Голос

— Молчать! — протяжный крик, звучащий, как одновременный треск сотни бокалов, неожиданно для всех раздается эхом, неприятно хрипло оканчиваясь, едва лорды поворачивают голову к нему.       Моро напряженно оглядывает всех исподлобья, устрашая одним своим непривычным взглядом. Помещение застывает в мертвом молчании, но до сих пор кажется, что в высоких потолках витает эхо только что начавшейся бури. Они, подобно статуям, застыли в шокированном взгляде, двигая лишь глазами, неизвестно что пытаясь найти. Сигарета плавно выскользнула из застывшей в воздухе руки, коей с минуту назад взмахивала перед лицом Гейзенберга Альсина. Медленно скатились на переносицу очки Карла, только недавно размахивавшего перед лицом сестры молотом, обещая, что превратит ее замок в кучи обломков. Донна, сидевшая подле него, лишь незаметно встрепенулась, уставив запрятанный взгляд на поднявшегося Сальваторе.       Его крик звучал недолго — достаточно, чтобы обратить на себя внимание всех присутствующих. Однако он заметно выдохся, глотая воздух тяжелыми литрами, вздымаясь всем туловищем. Свисающие руки с дрожью сжались в кулаки. — Сальваторе… — Матерь Миранда, хоть и не была удивлена меньше остальных, наигранно мягким голосом позвала сына. — Вы… — иссохшим голосом протянул он, сделав шаг вперед. — Вы неисправимы, как вы смеете срывать каждое… каждое гребанное собрание?! — Урод, ты бы сбавил… — на миг Карл почувствовал, что теряет контроль над ситуацией. — Самоуверенный мудак, я уже устал терпеть твое присутствие, — новой дозой удивления для всех послужила резкая, мгновенно вырвавшаяся фраза. Сальваторе смотрел на него злобно, но ни один не мог увидеть в его глазах тот страх и покорность, который он выявлял перед ними каждую встречу. — Не могу дождаться того момента, когда перестану слышать твой поганый голос. И плевать мне, плевать, — Моро взмахнул руками, — что ты мне сделаешь! Или ты, — он указал рукой на Димитреску, все еще пребывавшей в состоянии легкого шока. — Сальваторе! — уже более требовательным голосом воскликнула Миранда. — Молчать, мама! — будь он человеком, голосовые связки явно бы не выдержали нового напора душераздирающих криков. — Здесь говорю я! — Что с тобой… — выгнув бровь, хотел спросить Карл, но был жестоко перебит: — Все! Я ни секунду не выдержу в этом балагане, — он направился к выходу, — вариться вам всем в желудках ликанов, дорогая семейка, — двери с оглушающим звуком закрылись, оставив лордов в долгом переосмыслении происходящего.       Моро, оказавшись за пределами церкви и на свежем воздухе, если таковой можно было назвать, спокойно выдохнул, явно повеселев. — Ну как я их? — задал он вопрос в пустоту. — Невероятно, братец! — в голове веселым тоном раздался совсем детский голос, напоминавший поначалу мальчишеский. Однако, чем больше его слушаешь, тем сильнее начинало казаться, что он женский. — Точнее, неплохо для начала, — она изменилась в интонации, словно покачивая головой с оценивающим взглядом.       Вокруг не было ни единой души, лишь он, разговаривающий с самим собой. Со стороны казалось, словно он сошел с ума. Но за спиной сиял маленький, незаметный никому огонек. Он медленно пересаживался на голову, приобретая силуэт маленького человечка, болтающего ножками. — Ну ты видел их лица, ха-ха! — злорадствовало существо, — особенно того мужика, он уж явно не ожидал этого. — А я не перегнул палку? Вдруг, — его взгляд наполнился беспокойством, — мама разозлится? — Да не беспокойся, сам же говорил, что она тебя любит! — махнула рукой девочка.       Окончив довольно веселую беседу, она, нахмурившись, выдала серьезным тоном то, что волновало ее на протяжении нескольких дней. — Моро… А ты меня домой отпустишь? — словно после этого вопроса на нее накричат, ответив жестким отказом, не совсем уверенно сказала она.       Моро нахмурился, задумавшись. — Я заплатил Герцогу довольно крупную сумму за тебя, — не дождавшись ответа, он продолжил, — без твоей помощи я не справлюсь! — Ну ладно, ладно! — воскликнула она успокаивающе, — как только моей помощи будет достаточно, ты отпустишь домой. Обещай. — Обещаю.       Она была слишком юной и наивной, чтобы не верить пустым словам.       В народе их называли феями, хоть и кроме своего существования они не отличались чем-то волшебным. Сами феи никогда не говорили о своем существовании или рождении, им было достаточно того, что они живут. Они обладали разумом, способностью летать и светом, что издали казался лишь огоньком. Их тела были слишком малы, чтобы заметить их днем, но ночью топи и болота наполнялись тысячью танцующих огоньков, что давало преимущество тем, кто их ловил. Герцог был одним из них, хоть и ловил подобных существ крайне редко.       Анка, как она представилась, только начинала свою взрослую жизнь. Ссора с родителями, старые душевные раны от неразделенной любви и побег от родителей давали понять, что она была обычным подростком, переживающим не самый легкий период своей жизни. Именно такой побег окончился долгим заточением в душной стеклянной банке в одном из ящиков Герцога. Такой товар не продавался обычным людям. Он служил специальной продукцией для определенных личностей.       Подземные водостоки Сальваторе оказались не лучше душной банки, однако по ночам она могла свободно летать, пока он работал. Порой она садилась подле, шепча в ухо всяческие шутки. Ее ребяческий характер медленно изменял его. Шепот он воспринимал как быстродействующее снотворное, медленно погружаясь в прострацию, которая действовала подобно гипнозу. Он был готов на все, что говорила ему Анка.       Но девушка, будучи совсем наивной и доброй по природе, даже не думала использовать это для своих целей. Она надеялась на исполнение обещания. — А давай его водой обольем? — задумчиво произнесла она, убирая с плеч длинные золотистые локоны. — Он же меня своей колотушкой по земле размажет! — беспокойно выдавил Моро.       Утренняя роса освежающе действовала на отрезвленную после нескольких часов продолжительного сна голову. Доселе Карл считал неплохой идеей порой уделять несколько минут выходу с фабрики и молчаливому взгляду на деревню. Заложив руки за голову, он медленно наблюдал за восходом, как и остальные. Димитреску возле своего окна, Миранда, стоя посреди поля, а Донна возле своего особняка. Один Моро целую ночь корячился, чтобы взобраться повыше, не уронить ведро с леденящей водой и остаться незаметным. При этом очень волновал план побега, Карл, хоть и не убьет, но побить может, причем сильно. — Давай! — прошептал на ухо голосок, и Моро послушно скинул вниз ведро, которое, по счастливой случайности, оглушило на несколько секунд, свалив с ног.       Последовал жестокий, злостный, но веселый истеричный смех стоящего сверху на не очень крепкой опоре Моро. Бедный, от смеха аж подкосился весь, как бы не упал. Впрочем, в последние минуты его радости Карл, чуть ли не покраснев от накатившей злости и ярости, желал не только перевернуть ставшего чересчур наглым братца, но и утопить в собственном болоте. — Сука! — раздался крик, отпугнувший большое количество ворон поблизости и заставивший дрогнуть даже Миранду. — Пора давать деру, — шепнула на ухо Анка.       Однако отведенная фора для побега в виде пары секунд была успешно упущена.       Это утро, наполненное криками и отборной руганью, звучащей на всю деревню, не забудет никто. Особенно Миранда, впервые увидевшая бег хихикающего Сальваторе.       Вскоре, не прошло и пары дней, удар пришелся по замку Димитреску, точнее, по ее темницам, которые в один прекрасный день оказались полностью затоплены. Отчаянный возглас леди не удивил никого, лишь немного насторожив селян, которые не могли понять того, что происходило у лордов. Но не оставалось ничего, как молиться Матери Миранде за успокоение и пожелание поскорее бы им всем закрыть свои рты, не будя их с рассветом громче крика проснувшегося петуха, чью лапу, подобно леденцу, посасывает голодный ликан.       Гейзенберг неуверенно шел вперед, к самим водам Моро, увидев топчущую под собой рыхлую землю Димитреску, которая с гневным видом смотрела на огромную рыбу в водоеме. Он вертел головой, грациозно всплывая и вновь ныряя. Переворачивался животом к верху, отбивая хвостом воду, что создавало сильные брызги, раздающиеся на несколько метров дальше берега. Леди Димитреску была в довольно плачевном состоянии. — Кусок рыбьего дерьма, — процедила дама сквозь зубы, — чтоб у тебя… — однако не найдя слов, она кинула в него камень, приложив для броска явно всю силу. — Думаешь, что этим победишь его? — с вызовом спросил Гейзенберг, — он слишком долго живет по крылом Матери Миранды. — Он же портит наш облик и статус своими поступками, чего она ждет? — стоило Димитреску оторваться от бесконечной слежки за Моро, как новая волна воды вновь облила ее. Бездействие и беспомощность приводили в гнев ее больше всего. — Может, она что-то задумала, — предположил Карл, пожав плечами. — Даже так, ублюдок слишком много себе позволяет, мои дочери ведут себя более тихо, — фыркнув, произнесла она, неудачно попытавшись закурить промокшей сигарой.       Карл хрипло засмеялся, вызывая у нее негодование. — Представляю, что бы они вытворили вместе, — поправляя очки, выразился он. — Но в одном ты точно права. Наша рыбка слишком зажралась вниманием и лаской. — Неужели у тебя есть план? — с наигранным удивлением спросила она. — Если ты навредишь ему, она накажет тебя. — А вы мне ничего не сделаете, не сде-е-е-елаете, — удовлетворенно протягивал Сальваторе, радостно плеская прохладной водой. — Не накажет, — уверенно произнес Карл, — она сама жаждет этого.       И не прошло недели, как Гейзенберг осуществил задуманное.       Сидя на берегу своих вод, Моро мечтательно думал, какую же шалость еще вытворить, да так, чтобы у Матери Миранды, как выразилась Анка, отвисла челюсть. — Да я образно, какие операции, братец? — порой посмеиваясь со странных шуток (если таковыми их можно было назвать), говорила Анка. — Кстати, я достаточно помогла тебе? Ты отпустишь меня домой?       Сальваторе на миг замялся. — Анка, с тобой я чувствую себя таким уверенным, повторяя твой шепот, я чувствую как мама гордится мной, — выдал он смущенно, — ты же не улетишь от меня, согласишься еще на год? — Год?! — от неожиданности огонек пересел на другое плечо. — Моро, ты обещал!       Но их разговор прервало нависшее над головами довольно плотное облако. В недоумении подняв головы, они увидели многотонную кучу металлического мусора, давящую на обоих с невероятной силой. На другом берегу с протянутой рукой и сигарой во рту стоял Гейзенберг и ухмылялся. — Та вода была приятной, — прикрикнул достаточно громко, чтобы его услышали с того берега. — Я тоже преподнесу подарочек!       С окончанием его речи, груда металла, возвышавшаяся над ними, стремительно полетела вниз, готовая незаметно спрессовать Моро. Анка же, вспомнив о своей собственной безопасности, устремилась как можно дальше и забыв про того, кого так часто называла братцем.       Отовсюду раздались брызги, а громкий смех Гейзенберга отзывался эхом в ушах каждого. Со стороны незаметной тенью за этим с улыбкой наблюдала Миранда.       Анка пропала из жизни Сальваторе. Тот, хоть и сильно покалечился, остался жив, усвоив урок от Гейзенберга на всю жизнь. Больше не было шепота, придающего уверенности. Через некоторое время он вновь купил у Герцога фею, но другую. Подросток, кажется, страдал депрессией, ибо на все просьбы отвечал посылом в пешее эротическое и тем, что когда-нибудь умрет во мраке повседневных дел. Похоже, Моро перенял от него это настроение. И теперь его наглый вид сменился страшным и угрюмым, что не придало особого настроя издеваться над ним лордам. Одной из них точно.