Большое яблоко

Не люблю свет. Не то чтобы очень, но дождливое темное небо, серость и полутьма в комнате куда лучше, чем яркое солнце и лампы, выдающие иллюминацию такого масштаба, что, даже сквозь плотные шторы, случайный прохожий мог отчетливо видеть твои отчаянные потуги влезть в крошечное платье-футляр, которое выбрала для тебя сестра, ради встречи с ее избранником. Мы переехали в Нью-Йорк достаточно давно, и уже привыкли к жизни в чужой стране. Но этого времени было недостаточно, чтобы забыть, что растянутые дырявые футболки и спортивные штаны есть самая удобная одежда на свете! Я оставила попытки влезть в эту золотую, всю в пайетках, тряпочку, пусть она и была из Мэйсис. Зачем мне выглядеть как микроскопическая жар-птица, если помолвка не моя? Я кинула платье на неубранную (о, ужас!) кровать, надела футболку с логотипом «Нью-Йорк Ренджерс» и, как была, вышла к сестре. Саманта была на кухне. Ее местонахождение выдал аромат кофе, снующий по коридору туда-сюда рука об руку с запахами ополаскивателя для белья и маслом лаванды для ароматерапии. Значит ее обожаемый жених-доктор уже здесь. Я появилась как раз в тот момент, когда они принялись тереться носами, и меня едва не вывернуло от всей этой слащавости. — Здравствуй Нат! — доктор первый заметил мой возникший в проеме силуэт, и оторвался от шнобеля сестры. Его взгляд лишь на секунду задержался на моих трусах в сердечки, но ему хватило и этого, чтобы смутиться и отвернуться. — Ага, — кивнула ему я, подплывая к кофеварке. Потянувшись за кружкой для напитка, я задела сестру, и она, наконец, соизволила ко мне повернуться. Глаза Сэм округлились, губы вытянулись в тонкую линию. — Оденься! — Это мой дом, — спокойно озвученная истина подействовала на нее с обратным эффектом. — Мы выходим через полчаса! Ты мало того, что не чесана, так еще шныряешь тут в неглиже! Я только сейчас заметила, что Сэм была в черном комбинезоне с белым широким поясом, поверх которого был накинут белый приталенный укороченный пиджак. — Ты выглядишь так, будто ограбила Кэрри Бредшоу, — я хлебнула кофе и поиграла бровями, скрывая в кружке улыбку. Саманта устало прикрыла глаза. — Слушай, — она перешла на родной нам язык, — я понимаю, что единственная цель твоей жизни это самосозидание, но пожалуйста, хоть один день в году ты можешь выделить под мои нужды? -Только один? -Только один! -Хм, — я еще раз пригубила кофе и отставила в сторону полупустую чашку, — тогда, получается, на свадьбу можно не приходить? -Дожить бы еще, — Сэм поправила пояс, — пожалуйста, ради меня! -Все, что происходит последние пять лет– для тебя! -Город выбрала ты! -Но не я выбрала расположение квартиры, вид из окна и то ужасное платье, которое мне не идет! -Ах, вот оно что! — Саманта покачала головой, — тема приема «Золото». Все будут в одежде такого цвета. -У вас ужасный вкус, больные ублюдки! — я кивнула в сторону врача, который, стоя к нам спиной, всем своим видом выдавал сосредоточенность на нашем разговоре, хоть и не понимал его. -Он решение всех наших проблем. -У меня нет проблем, — напомнила я положение вещей, — они есть у тебя. -Ладно! — Саманта подняла руки вверх, словно сдаваясь, — как хочешь! На ее лице отразилась смесь презрения, обиды и разочарования. Она подошла к доктору, положила голову ему на плечо, он обнял ее и поцеловал в макушку. Этот, вроде бы, обычный жест меня задел. Хочешь? Получи! -Ладно! — сказала я уже на всеобщем языке, — на сколько мы можем опоздать? -Ни на сколько! — огрызнулась сестра. -Да брось! — доктор улыбнулся. Он все еще стоял ко мне спиной, но улыбка шевельну его уши, — ты можешь собираться столько, сколько тебе нужно, Нат! -Тогда помолвки у вас не случиться! — буркнула я. -Это лишь обед в честь нее, обручились мы месяц назад. Я закатила глаза и, помахав в воздухе руками, вернулась в свою обитель. Ужасное платье пятном растеклось по белоснежной простыне. А что, если его порезать? Сэм сказала, что цвет должен быть золотым, но на ней золота я не заметила, значит можно схитрить. Я взяла ножницы, отрезала юбку, на «живую» нитку подогнула край получившегося топа. В ящике комода нашла черные узкие джинсы. Вместе это смотрелось так же ужасно, как и отдельно, но такой наряд давал мне возможность удрать с приема при первом удобном случае. Я завернула длинные красно-золотые волосы в узел на макушке, нанесла много хайлайтера на лицо, золотые тени на веки и блеск на губы. «Да ладно! И так сойдет!» — в моей голове ожила картинка из мультика детства. -Матерь Божья святая Магдалина! — любимейшее американизированное ругательство сорвалось с губ Саманты, едва я присоединилась к ним в гостиной. Доктор смерил меня неодобрительным взглядом, но раз уж моя задница не отсвечивает трусами в сердечки, то он счастлив. -Ты прекрасно выглядишь! — выдавил он из себя. -Спасибо, Франц! -Не зови его так! -А как его звать? — в очередной раз спросила я, — святой Франциск? Доктор Лектор? -Зови меня Франц, мне нравится! — он тепло улыбнулся, — я не против, — это он адресовал моей сестре. -Выходим! — Саманта хлопнула в ладоши, и первая выпорхнула в коридор к лифту. -Ключ! — я выудила его из горшка с фикусом, стоявшим около выхода, и отряхнула от налипшей грязи. Привычка всовывать ключ в цветочную землю вошла в мою жизнь после просмотра очередной комедии, где ключ от дома хранился под кадкой с растениями. -После тебя, дорогая! Вообще-то Франциск хороший мужик! Слегка за сорок, короткострижен, усиленно вежлив и хорошо воспитан. Он искренне любил мою сестру, ухаживал за ней с первого года нашего пребывания здесь, помог обзавестись недвижимостью на вожделенном острове, а также закинул удочку, чтобы помочь и мне с работой. Короче, весь такой сугубо положительный персонаж. Моя сестра Сэм, которую ее шесть лет назад весь мир знал под именем Серафима, так же была положительней некуда, эдакая Мать Тереза в хорошем смысле. Рафинад на рафинаде. Пузырьки в банке классической колы. Я так не могу. Первую квартиру в Нью-Йорке мы снимали над небольшой пиццерией. Поэтому на ужин у нас вечно была свежевыпеченная лепешка, а ее запах не выветривался из помещения даже ночью. Вторую квартиру мы нашли ближе к больнице святого доктора, темную клетушку на втором этаже здания, которое грозилось вот-вот развалиться, но считалось историческим и нам «очень повезло, что мы здесь, да за такие смешные деньги!». Затем Франц проявил смекалку, и оп-ля, вот она квартира в хорошем районе, с видом на парк, конечно, не Центральный. Но до него было не особо далеко, так что на пробежку я шла пешком по никогда не пустующей улице, а затем вбегала в гравийный рай дорожек зеленого острова безмятежности вместе с небольшой кучкой таких же любителей ЗОЖа. Удобно расположившись в кожаном салоне автомобиля доктора, я уставилась в экран телефона. Сэм села рядом с женихом, демонстративно окинув меня недовольным взглядом. -Сделаю тебе подарок! -О, Боже! — я развела руками, — разрешишь мне не ехать? -Разрешу тебе уйти через полчаса после начала, только при условии, что ты будешь улыбаться и молчать! -Все для тебя! Ресторан, в котором должен был проходить обед, располагался не далеко от нашего дома, но с учетом вечных пробок, добрались мы туда через час. -Быстрее пешком! — я первая выбралась из кожаного рая и, громко хлопнув дверью, поковыляла в сторону входа. -Мы договорились! — крикнула мне в спину сестра, но я уже не обращала внимания на ее крики. Сэм вечно хотела выглядеть лучше, чем была на самом деле. Никто не умаляет ее актерский талант, но спать с главврачом больницы за связи так себе затея. Устраивать обед для снобов и недоброжелателей дабы показать, что вы счастливы? Пффф. В зале была толпа народу, отливающая золотом со всех краев. Я поискала глазами хоть одно знакомое лицо, и облегченно выдохнула, когда его нашла. Лицо сидело, уткнувшись в экран телефона в самом дальнем углу бара при ресторане. -Засекай время. Через полчаса можно сбежать в макдак. -Мы с родителями сошлись на часе, — обреченно произнес мой единственный друг в Большом яблоке. Я заглянула в его телефон — он вел шуструю бесконечную дискуссию с Олив, его девушкой. -Дай сюда, — я отобрала у него телефон и, выключив, убрала в карман джинсов, — отдам при побеге. Даниэль поднял на меня усталый взгляд голубых глаз. Значит сей диспут продолжался ни один час. -Спасибо. -Обращайся, — я щелкнула его по носу, — зачем еще нужны друзья? Дэн открыл рот, чтобы ответить, но тут к нашему укромному уголку подплыла его мать. Тонкая, как березка на опушке, и скрипучая, как ненастроенная скрипка. -Вот вы где. Здравствуй Натали! -Вечер добрый! — я одарила ее самой милой улыбкой, на которую была способна, — как поживают ваши корги? Мать Даниэля обожала своих собак и очень ими гордилась, куда больше, чем сыном. -Чудесно, — заскрипела она в ответ, усиленно улыбаясь перетянутым от пластики лицом, — я хочу тебя попросить об одолжении. С места в карьер! -Так, — я подперла подбородок руками, — вся во внимании. -Нас друзья пригласили на праздники кататься на лыжах. Даниэль не хочет ехать. -Мне привести его за руку? -Нет. Составь ему компанию. Не хочу, чтобы мой мальчик был один в праздники! — она погладила Дэна по макушке, растрепав при этот его усиленно приглаженную прическу. -Это ему не грозит! У него есть девушка, — напомнила я, за что получила пинок ногой под столом от Дэна. Его мать не одобряла эти отношения, как и дружбу со мной. Олив и я были слишком низкого происхождения для ее высоких взглядов. -Я ведь могу на тебя положиться, Натали? — и не дожидаясь ответа, она ускрипела в противоположном от нас направлении. -Да на все сто! — я выставила вперед два больших пальца, — Олив работает в праздники? -Да. Я пытаюсь уговорить ее не брать лишних смен, но Рождество самое жаркое время, а она вся такая самодостаточная. -Я поняла. -Это меня убивает — Дэн зажмурился, придерживая переносицу пальцами, — а вообще, что на тебе надето? -Самокрутка, — я чуть подтянула топ вниз, чтобы прикрыть оголенный пупок. Сейчас, вдоволь насладившись всеми видами и мастями платьев и аксессуаров золотых оттенков, до меня начало доходить, что лучше бы эта тряпочка была на мне целиком, а не частично. -Честно говоря, выглядишь чудесно. Особенно этот розово-золотой хайлайтер, делающий твое лицо сродни золотому блюду с выставки из Метрополитен. -Откуда ты знаешь слово «хайлайтер»? -Оттуда же, откуда знаю, что ты порезала на фрагменты платье от Феретти. Но не парься, оно распродажное! — он хлопнул меня по спине и улыбнулся, разглядывая недоумение на моем лице. -Если бы я столько лет тебя не знала, решила б, что ты гей. -Практически. Я твое спасение. Пакет под столом. Иди переодевайся. Я залезла под край длинной скатерти, в полости под которой одиноко стоял черный бумажный пакет. Я придвинула его к себе, и вылезла на свет уже совместно. -Туалет позади нас, дверь чуть левее того мужика в доспехах на картине. Мне ничего не оставалось, как поцеловать Даниэля в розовую щеку. Он разбирался в моде и стиле как ни один из знакомых мне парней. Тайком от матери рисовал эскизы и шил наряды, хотя возможности позволяли делать это всерьез. Просто родители видели в сыне финансиста. Но сын любил искусство, и видел в самом себе корень зла и все мировые проблемы. В этом он был не одинок. Я тоже была корнем зла. Так и познакомились. В пакете лежало аккуратно сложенное золотое струящееся платье на одно плечо, палетка теней от Худы, салфетки для лица с увлажняющим лосьоном, а также туфли на тонких ремешках. Длинна аккурат под меня, юбка не стесняла движений. Это платье я где-то видела. Переодевшись, я вытерла свое аляпистое лицо салфетками и намалевала приемлемый макияж. Дэн покорно ждал меня у дверей уборной. -Другой вид! — он подставил мне локоть, за который я тут же взялась. -Закинь к себе, — я подала ему наши телефоны, и они тут же спрятались во внутреннем кармане его пиджака, — кто вообще любит такой цвет? -Твоя сестра. Видимо, ей сильно хотелось быть непохожей ни на кого. -Что ж, ей это удалось. Из бара народ переместился за длинный обеденный стол, накрытый в соседнем зале. От золота слепило глаза, было неуютно, но крепкий локоть друга не давал удрать. -Тебе туда, — он указал на место рядом с невестой, — через полчаса встретимся у выхода. -Ты же договорился на час! — улыбнулась я. -Какая разница. Я их самое большое разочарование! Я села рядом с сестрой. -Даниэль спас положение, — она провела рукой по моему открытому плечу. -Ты сказала? -Чтобы не дать тебе опозориться? Никогда! — она тепло мне улыбнулась. Вот сучка! Все мои бунты, включая подростковые, разбивались о ее вселенское спокойствие. -Золотой цвет — отстой! -Потерпи еще двадцать восемь минут. Обед был не съедобный, шампанское отвратительное, а еще мне пришлось говорить тост! Но едва кончилось время отсидки, я без колебаний упорхнула в сторону выхода. Дэн был на месте. Его золотой пиджак исчез, он остался лишь в черной рубашке с закатанными рукавами. -Чудесное платье! — поддразнил он меня. -Очень. Я вспомнила, где его видела. Это Версаче 2018 года. Ты отрезал подол и перешил плечо. -Ты не угадала. Я сшил его под тебя на основе платья от Версаче 2018 года. -Читер! -В машине есть рубашка, переоденешься. Джинсы то хороши. Кстати, а где они? Я оставила пакет в уборной, но, когда я на всех парах влетела туда, искомое обнаружено не было. Да и машина была родительская, так что…. -Черт! -Не парься. Погуляем по Нью-Йорку в золотом! — я покрутилась вокруг своей оси отчего юбка раскрылась солнцем. -В конце сентября? Не самый благоприятный сезон гулять полуголыми, — Дэн задумался. -Идея. Пойдем ко мне? Попкорн и слащавая романтическая комедия? -Пешком холодно. Ближе будет так, — он достал свой телефон. На экране была туча обвинительно-упрямых сообщений, которые он смахнул не читая. -Знаешь, люди придумали такси. Желтые такие. -Правда? — он посмотрел на меня с выражением скуки, — есть идея лучше. -Твори. Дэн набрал номер, быстро поговорил с неким «Бро!» и вышел на улицу. -Держи! — он подал мне пресловутый пиджак, который вновь появился из ниоткуда, — накинь. Идти не далеко, буквально пару домов. -Тебе легко говорить, ты в кедах! — я подняла ногу так высоко как могла и пошевелила пальцами. -Черт, забыл, прости. -Господи, веди, Сусанин! -Не имею ни малейшего представления, кем ты меня назвала. -Прочтешь в Википедии. Даниэль рассмеялся, и поцеловав меня в лоб, потащил в неизвестном направлении.