которая проводила деморализацию гражданских в столице планеты Амира. По последним данным, террористы двигались в сторону небольшого космодрома расположенного в лесу. Неподалёку от космодрома, находился пехотный батальон майора Шийори, который охранял этот космодром. Террористы столкнулись с первой ротой батальона которая патрулировала свой сектор ответственности, и вступила с ней в бой, затихший уже через десяток минут после его начала. Наша группа подошла спустя полчаса с начала боя. От того что мы увидели дурно стало всем. В воздухе витал стойкий запах железа. На земле не было чистого от крови места, довольно большая поляна с редко стоящими на ней деревьями была полностью окроплена кровью. Подул лёгкий ветерок. В густом, лиственном лесу, ветру радуешься больше всего, он приносит свежий воздух и прохладу. Но сейчас никто не был ему рад, он потревожил ветви деревьев. Кровавые капли срывались с листьев и, летели вниз. За те пару секунд, что ветер кружил между деревьев, кровавый дождь покрыл нас с головы до ног. Кровь тонкими ручейками стекала по стволам деревьев, капала с их ветвей, с мёртвых безглазых тел, на лицах которых почти не было кожи. Мёртвые были везде, не менее полусотни тел висело на каждой толстой ветке вековых деревьев. Казалось что, их свисающие руки со скрюченными пальцами тянуться в твою сторону. Рядом с каждым телом сидело примерно по десять птиц размерами с земную ворону, разноцветное оперение птиц окрасилось в такой же, как их глаза, кроваво-красный цвет. Несколько птиц начали что-то насвистывать, одна за другой к ним начали присоединяться остальные. Разрозненное по началу пение, совсем скоро начало сливаться в единый поток медитативного щебетания. Мы отходили спиной вперёд, надеясь что птицам будет достаточно того что у них уже есть. Совсем скоро, когда из тел стечёт вся кровь, начнётся пир. - Ты как Рен? - поинтересовался обеспокоенный Голос. - Нормально. Дай пару секунд. ТактБлок выявив не нормальное состояние организма, отдал команду на "разрыв". Капсулам с успокоительным "коктейлем" в крови. Десяток секунд и всё пройдёт. - Рен поторопись, к двери кто-то подходит. Дверь распахнулась. На пороге стояла мать. Она ничуть не изменилась, всё та же дружелюбная улыбка, фартук домохозяйки. Из открытой двери потянуло чем-то мясным, словно приглашая войти. - Здравствуйте, — сказала она. — Вы наверное к моему мужу Хуану?! Даже Голос, которому были чужды человеческие чувства, впал в ступор. - Рен, что это значит? - шёпотом, словно боясь, что его услышат, спросил Голос. - Не узнала. – я был разбит, сердце пропустило пару ударов. - Айли, – донёсся из дома мужской голос – Кто там? - Не знаю. Какой-то мужчина в военном мундире. Может ты его знаешь? Вскоре на пороге появился и сам отец. Старый офицер осмотрел меня своим пронизывающим взглядом. Остановившись на моём лице, лицо отца вытянулось от удивления. - Hijo – с трудом и прерывисто выдавил он из себя (Hijo-сын - испанский) Мать всю передёрнуло, она медленно подошла ко мне, коснулась руками моего лица. С каждой секундой её начинало трясти всё сильнее, её губы подрагивали, из глаз хлынули слёзы. Вдруг, она начала дёргать меня за ворот мундира и кричать. - ЧТО ОНИ С ТОБОЙ СДЕЛАЛИ? – закричала она. Крики матери били в самое сердце, и эту боль нельзя было сравнить ни с чем. Отец тут же кинулся к ней, подхватив бьющуюся в истерике мать на руки, он сказал. - Я её успокою, а ты пока ступай к себе в комнату. - Рен, ты как – спросил Голос. - Ты сам как думаешь? - Думаю что хреново. Сам сможешь идти, или тебя подстраховать? - Спасибо, дальше я сам. Голос вернул управление над телом. Выдохнув, я переступил через порог. Ничего не произошло, совсем ничего. Ни какой радости от возвращения домой. Внутри образовалась пустота соизмеримая с пустотой космоса. Поднявшись к себе в комнату, я даже не удивился, увидев, что в ней ни один предмет за три года не покинул своего места. Кубки, медали, школьные грамоты. Всё было на тех же местах, на которых они были в день моего отбытия в армию. Подойдя к рабочему столу с голоэкраном, я взял с полки орден за мужество, полученный ещё когда я служил в патрульном взводе. Кто-то из родителей всё-таки нашёл его, наверное они сильно удивились что их сын работал совсем не там где говорил. - Хорошие были деньки, спокойные – проговорил я вслух. Голос не ответил, словно понимал, что мне сейчас нужна тишина. На другой полке стояла семейная фотография. За год до армии, мы всей семьёй полетели на планету-курорт Салану. Лето тогда выдалось идеальное, днём не очень жарко, и можно было спокойно гулять целый день под лучами местного солнца, Зицу, не боясь перегреться. А вечера не были холодными, что позволяло купаться в прозрачных водах озёр. Мать с отцом игриво переглядываются. А мы с братом снова что-то не поделили, и с вызовом смотрим друг на друга. Вдруг, меня что-то насторожило. Вместе с фотографией я отправился в уборную, встал перед зеркалом, и ужаснулся. На фотографии и в зеркале было два разных человека. На фото был молодой, загорелый парень. Его ярко-голубые глаза могли с лёгкостью приковать к себе внимание любой девушки. Черты лица отдавали аристократичностью. А в отражении. В отражении стоял человек на лице которого, была безмерная усталость, он выглядел лет на десять старше человека на фото. Некогда яркие голубые глаза, стали серыми. Из них будто высосали всю жизнь, оставив лишь безмерную пустоту. Загорелое лицо, также ставшее серым, как и глаза, пересекало два тонких шрама от когтей смертоносной твари. Я быстро снял с себя мундир и футболку, и ужаснулся во второй раз. Всё тело покрывали шрамы. Один больше другого, какие-то лежат поверх других. Под левой грудью клякса химического ожога. На правом боку ниже рёбер, раскинулось не менее дюжины шрамов от осколков разрывной пули. То тут, то там следы от попадания пуль. Какие-то шрамы больше, какие-то меньше. Это тело пережило слишком многое, слишком много раз оно умирало. Я поднёс к лицу левую руку. Угольно чёрная, она походила больше на лапу монстра из сказки для детей, чем на руку подаренную человеком с планеты с чёрным солнцем. Меня начинало трясти, три года войны, всего три года. Столько раз я был на волосок от смерти, и столько раз её рука меня касалась. Сколько умерло у меня на глазах, стольких лишил жизни я. Всё это по капле накапливалось во мне, капля за каплей. Многие из тех, кто знал меня до войны, говори мне, что я сильно изменился, но я не обращал на эти слова особого внимания. Я не замечал, что изменился настолько сильно, что родная мать не смогла меня узнать. - Что они с тобой сделали? – проговорил я слова матери. – Что они с тобой сделали? - Рен, – позвал меня Голос. – Пойдём на улицу, подышим. Тебе нужно успокоиться, отвлечься хоть на что-то. Надев футболку, я тихо спустился по лестнице и вышел на крыльцо заднего дворика. Какой же всё-таки отсюда открывался прекрасный вид. Казалось, что цветочные поля не имели конца и простирались от горизонта до горизонта. Я сел в кресло-качалку в котором по вечерам любил сидеть отец. Достал из кармана портсигар и спички, закурил одну сигариллу и попытался успокоиться. - Не знал, что ты куришь. – На крыльце неожиданно появился отец. - Как мать? – поинтересовался я. - Дал ей успокоительное. Проспит до вечера. - Пап. – обратился я к отцу. – Что случилось? - Мы тебя похоронили. – отец говорил прямо, не пытаясь смягчить правду. – Через год после начала войны, мать решила оказать своим флотом помощь Союзу. Часть флота переоборудовали в полу боевой, часть в снабжающий. Когда пришло уведомление о твоей смерти, мы были на орбите Камирана, ждали когда подойдёт очередь наших кораблей на погрузку провизии. – отец тоже закурил. - Она несколько дней не выходила из каюты. Ничего не ела, лишь пару раз в день пила воду. Я уже хотел было вызвать корабельного психолога, как вдруг она появилась на мостике и потребовала полный отчёт за всё время её отсутствия. Будто ничего и не было. Когда мы остались наедине, я спросил у неё о её состоянии, она тут же разрыдалась. Она была на грани. Извини. - За что? – не понял я. - Я хочу тебя поддержать, но не знаю как. – сигарета в руке отца начала подрагивать. – Ты изменился, очень сильно изменился. Я чудом держу себя в руках, а когда думаю об Айе, мне становится страшно. Я не смотрел на отца, но благодаря обострённым чувствам из-за Голоса, мне показалось, что отец заплакал, хотя крайне хорошо это скрывал. - Я просил тебя не идти в армию. – продолжил отец. – Но ты не послушал. Я не виню тебя. Отец глубоко вдохнул, выдохнул и спросил. - Сохранил ли ты свою душу? Меня передёрнуло. «Хватит ли у тебя сил сохранить свою душу?» Тогда я не ответил на вопрос сержанта Карима. И сейчас на этот вопрос я не смогу дать ответ. - Не знаю. – тихо ответил я. – Я не знаю. - Всё в порядке сынок, всё в порядке. – сигарета отца полетела за оградку. –Всё будет хорошо. С этими словами отец вернулся в дом. На душе снова становилось паршиво. Погода будто чувствуя это, начала портится. Небо затянуло тучами, подул холодный ветер, начинался дождь, который понемногу набирал силу. В голове зашумело. Я начал слышать шорканье ног, шёпот сотен голосов. Подняв голову, от увиденного меня сковал страх. На всём обозримом пространстве цветочного поля, стояли силуэты мёртвых. Их были сотни. Безглазые создания с расплывчатыми лицами не переставали шептать, но их шёпот заглушал все звуки вокруг. Вдруг, все они разом умолкли, перед крыльцом и на нём начали появляться другие силуэты. Никто из появившихся не двигался, кроме одного, призрак стоял от меня в паре метров. Опустив голову, он переминался с ноги на ногу с жатыми в кулак руками. В какой-то момент он начал что-то нашёптывать. Хоть призрак и шептал очень тихо, я смог узнать его. Берни. – дрожащим от страха голосом обратился я к другу. Бернхард поднял голову, взглянул на меня пустыми глазницами и тихо произнёс. - За что? - Что? – не понял я. - Почему ты оставил нас? – спросил Бернхард. - Берни – страх начинал в прямом смысле душить. – Я не. Договорить Бернхард мне не дал, он в ярости бросился ко мне, взял меня за грудки и начал кричать. - Почему ты оставил нас? За что? Все кто нас окружал, подхватили слова наёмника. - Почему ты оставил нас? За что? Оттолкнув Бернхарда, я в панике вскочил с кресла, и бросился бежать в поле. Призраки памяти бросились в мою сторону. Своими костлявыми, обтянутыми кожей руками, они пытались меня остановить, сбить с ног, и у них это получалось. Дождь бил мне в лицо и слепил глаза. Резкие порывы ветра били ничуть не слабее удара при посадке десантного бота. Каждый раз я вырывался из их цепких рук, поднимался из под навалившихся на меня десятков тел, и каждый раз сил оставалось всё меньше. Наконец, призраки повалили меня в последний раз. Казалось, что ещё немного и под грузом невесомых тел меня вот-вот раздавит. Я кричал, плакал, но ничего не мог сделать. Солдат, который встречал смерть в полный рост. Был бессилен перед грузом собственных страхов. И вдруг, всё разом кончилось. Прекратились яростные крики, разошлись тучи, снова начало светить солнце. Я услышал голос. Мягкий, и успокаивающий, он напоминал голос матери, которая жалела поранившегося ребёнка. - Ты не смог сохранить свою душу. – говорил голос. - Да, — отвечал я ему. – Не смог. Как можно сохранить душу, когда от твоих рук умерло не десятки и даже не сотни разумных, а целые тысячи? Правильно, не как. На мне на веки будет висеть клеймо убийцы. Всю свою жизнь, а может, и после неё я буду искупать свои грехи. - Не вини себя в том, в чём ты не виноват. – сказал голос. – Ты защищал то, что тебе дорого. Ты жертвовал собой ради спасения других. Ты отдал свою душу, во имя спасения душ невинных. За всё, через что тебе пришлось пройти, я дарую тебе нечто особенное, частичку своей души. Голос затих. Я медленно открыл глаза и сел. Наступал вечер, и солнце клонилось к закату. Призраки никуда не ушли. Но теперь они не выглядели как мертвецы. Они перестали быть полупрозрачными наваждениями внутренних страхов. Пугающие лица с пустыми глазницами престали быть таковыми и стали обычными. Теперь на них не было обиды и злости, всё это ушло, и на их место пришли лёгкая радость и облегчение. Меня окружали те, кто был мне особо дорог. Пилот механойда, лейтенант Минария Ри. Она как всегда, стояла с гаечным ключом и чёрной от масла тряпкой. Девушка подошла ко мне, протянула руку помогая встать, и со всей страстью, что была в ней, впилась своими губами в мои. Отпустив меня, она резко развернулась ко мне спиной, и отошла на тройку метров. Мне вспомнился вопрос, который я задал Ри, перед боем, который стал для неё последним. - Если пламя его сердца угаснет, хватит ли у тебя смелости, вновь разжечь его? Тогда ты не ответила, но вскоре доказала. Сразу за Ри, ко мне подошла капрал Шана, моя землячка и просто хороший человек. Посмотрев на меня сверху вниз, она улыбнулась, хлопнула меня по плечу, и отошла, что бы пропустить Бессирию. Я так и не смог тебя перепить, подруга. Пилот десантного бота скромно обняла меня, чмокнула в щёку и встала рядом с Ри. - Бесси, - подумал я. - Сколько раз ты высаживала нас там, где других сбивали ещё на подлёте? Сколько раз ты забирала нас оттуда, где, другие гибли? Спасибо. Чуть поодаль стояло отделение капсулёров сержанта Чи. Грозные ребята, как всегда, стояли расслабленные, и одновременно готовые ко всему. Парни кивнули мне, а я им. Ваши хвосты вечно будут освещать небеса! Капитан Мичёвски, или просто отец, стоял рядом с капсулёрами, и так же как и они просто кивнул мне. Ты до последнего заботился о своих детях, командир. Инсект Ка-Цу-Ти, стоявший безмолвной статуей, и лишь изредка подёргивая хелицерами, подошёл ко мне, встал на одно колено, поднялся, и вернулся на своё место. Ты вернул долг, но шутка, как всегда, не удалась. Наёмник Бернхард Рихтер. За него всегда говорило его имя. Из всех с кем мне довелось служить, Бернхард был самым смелым. Он без страха врывался в самый центр всего, где можно было, лишится жизни. Мы крепко обнялись, и посмотрели друг другу в глаза, в моих были слёзы, а в его тот самый огонёк хитрого азарта, которого мне так сейчас не хватает. Он, как и все молча развернулся, и зашагал прочь в сторону заката. Я никогда не забуду тебя и твой поступок, брат. В след за ним, после лёгкого кивка в мою сторону начали уходить и все остальные, растворяясь на фоне алого заката. Рядом со мной появился высокий мужчина в пальто и тростью с блестящим шаром-набалдашником. На вид мужчине было примерно тридцать лет, короткие чёрные волосы и тёмно карие глаза. Выделялся он лишь своей аурой, силу которой мне даже не нужно было стараться почувствовать. - А я тебе представлял другим. - обратился я к Голосу. - Каким же ты меня представлял? - смотря вдаль, спросил мужчина. - Молодым раздолбаем. – с улыбкой ответил я. - Ну, — протянул Голос. – Немного, но ты прав. – согласился со мной он. - И чего вдруг ты решил появиться воплоти? - Пришёл попрощаться. – с лёгкой грустью ответил он. - Уходишь? - Да. Я больше тебе не нужен, она помогла тебе. Голос повернулся ко мне, а я к нему, мы пожали друг другу руки. - Надеюсь, мы ещё встретимся, друг. - Друг, — смотря в небо, произнёс Голос, будто не знакомое ему слово. – Я тоже на это надеюсь. С этими словами Голос развернулся, и пошёл вслед за призраками. - Так как тебя зовут? – крикнул я ему в след. - Винцериан, — тихо, но, тем не менее, достаточно слышно сказал Голос. – Но ты можешь звать меня просто Винц, друг. Я стоял и смотрел вслед ушедшим, до тех пор, пока солнце не скрылось за горизонтом. Она помогла мне, дала частичку себя что бы я жил дальше, и я буду жить.