Не то, чем кажется-2

— Ты что-нибудь понимаешь? — Адиль бросил на обеденный стол газету, чуть было не опрокинув при этом сахарницу. — Что это? — удивленно приподнял брови Степан. Если уж старый приятель ворвался к нему ни свет ни заря, значит, случилось нечто, как говорится, из ряда вон выходящее. Адиль тем временем, как ни в чем ни бывало, уселся напротив и, скрестив руки на груди, выжидающе смотрел на Степана: он углубился в чтение и уже через минуту нервно смял газету. Андрей Жадан, как оказалось, сделал публичное заявление, а точнее будет сказать признание. Да, он нередко пользовался своим служебным положением, брал крупные взятки, дабы «утопить» неугодного заказчику человека либо же, напротив, вытащить из тюрьмы отпетого мерзавца. Безус работал с ним, если так можно выразиться, в связке, но главное не это. Самая ценная информация касалась именно Безуса, поскольку именно он, согласно показаниям Жадана, был связан с самой что ни на есть мафией и промышлял торговлей наркотиками. Безус же на очной ставке все отрицал и говорил, что Жадан приписывает ему свои собственные темные делишки. Каким уж образом журналисты разузнали подробности допросов этой парочки, но сенсация явно удалась на славу. В конце статьи автор задавался вопросом: понесут ли наказание нечистые на руку адвокат и прокурор и доколе будет продолжаться подобное беззаконие, которое творят люди, злоупотребляющие своим служебным положением. — Птички наши запели! — хмыкнул Адиль. — Аж на два голоса! Всего-то и требовалось посадить их за решетку. Даже обидно, что мы не задушили его собственными руками. — Об этих не стоит пачкать руки, Черкес, — отозвался Степан. — Кроме того, они всего лишь марионетки. Сам знаешь, кто дергал и дергает их за ниточки! — Кстати, — опомнился Адиль, — а почему они не назвали имени Короленко? Степан пожал плечами: — Думаю, они до сих пор его боятся. Все ж таки у этой сволочи очень длинные руки, и пока мы их не укоротили, он в состоянии до них дотянуться. А друг на друга кивать — это самое первое, до чего они теперь могли додуматься. — И что теперь? — в упор взглянул на него Адиль. — Теперь осталось совсем немного, Черкес. Если мальчишка не подведет, то мы разом накроем гнездо этого мерзкого урода. И уж тогда он не удержится, полетит вниз кубарем! — Дай-то бог, Князь, — тихо проговорил Адиль. — Кстати сказать, от мальчишки давненько вестей не было… — Он на днях должен поехать за товаром, обещал позвонить. Надо бы сообщить следователю. — Лишь бы он ничего не напутал, — пробормотал Адиль, — и Короленко его не вычислил. — Приглядывать за ним надобно, — кивнул Степан. — А то ведь молодой, горячий… — Все сделаем, Князь, не переживай, — Адиль поднялся и направился к двери. — Я с него глаз не спущу, — прибавил он уже на пороге.

***

Мила совершенно потеряла счет времени, она не могла сказать, сколько времени она просидела в этом ужасном подвале. Она пришла к Короленко, это четко отложилось в памяти, и хотела поговорить с ним, надеялась обвести его вокруг пальца и выведать хоть что-нибудь и о деле Гнаткевича, и о собственной матери. Все нити вели к этому человеку, а то, что она оказалась здесь — лишнее тому подтверждение. Она помнила только, что очнулась в кромешной темноте, голова у нее кружилась, все тело ломило, будто ее избили железными прутьями. Встать и осмотреться не представлялось никакой возможности, потому что она была привязана к жесткой железной кровати. Спустя некоторое время заскрипела железная дверь, и в комнате появились двое мужчин в черных комбинезонах. Лиц их Мила не видела, они были скрыты масками. Мила попыталась было заговорить с ними, но один из них покачал головой и зажал ей рот рукой. Второй при этом достал из кармана скотч и помахал у Милы перед глазами. Она поняла, что если будет кричать, они заклеят ей рот, и так оставят. Она замолчала и кивнула, после чего ее привязали к кровати, и после этого наступила темнота. Судя по всему, ей вкололи какую-то дрянь, потому что дальше Мила уже ничего не помнила, кроме череды перепутанных снов, в которых она то бежала по узкому темному коридору, то билась в путах или тяжелых цепях, сковавших руки и ноги, звала на помощь, но ее никто не слышал. Иногда она просыпалась, ей давали немного воды, кажется, отвязывали и под руки (ноги слушались с трудом) водили в туалет и душ. Незнакомый женский голос ласково говорил, что поможет ей, и все будет хорошо. Затем ее вновь тащили в камеру и привязывали к кровати. Надо что-то делать — с этой мыслью Мила открывала глаза в минуты недолгих просветлений. Она обязана выбраться отсюда! Она просто-напросто не может умереть здесь, нужно выйти на свободу, а после — заставить подонков, которые заперли ее в этой дыре, ответить за все. А еще Мила должна отыскать маму. И Юра… Миле отчаянно хотелось увидеть его, услышать его голос… Чтобы он улыбнулся, глядя ей в глаза и сказал: «Не переживай, Милёнок, мы со всем справимся!» — Помоги мне, — одними губами прошептала она, — прошу тебя!..

***

Коля выглядел усталым и подавленным. Лара скользнула взглядом по осунувшемуся лицу, отметила синяки под глазами. Неужели совесть замучила? — подумала она. — Так ему надо, предателю! — Зачем ты сюда явился? — стараясь казаться отстраненной и безразличной, проговорила Ларочка. — Лариса, — грустно улыбнулся Николай, — прошу, выслушай, не гони меня! — Я задала тебе вопрос, — отчеканила она, — зачем ты явился? Я же тебе давно уже все сказала: не желаю тебя больше знать! — Я тебя люблю! — воскликнул он. — Почему ты не желаешь хотя бы попытаться понять меня, Ларочка, ведь… мы с тобой всегда понимали друг друга. Мать меня заставила, и я… я надеялся ее образумить. А потом… все зашло слишком далеко! Я полюбил тебя, поверь, это — истинная правда. Сейчас мать окончательно оставила меня в покое, она решила уехать за границу. Говорит, что навсегда. А это означает, что мы можем быть вместе! Лара скрестила руки на груди: — Это все? Николай виновато опустил голову: — Я хочу быть с тобой! — с тоской взглянул он на нее и вдруг резко подался вперед и протянул к ней руку. — Не приближайся! — точно от огня, отпрянула от него Ларочка. — И не смей, слышишь, ко мне прикасаться! — Лариса… — умоляюще взглянул он на нее. — Нет, Коля, — покачала головой Ларочка, — я не изменю своего мнения. Ты… слишком поздно, понимаешь? Я больше не верю тебе, и никогда не смогу поверить. Поэтому — уходи. — Но я… — Коль, уйди, прошу тебя! — повысила голос Ларочка. — И будет лучше если ты забудешь обо мне и обо всем, что было, повторяю тебе в который раз. Я для тебя умерла, ясно? Как и ты для меня! Все, уходи, Коля, разбитую чашку, как известно, не склеить! Ларочка не стала слушать дальше, отвернулась от него и со всех ног поспешила назад, к себе в комнату. Запыхавшись, она вбежала к себе в комнату и закрыла за собой дверь, повернув ключ в замке. Стоило только ей остаться одной, она бросилась на кровать и горько расплакалась, уткнувшись лицом в подушку.