Роднее нет

- Ах, как я по тебе соскучилась, Якоб, если бы ты знал! – Нина кинулась на шею прямо с порога, и Штольман не успел отстраниться. - Ты знаешь, что у меня получилось? Получилось, Якоб! Агент осторожно высвободился, поставил на пол сумку, снял пальто. - Нашла схему под подушкой? «Интересно, под чьей», - не стал произносить он. До окончания операции с коллегой следовало дружить. Бросившись на кровать, Нежинская приглашающе помахала изящной стопой. - Иди ко мне, муженек, - свободная блузка будто нечаянно сползла с фарфорового плечика. - Ну иди же! Видя, как мужчина занялся раскладкой одежды в шкаф, Нина поджала губы. - Какой ты бываешь противный, Якоб. Ладно, так расскажу. Оказалось, что за два дня отсутствия Штольмана в Мюнхене Нежинская все-таки добилась своего. Она вышла на Леона Бласса. Примерно раз в полгода тот встречался со старыми университетскими друзьями, а Нина «совершенно неожиданно» зашла в нужный момент в нужное кафе. - Представляешь, я ему понравилась, - женщина скользнула губами по шее Якова, открывшего ноутбук. - И не криви личико, я была одета очень скромно. На него произвело впечатление, как много я знаю о химии, мы долго говорили. - Ты всегда была сильна в разговорах. - Только в разговорах? – ногти с алым маникюром скользнули по груди Штольмана и поползли ниже. Остановив хищную ладонь, Яков прижал её к губам. - Об антиглобализме говорили? - И в этом мы с Блассом тоже нашли общий язык. Разве ты не знал, что я склонна к анархии? - Нежинская похлопала себя по груди, не забыв показать нужный ракурс. - Ковальский верно все вызнал - Леон не отдал бы схему, даже если знал, где она. Ему нравится, когда правительства садятся в лужу. - Хорошо, что напомнила. Поеду к Дитриху, надо обговорить, как действовать на выставке. Вот этой штукой, - Яков показал небольшой плоский гаджет, - можно будет заглушить электронику на втором этаже. Ребята долго возились, чтобы радиус действия был достаточен, но не захватил заодно и роботов Изольды. - Ваши мальчишеские игрушки меня не интересуют, - фыркнула Нина. - Якоб, я серьезно. Дай мне время – я смогу зайти в кабинет вместе с Блассом, а там найду схему, где бы она не была. - Уверена? Нежинская прижалась к мужчине, встала на цыпочки, прошептала на ухо: - Как в том, что очень тебя хочу. - Аргумент, - выдавил Штольман. - Хорошо, сперва действуешь ты, дальше по обстановке. Проигнорировав дальнейшие поползновения Нины, он быстро вышел из номера. Незаинтересованному человеку могло бы показаться, что агент просто сбежал. Но Нежинская не привыкла останавливаться в своих желаниях. Она подумала, что вечером предложит Штольману игру в карты на раздевание, и тот не устоит. Раньше ему это нравилось – ведь он всегда выигрывал. … Профессор отделения неврологии Хирш потер нос. Как Анна уже успела выучить, это свидетельствовало о плохом состоянии пациента. Хотя об этом нетрудно было догадаться, взглянув на последнего. Больного звали Йозефом. Ему было всего 22 года, и было странно видеть такого молодого человека без сил. Грудная клетка его поднималась едва-едва, изящные, нервные на вид кисти рук абсолютно не двигались. - Доктор, пожалуйста, скажите – что со мной? – тонкие губы двигались с большим трудом. - Я не могу пошевелить руками. - Стопами можете? – спросил Хирш. - Тоже нет, – пробормотал пациент, у которого не было сил на удивление. – Но меня ведь уже почти выписали… Профессор жестом велел столпившимся вокруг койки практикантам отойти к двери, и только там сказал: - Пациент госпитализирован с воспалением легких. Проведен курс антибиотиков, юношу собирались выписывать. В настоящее время – множественные парезы дистальных отделов, легкая кардиомиопатия. Анализы крови ничего странного не показывают. Кто предложит диагноз, коллеги? Коллеги, как Хирш оптимистично назвал молодых врачей, зашушукались. Предположения следовали одно за другим, но на каждое из них ведущий практики выдавал едкое возражение. Анна пока не высказалась, но лишь потому, что сама видела недостатки своих версий, и к тому же у нее разболелась голова. И тут Анна вздрогнула – в палату вплыл дух. Призрачная женщина лет тридцати грустно склонилась над юношей. - Йосик мой, я все бы отдала, чтобы тебя не достала эта петрушка. Но мы с твоим папой так надеялись, что ты родился здоровеньким. А сейчас уже поздно. Отделившись от группы врачей, Анна подошла к постели и тихонько спросила: - Любезная фрау, почему поздно? Женщина вскрикнула и оглянулась. - Я вас вижу, - кивнула девушка. – Расскажите, может быть, мы сможем помочь. - Да-да! Я расскажу! Я всем тут пыталась рассказать, но никто же не слышит! Йозеф, как воспаление легких победил, каждый день салат кушает, а ему нельзя! Ох, как же я вам рада. Да что же это я, - обнявшая Анну женщина заторопилась. - Мы с его папой ушли очень рано, погибли в аварии, и ничего передать не успели. Мне еще бабушка говорила – нельзя есть зеленое, а Генриху, это мой муж, почти то же самое наказывала его мама. Мы на этой почве и познакомились. Но Йосик рос и ел все подряд, и в садике, и в школе, и в гостях, вот мы и успокоились насчет него. А не надо было! - Фройляйн Мироноф, вы единственная не предложили диагноз, - громко обратился к Анне профессор. - Вам совсем нечего сказать? «Нельзя есть овощи и фрукты с зеленым пигментом», - Анна быстро обдумала сообщение духа и сопоставила его с симптомами. «Родители успокоились - значит, надеялись, что ребенок не унаследовал их болезнь. Какую же именно?» Хирш махнул рукой, и группа медиков потянулась к выходу. - Подождите! – воскликнула девушка. «Аутосомно-рецессивный тип наследования. Отказ нервных окончаний конечностей. Вот оно!» - Простите, профессор, в крови пациента замеряли концентрацию фитановой кислоты? Склонив голову к плечу, Хирш задумался. - Вы предполагаете, коллега, её генетически детерминированный дисметаболизм? Анна кивнула. - Болезнь Рефсума? - пожилой профессор проверил кожные покровы пациента. - Присутствует начало ихтиозоподобных изменений. Вы правы, это она, активизировалась, когда организм больного ослаб. Что следует предпринять, коллега? - Плазмаферез и строгая диета, исключающая продукты с хлорофиллом, - четко ответила девушка. - Вы молодец, фройляйн Мироноф. Ваш прогресс в диагностике замечен не только мною. Если не захотите остаться в нашей клинике, могу рекомендовать в одну из московских, у меня есть там знакомые. Руководитель практики пожал Анне руку. - Кстати, у вас ладонь горячая. Что с вами, фройляйн? Отвернувшись, Анна чихнула в платок, а затем съежилась под грозным взглядом - Простите, профессор. - Мироноф, я ведь могу взять все свои слова обратно! Вон отсюда, и не показывайтесь, пока не выздоровеете! Что за расхлябанность! - выпроваживая Анну из палаты, Хирш пробурчал: - Ступайте домой и примите парацетамол. В клинику – только через осмотр старшей сестры. Вы все поняли? Девушка вздохнула и направилась переодеваться. Она знала, что профессор прав. В коридоре ее нагнал дух женщины. Мать пациента благодарно обняла Анну бесплотными руками и сказала: - Дай вам бог здоровых детей, доктор. Спасибо за Йосика. - Пожалуйста, - улыбнулась Анна. А затем чихнула. … Тихие возгласы разбудили спавшего мальчугана, и он перекатился на смежную кровать. - Мамочка, что с тобой? Разметавшаяся Анна повернулась раз, другой. Третий. И вдруг села на постели, уставившись куда-то вдаль. - Мама! - Мите стало страшно. - Да просыпайся же! Обведя комнату странным, расфокусированным взглядом, Анна увидела сына и протерла лицо. - Ох, это не с нами. Прости, что напугала, малыш. Это где-то в другом месте... Мальчик обнял маму, погладил её по голове и серьёзно сказал: - Расскажи, пожалуйста. ... После услышанного Митя сразу же позвал бабушку. Та не замедлила явиться и попросила Анну описать увиденное во сне ещё раз. - Я плохо поняла всё это, баба Геля, - на лице Анны было смятение. - Как будто огонь. Но и вода. И люди кругом, всё в дыму, ничего толком не видно. И ещё все кричали, - шмыгнула она носом. - Ты здорова, Аннушка? - обеспокоилась ведунья перед тем, как спросить о другом. - Сейчас тебе нельзя болеть. Анна успокаивающе махнула рукой. - Всё в порядке. Позавчера немного простыла, но уже всё прошло, только насморк чуть-чуть остался. - Хорошо, коли так. Касательно твоего сна - ты от себя его видела? Видела Якова или Митю? Прикрыв глаза, девушка постаралась припомнить как можно лучше. - Нет... Сейчас мне кажется, что я будто смотрела кино про каких-то других людей... Но такие сны мне раньше никогда не снились. Почему вдруг сейчас? И что это значит? Ведунья вздохнула. - Аннушка, это случилось. - Что? - Это не твой сон, милая. - А чей? - удивлённо спросила Анна, но вдруг догадавшись, положила на живот ладонь. - Это... её? - Да. Ты готова узнать судьбу своего ребёнка? Митя взвизгнул, и Геля улыбнулась. - Не твою, Митюша. Твоей сестры. ... Напомнив, что в их роду уже появлялись девочки со способностями видеть будущее, и в предыдущий раз это была сама Анна, Ангелина замолчала. - Бабушка, но ей всего 3 дня. Она ещё даже не зародыш, - недоверчиво произнесла девушка. Ведунья пожала плечами. - Иногда дар Божий не объяснишь словами. Я вижу её через годы. Она будет сильнее тебя. Сильнее меня. Она не будет видеть собственное недалекое будущее, как можешь ты, Аннушка. Не предскажет то, что случится с отдельным человеком, как могу я. Она способна на большее. И самое главное... Анна затаила дыхание. - Она провидит будущее, которое можно изменить. Митя, уже давно сидевший с открытым ртом, восхищённо возопил: - Круто! Моя сестрёнка будет пифией! Послушавшись жеста матери, он продолжил уже тише. - Папе тоже такое понравится, правда, мам? А что там с огнём? Женщины, реальная и призрачная, взглянули друг на друга. - Я больше ничего не знаю, малыш. Сон был очень смутный, - сказала Анна. Ведунья развела руками. Ей были неподвластны события, не связанные с её родом. - Наверняка знает кто-то ещё, - хихикнул мальчишка. - Давайте спросим дядю Мишу!