Не то, чем кажется-2

Григорий нервно вышагивал в прихожей из угла в угол, то и дело бросая при этом взгляд на телефон, лежащий на столике у зеркала. Почти всю ночь он эдак гипнотизировал его взглядом, но увы, звонка от Кати так и не дождался. Григорий сам звонил ей несколько раз, но она не брала трубку. Сначала он грозился про себя отругать милую женушку, потом — отвесить ей оплеуху, дабы впредь неповадно было, но ближе к рассвету Григорию уже начали чудится всякие ужасы, и он всерьез начал подумывать о том, чтоб начать обзванивать морги. Звонок, раздавшийся вдруг в тишине пустой квартиры, заставил Григория вздрогнуть: — Ну, сейчас я ей все выскажу! — пробормотал он и тут же чертыхнулся про себя, потому что звонил ему младший братец, а вовсе не блудная жена. — Да, Лёва, доброе утро! — кисло проговорил Григорий. — Привет! — беспечно отозвался Лев. — Слушай, ты сегодня на обед к нам не придёшь? Мать с отцом велели вас с Катей позвать. У нас тут, — хмыкнул он, — смотрины сегодня. Благо, у меня тоже свободный день… — Какие еще смотрины? — не понял Григорий. — Ты, что, никак жениться надумал? — Я? — рассмеялся Лёва. — Ну, со мной… скажем так, дело пока не до конца определенное. Это малая тут у нас ухажера своего приведет знакомиться. — А, ну удачи ему! — усмехнулся Григорий. — Потому что папа ж его под микроскопом будет рассматривать. Да и Лара, думается мне, от него не отстанет. — Ну, а кроме того, есть еще я, — прибавил Лев. — И если только этот тип вздумает пудрить Ларе мозги, то его мозги, буде они у него есть, я ему лично вышибу! — Лев, дорогой, — перебил его Григорий, — давай… мы позже поговорим, хорошо? Просто, видишь ли, я несколько занят… Ты уж извини меня! — Да, конечно, — согласился Лев. — Я, собственно, только узнать хотел: так вы придете? — Мы… постараемся. Ну, до скорого! — Григорий положил трубку, и тут же вновь принялся набирать номер Катерины. Он успел прослушать только два коротких гудка, как в прихожей хлопнула дверь. Григорий мигом устремился туда и тут же столкнулся с женой. — Ну, и где тебя всю ночь носило, позволь спросить?! — тут же налетел он на нее. — Гриша, я прошу тебя, — устало и вместе с тем виновато взглянула на него Катерина, — успокойся. Давай поговорим. — Я слушаю! — Григорий скрестил руки на груди и пристально взглянул ей в глаза. — Где ты была? — повторил он. — Я хочу знать только это! — Гриша, — Катерина повесила свою сумочку на вешалку и подошла ближе к мужу, — выслушай меня без нервов, хорошо? Нам с тобой… в общем, я пришла к выводу, что вместе нам очень тяжело. Наша жизнь стала пустой и однообразной. — По твоей милости! — вставил Григорий. В самом деле, разве не она виновата в этом? Хоть раз Катерина поинтересовалась, как у него идут дела, может быть, есть какие-то трудности или проблемы? И ведь это длится не первый год: Катерина практически со дня свадьбы перестала интересоваться делами Григория. Сначала она носилась с этой школой; черт бы побрал родную матушку, которая пристроила ее туда! Потом родился Петька, и Катя только и делала, что нянькалась с ним, точно дурень с писаной торбой. Григорий ругался на отца и Лару, считая, что они излишне балуют Лёвку, а между тем, его собственная жена недалеко от них ушла. Она точно так же носилась со своим драгоценным Петенькой, исполняла любые его прихоти чуть ли не до совершеннолетия. Даже рождение второго ребенка ее не исправило! Больше того, она на Сережку будто бы совсем внимания не обращает, срывает на нем злость, взять хотя бы тот скандал, когда она пыталась запретить ему ехать на отдых. Впрочем, может быть, оно и к лучшему, так как Катерина не сможет испортить младшего сына, как это вышло с Петькой. Того уже не переделать, как видно, и толку от него явно не будет никакого. Он давно уже пошел по кривой дорожке, а женитьба на какой-то проходимке лишь довершит его, если так можно выразиться, растление до конца. — В чем ты меня обвиняешь? — возмутилась тем временем Катерина. — В том, что сам, первый, стал смотреть на меня, как на пустое место? — Это я, значит, на тебя, как на пустое место смотрю? — Григорий буквально задохнулся от такой наглости. — Да это ты меня третируешь уже который год! То тебе не по душе, как я обращаюсь с твоим разлюбезным сыночком, хотя он тот еще бездарь и балбес, и другого отношения попросту не заслужил. То тебе, видите ли, приспичило работать в школе, а на самом деле это был просто предлог, чтобы беспрепятственно бегать на свидания к завхозу. А теперь ты вовсе уходишь на целый день, не ночуешь дома и… — Хватит! — крикнула Катерина. — Мне надоели твои вечные истерики и твой эгоизм! Будь твоя воля, я вечно сидела бы подле тебя, закутанная в чадру, видимо, только это тебе и было нужно! Один раз ты увидел, что коллега по работе со мной поздоровался и тут же устроил скандал, будто застал нас в постели! — Но ты и в самом деле легла к нему в постель! — отрезал Григорий. — Потому что ты меня к этому подтолкнул. Своими собственными руками! — на глазах у Катерины выступили слезы. — Это ново, — всплеснул руками Григорий, — значит, я тебя уложил в кровать с этим твоим недоумком?! Ты хоть соображаешь, что несёшь? — Я устала, Гриша! — Катерина опустилась на стул и закрыла лицо ладонями. — Вот именно поэтому: у нас с тобой нет взаимопонимания. Я тебе безразлична, тебе попросту наплевать, что я чувствую, чем живу… И поэтому я приняла решение. Нам надо разойтись! Григорий недобро прищурился: — У тебя кто-то есть, да? Катерина медленно подняла глаза: — Какое это имеет значение? Речь сейчас идет о нас с тобой. — Кто он? — Григорий резко схватил ее за плечи, поднял со стула и встряхнул. — Говори, шлюха ты несчастная, с кем ты на этот раз спуталась?! Катерина вырвалась из его хватки и тут же отвесила ему пощечину в ответ. — Не смей меня оскорблять, понял? Да, у меня появился другой мужчина, и я решила уйти от тебя. Григорий отшатнулся. Нежели же все, что он сейчас услышал — правда? — Уходишь… — пробормотал он. — Что ж, я подозревал, знаешь ли. Да и полудурочный твой сынок… Неужели он знал? То-то он мне намекал на какого-то твоего «друга»! Ну, раз так, то… Собирай свое барахло и проваливай! — выкрикнул он. — Сию же минуту! И чтобы больше духу твоего в моем доме не было! — Это наш дом, если ты не забыл, милый, и при разводе… — Губа не дура, я гляжу! — рассмеялся Григорий. — Да только ни шиша вы не получите: ни ты, ни твой альфонс. Я просто уверен, что это какой-нибудь хмырь, который тянет из тебя деньги, иначе зачем ты ему еще нужна, ты ж уже не девочка. — Я тебе сказала уже: заткнись и не смей оскорблять меня! — Я называю вещи своими именами, милая! Так вот. Дом этот, к твоему сведению, принадлежит моему отцу. Вернее, у меня есть доля, собственно, на эту часть, где мы живем. Но все остальное, включая землю, находится в собственности отца. Я-то, дурак, в свое время обижался на него, что он не хочет отдать мне мою половину наследства сразу, а теперь вижу, что он был прав. Так что, родная, на чужой каравай рта не разевай! Что до Сергея, то… думаю, излишне говорить, что он останется жить со мной? — Ты… ты еще горько пожалеешь! — воскликнула Катерина, сжав кулаки. — Как страшно! — фыркнул Григорий. — А теперь, — он брезгливо поморщился и грубо подтолкнул Катерину к лестнице, — пошла вон отсюда! Даю тебе полчаса, и больше не желаю видеть тебя в этом доме, поняла? Встретимся в суде, дорогая! Катерина исподлобья посмотрела на него, после чего, еле сдерживая слезы, опрометью бросилась наверх, в свою комнату.

***

Лариса посмотрела на часы, удовлетворенно кивнула и еще раз обошла обеденный стол, внимательно разглядывая приборы и расставленные закуски. — Лариса Викторовна, у меня почти все готово! — заглянула в столовую кухарка. — Как вы и распорядились: я с мяса глаз не спускала, и оно удалось на славу! — Вот и прекрасно, — улыбнулась Лариса. — Гости уже скоро приедут, я тогда скажу, когда будет пора подавать. — Хорошо, Лариса Викторовна! — кухарка кивнула ей и удалилась. Лариса практически все приготовила сама, но для того, чтобы должным образом накрыть на стол и принять дорогих, так сказать, гостей ей понадобилась помощь их приходящей кухарки. — Чего ради устраивать тут приемы, точно для принца какого, — пробормотал Пётр. Он, как оказалось, уже несколько минут стоял на пороге, наблюдая за приготовлениями. — Петя, — покачала головой Лариса. Она подошла к мужу, взяла протянутый галстук и, еле заметно усмехнувшись, принялась завязывать его, — ради бога, только не ворчи! Ты же понимаешь, что для Ларочки это важно. — Для нас, впрочем, тоже, — отозвался он. — Ладно уж, поглядим, что это за фрукт! — А если он окажется каким-нибудь проходимцем, — тут же подхватил вошедший в столовую Лёвушка, — то тебе, пап, делать ничего не придётся, не переживай! Я сам его с лестницы спущу. — О боже! — закатила глаза Лариса. — Вы неисправимы! Еще раз напоминаю вам, дорогие мои, строгие и суровые отец и брат, во-первых, держите себя в руках, а во-вторых, сначала нужно увидеть этого молодого человека и поговорить с ним. А потом уже делать выводы. Что до «спустить с лестницы», то… Лев, тебе особое предупреждение: не вздумай позволить себе какую-нибудь грубость! — Не позорь отца и мать, — кивнул Пётр. — Я и сам справлюсь, если что, — еле слышно прибавил он. — Ладно, я пойду вино, что ли, выберу, — вздохнул Лёва. — Очень надеюсь, что этот Николя оценит все наши старания, — прибавил он, прихватив со стола пару оливок и кусочек ветчины. — Лёва! — Лариса легонько шлёпнула его по пальцам. — С детских лет так и не отучился таскать со стола прежде времени, а туда же: ревнитель порядка! — Уже убежал! — Лев послал родителям воздушный поцелуй и вышел. Петр с Ларисой с улыбкой посмотрели ему вслед. — Ладно, пойдем в гостиную, — сказала Лариса и взяла мужа под руку. — Они уже вот-вот приедут, если, конечно, не опоздают по какой-либо причине.

***

Разумеется, Ларисе нелегко далось признание дочери. Ларочка была с ней откровенна и выложила все начистоту: она влюбилась в некоего юношу, и они с ним уже были близки. Да, Лариса прекрасно понимала мужа: он беспокоился за Ларочку, опасаясь, что она может стать жертвой какого-нибудь легкомысленного соблазнителя, который заставит ее страдать. С другой стороны, и впрямь тяжело признавать, что дочь уже больше не малышка, которую они качали в колыбельке, возили гулять, катали на качелях, учили плавать, которой читали сказки и придумывали разные игры. Это закон жизни: дети растут, но ведь так легко упустить тот самый момент, когда птенцы уже полностью оперились и стали готовы, образно выражаясь, к полету в новую, взрослую жизнь. Лариса вздохнула: не упустила ли она этот важный момент — вот в чем вопрос. Когда Ларочка рассказала ей обо всем, она, честно признаться, с трудом удержалась от того, о чем так часто повторяют муж и сын: отвесить тумаков, как дочери, так и ее кавалеру. Тут же захотелось еще и посетовать по-стариковски, мол, вот так молодежь пошла нынче, не то что в прежние времена. Ларочка, правда, повторяет, что встретила свою любовь, что никого и никогда больше не полюбит, но… как говорится, лучше не зарекаться. Лариса прекрасно помнила, что в первый раз влюбилась на первом курсе института. Ну, одноклассника Рому Иваненко, который в лучших традициях носил за ней портфель, помогал решать задачи по геометрии и, чтобы сделать ей приятное, тоже пришел записываться в драмкружок, Лариса не считала, поскольку это было просто детство. А вот мастер курса, известный в прошлом драматический актер Виктор Степанович Вересов, покорил ее девичье сердце буквально с первого занятия. А уж когда он однажды (это случилось уже на третьем курсе), объясняя мизансцену, обнял Ларису за плечи, а после поцеловал в щеку, она и вовсе чуть в обморок не упала. Разумеется, вздыхала она по нему лишь украдкой, поскольку, во-первых, была не одинока в этой своей симпатии, и по меньшей мере еще пяток однокурсниц могли бы сказать о себе то же: они влюблены без памяти. Ну а во-вторых, он был старше лет на десять, если не на пятнадцать, а потому наверняка воспринимал и Ларису, и всех остальных своих учениц исключительно как глупеньких девчонок. Кроме того, Виктор Степанович был женат, имел двоих детей, слыл примерным семьянином и никогда не заводил романов на работе. Это лишь добавило страданий, и Ларисе казалось тогда, что сердце ее разбито навеки. Она уже хотела было написать ему признание в любви, подобно Татьяне Лариной, но вдруг случайно увидела предмет своих мечтаний в компании молоденькой преподавательницы с кафедры хорового пения. Они под ручку вышли из института, он повел ее к своей машине, усадил на переднее сидение, сел рядом и… думая, что никто их не видит, принялся страстно целовать ее. Лариса сидела в сквере напротив и потому все прекрасно видела… С того дня ее пыл, так сказать, в обожании кумира несколько поугас. А вскоре, уже после окончания института, она влюбилась в Олега. Он был таким внимательным, таким галантным, умел выслушать, утешить, если ей бывало грустно, старался развеселить, дарил подарки, — словом, вел себя как и полагается заботливому жениху. Лариса согласилась выйти за него, поскольку ей показалось, что с ним ее жизнь будет спокойной. Почти наверняка Лариса ни в чем не станет нуждаться, поскольку рядом с ней будет человек, которому она всецело доверяет. Чем ближе подходил день свадьбы, тем настойчивее становился ее жених, он говорил, что они должны быть вместе, и чем раньше это произойдет, тем лучше. К чему ждать свадьбы, мы же не старорежимные дворяне, сейчас совсем иные времена, — повторял он. Лариса понимала, что обижает его своим отказом и метаниями, но все же что-то ее останавливало. Она без конца твердила, что пока не готова уступить ему, и лучше будет подождать до свадьбы. В конце концов она все же согласилась с доводами Олега, даже пригласила его переехать к ней накануне свадьбы, заявив, что решилась, раз уж между ними все решено. И вот в тот самый день, когда он перевез вещи и заявил, что ждет не дождется вожделенного вечера, Лариса пришла домой пораньше и застала его в постели с другой женщиной. — Ты мне все время отказывала, — заявил он ей перед уходом, — неужели всерьез думала, что ты такая золотая и бриллиантовая, и я буду смиренно дожидаться, пока ты «созреешь»? Ну и дура! — Пошел вон! — в который раз прикрикнула на него Лариса. — И слава богу, что ты застала его с той девкой до свадьбы, — утешал ее потом отец. — Все, что ни делается, как известно, к лучшему. Ну а вскоре она познакомилась с Петром, и вот тогда-то поняла, что именно ее останавливало, почему она никак не могла решиться, что называется, переступить черту. Просто она не чувствовала, что встретила человека, ради которого, что называется, готова в огонь и в воду. Ей нравилось беседовать с Олегом, их связывала еще и общая работа, что также сближало, но… как оказалось, этого мало. С Петром же все было иначе: с ним она, как бы банально это ни звучало, тут же бросилась, точно в омут с головой. Ей было наплевать на все и на всех, что бы кто ни сказал, что бы ни подумал, лишь бы видеть его, слышать его голос, быть рядом, держать за руку… Чтобы он целовал ее, смотрел ей в глаза и улыбался. Она даже не надеялась, что роман их продлится долго, но ей было наплевать. Пусть, думала она, пусть все должно вернуться на круги своя, и он останется с женой, но Лариса все же украдет себе хотя бы несколько мгновений, хоть самую малость, но она будет с ним! А потом уж — будь что будет. Но у нее, по крайней мере, останется самое дорогое на свете воспоминание. Что ж, очевидно, её дочь про себя решила то же самое. Остается надеяться, что этот ее Николай — человек порядочный и не причинит Ларе боль. В противном случае… Лариса поклялась себе, что лично голову ему оторвет, ни за что не доверит это ни мужу, ни сыну.

***

— Я понимаю, что вы поддались страсти, молодой человек, и оба вы еще слишком молоды… Но тем не менее, раз уж все случилось так, как случилось, я надеюсь, вы поведете себя как подобает порядочному человеку, — сказала Лариса Николаю Кореневу. Лара дала ей телефон этого молодого человека, и она в тот же день позвонила ему и назначила встречу у себя в институте. Николай должен был приехать и сказать, что у него есть вопросы по поводу поступления. — Уверяю вас, Лариса Викторовна, — принялся убеждать он ее, — что мои намерения в отношении вашей дочери чисты и прозрачны! Она… необыкновенная девушка, и я ее… Она мне очень нравится, поверьте! Я искренне восхищаюсь ей… Мне бы хотелось провести с Ларочкой всю жизнь! — Ну, — усмехнулась Лариса, — за всю жизнь все же не ручайтесь, молодой человек, но вот что касается вашего восхищения, то… Во-первых, вам нужно приехать к нам и познакомиться с моим мужем, отцом Ларисы. Он, разумеется, очень переживает за нее, и потому ему нужно знать, что вы за человек, и что намерения ваши, как вы только что изволили выразиться, чисты. — О, да! — кивнул Николай. — Конечно же, как скажете, я готов хоть завтра. — Я думала, — улыбнулась Лариса, — пригласить вас в воскресенье. — Как раз вся наша семья будет в сборе. — Замечательно, — отозвался он. — Я непременно приду! — Чудесно. И еще, — прибавила Лариса после непродолжительного молчания, — что касается ваших… свиданий. Вы, как старший и более опытный человек, должны отдавать себе отчет в том, что происходит. И думать о последствиях! Вы же понимаете, надеюсь, что… к рождению детей ни Лара, ни вы пока еще не слишком-то готовы. А значит… — Я… я все понимаю! — отвел глаза Николай. — И я вам обещаю, что ничего такого… Ну, словом, мы никогда не… переступим границ. — Я очень надеюсь на вашу порядочность, дорогой мой Николай Дмитриевич! И уверена, — она пристально взглянула на него, отметив про себя, как он покраснел, — что больше — она специально выделила голосом это слово, — вы тех границ действительно не перейдете.

***

Николай припарковался около ворот особняка и повернулся к Ларочке, которая, улыбаясь, сидела рядом с ним. Она сама приехала к нему сегодня с утра пораньше и отпустила своего шофера, чтобы они могли приехать на обед вместе. — Я тебе желаю удачи! — сказала вчера Николаю мать. — Запомни: ты должен покорить Червинских. Они должны быть уверены: ты их золотую девочку на руках будешь носить всю жизнь, ясно? — Куда уж яснее, — вздохнул Николай. — Я все сделаю. — Ты знаешь, Лариса, я так волнуюсь… Ни перед одним экзаменом так не трясся! — сказал он. Ларочка рассмеялась в ответ: — Ну, если подумать, то это тоже будет тот еще экзамен, зная моего милого братца, сомневаться в том не приходится. — Твоя мама, как мне показалось, не в восторге от того, что мы с тобой вместе. — Перестань, Коля! — отмахнулась Лара. — Мама у меня замечательная, и она все прекрасно поняла. Просто… может быть, ей несколько трудно принять все так сразу. Но ты не бери в голову! Она смирится рано или поздно, как и папа. Ну, а на Лёвку ты и вовсе внимания не обращай, даже если он будет тебя как-нибудь подкалывать, ты не злись и не ведись на его… глупые выходки. — Все будет хорошо, — Николай сжал ее руку в знак поддержки. — Да, — спохватилась Лариса, — не вздумай нас с мамой выдать, сделай вид, что ты ее, как и отца с Лёвкой, видишь в первый раз. — Я помню, — улыбнулся Николай. — Тогда пошли! — Лариса уверенно кивнула, поцеловала его в щеку и вышла из машины. Николай глубоко вздохнул, словно собирался нырнуть под воду, и направилась следом за Ларой. Мать может думать и говорить все, что душеньке угодно, в который раз подумалось ему, однако, он не станет больше плясать под ее дудку. С него довольно! Пусть маменька делает что хочет, но он поступит так, как велит ему совесть. Ларочка не будет плакать по его вине, Николай ни за что не допустит подобного.