Тоска и терзания Елены Лупу

Елена сидела у окна, сгорбившись, придавленная чувством вины: отъезд из деревни казался ей предательством, трусостью. Вместо того, чтобы продолжить бороться, отомстить за близких, Лупу сбежала, бросив отца, друзей, соседей. Пусть им уже не помочь, и во всей деревне не осталось никого, кого можно было бы спасти, однако все они заслужили уважения и достойных похорон, но им даже этого не досталось. То, что они делали... все эти ликаны, мороайки, волколаки были не виноваты, это Матерь Миранда сделала их такими. Девушка обхватила себя за плечи, кутаясь в шерстяную шаль; Матерь Миранду считали спасительницей и благодетельницей, ее любили и почитали, считали настоящей богиней и защитницей деревни, а она все это время только и делала, что разрушала, губила, убивала. Елена сглотнула горькую слюну; Миранда была должна ей за отца, Лупу имела право остаться и потребовать ответа за все, что ее семье пришлось пережить, однако вместо этого позволила себя увезти. Безвольная, глупая, жалкая; неважно, что Итан сам хотел, чтобы девушка оказалась в безопасности и как можно дальше от деревни, но и сам Уинтерс не заслуживал остаться в одиночестве. Неужели она настолько мешала Итану, что он предпочел остаться один на один против Миранды и ее лордов, чем продолжить путь вместе с Еленой? Лупу старалась быть сильной и полезной, помогать Уинтерсу, но, видимо, этого было недостаточно. А что еще взять с необразованной деревенщины? Еще и вообразила, будто между ней и Итаном что-то может быть; дура, дура, какая же она дура! Зажмурившись, девушка опустила голову, прижав руки к животу; каждый вздох отзывался болью в ребрах и грудной клетке, словно по ней пробежался баран. Чем дальше ее увозили от деревни, тем хуже Елена себя чувствовала; ее терзало чувство вины, стыд, отвращение к самой себе, которая, пусть и сумела выжить, однако не сделала ничего, чтобы помешать зверствам Матери Миранды. Крис Редфилд, похоже, был солидарен с Итаном, раз решил переправить девушку в ближайший населенный пункт, расположенный в трех тысячах километрах от деревни; и правильно, зачем она им? Будет только мешать. Елена потерла пылающее лицо ледяными ладонями; было не холодно, но девушку все равно морозило и немного трясло. Она никогда не уезжала так далеко от дома и казалась себе листком, который стремительное течение реки уносило все дальше от родных, знакомых мест. Лупу пыталась подумать о том, что же ей делать, как жить дальше, но не понимала, не могла представить... Елена не знала, как устроена жизнь за пределами деревни, и сможет ли во всем мире, таком огромном, что и воображения не хватит, найтись местечко для нее. Глаза обожгло невольно подступившими слезами, и девушка вытерла глаза уголком шали, тихо всхлипнула, отворачиваясь к окну, устремив взгляд в окно; день был туманным и ненастным, погода действовала угнетающе на и без того понурое настроение Елены. Лупу была подавлена и опустошена настолько, что не хотелось даже шевелиться; вот бы спрятаться где-нибудь, затаиться лисой в норе, чтобы о ней забыли, оставили здесь, пусть вдали от дома, но зато не на другом конце света, на чужой земле, где все незнакомое и чужое. Елена хотела попросить Криса разрешить ей остаться в Румынии; язык она знает, документы пообещали сделать, а в остальном Лупу как-нибудь устроится. Пойдет работать помощницей на ферму, ей с детства приходилось управляться по хозяйству, так что работы она не боялась, даже самой тяжелой; однако девушка никак не могла набраться смелости для разговора. У Редфилда был вполне ясный, четкий приказ, который он не имел права ослушаться, и не было никаких причин прислушиваться к Елене; кому какое дело, чего ей там хотелось? Крис будет поступать так, как сочтет нужным, а у Лупу не было никаких сил сопротивляться и настаивать на своем. Всю свою храбрость она оставила в деревне, где все было просто и понятно: стреляй и беги, если хочешь жить, однако в больших городах, где дома до неба, прямо как замок Димитреску, и улиц столько, что можно заблудиться, Елена потеряется и сгинет. Так был ли смысл спасать ее, увозя из деревни? Лупу не сможет выжить одна, а Крис не останется рядом, потому что у него служба, работа, невеста, своя жизнь, у Итана - семья, которая в нем нуждалась, а Елена, как сломанная ветка, ломоть черствого хлеба, не нужна никому. Это было... несправедливо. И страшно; Елена тоже хотела, чтобы у нее был человек, готовый ради нее жертвовать собой. Сердце нуждалось не в жертвах, а в тепле, заботе, участии, понимании того, что нужна и любима, но со смертью Леонардо Лупу потеряла единственного человека, кто ею дорожил. Девушка прикусила щеку изнутри, судорожно сжав в кулаке край шали, зажмурилась, силясь сдержать слезы; нужно ведь было продержаться совсем немного... Почему отец не смог выбраться из дома Луизы? Почему Елена не смогла ему помочь? С губ сорвался низкий лающий звук, похожий на всхлип, и Лупу прижала ладонь ко рту; нельзя раскисать, как навозная куча под дождем. Да, ей удалось покинуть владения Матери Миранды, однако впереди еще немало трудностей. Елена понимала, что будет непросто, только... так хотелось тепла, чтобы кто-нибудь обнял, сказал, что у Лупу все получится. Крис обещал, что все будет хорошо, и Итан, и участливая женщина-медик, молоденький рекрут, пилот, оператор связи, но все это было не то, и девушка не знала, что может ее исцелить и вернуть жажду жизни. - Почти приехали, мэм, - отрапортовал солдат в черном бронежилете, шутливо козырнув Елене, и девушка скупо кивнула в ответ, продолжая смотреть в окно. - Не замерзли? Потерпите немного, на станции сможете поесть и отдохнуть. - Да, спасибо, - прошелестела Лупу; она была не голодна, хотя в последний раз ела еще вчера и крайне скудно: всего стакан воды и протеиновый батончик. Аппетита не было, и медик усиленно потчевала девушку витаминами и сладким чаем с медом и лимоном; Елена послушно пила, не чувствуя вкуса, однако иногда желудок сжимало судорогой, и Лупу была не в силах удержать в себе даже чай. Врач говорила, что это все результат пережитого стресса и посттравматический синдром, вешала о важности психотерапии и советовала как можно скорее обратиться к специалисту. Как будто это так просто; словно Елена знала, что такое психотерапия и где искать этих самых психиатров. Можно подумать, что кто-то захочет помочь какой-то девице из глубинки. - Мы в наш прошлый приезд на рынок ходили, - продолжал солдат, молодой, на вид чуть младше Криса, голубоглазый, с ямочкой на квадратном подбородке и родинками на правой щеке; хорошие отметинки, по примете принесут ему счастье. - Командир отпустил на полчаса, и мы с парнями отвели душу. Сала купили соленого, молока, варенья... Вишневого! Мужчина мечтательно причмокнул губами. - И земляничное. А Уитни варенья из шишек купил. Я еще подумал: во, дурак, какое может быть варенье из шишек?! А попробовал - песня! И шишки маленькие, мягкие, такие смолистые на вкус... Я половину банки умял под крекеры. После сладкого соленого захотелось, так что я салом догнался. Ох, жена узнает, как я в командировках питаюсь, зад мне надерет. Она у меня крутая, прямо ковбойша. Елена слабо улыбнулась, не слишком вслушиваясь в веселую болтовню солдата; как-то сложно было вспоминать о том, что где-то есть нормальная жизнь, без чудовищ, религиозного культа, страха и смертей. Пожалуй, со стороны Лупу было довольно эгоистично считать, что ей пришлось хуже всех, но слишком она устала и вымоталась, сил даже на имитацию эмоций ее осталось. - На месте, - солдат, поднявшись, стукнул по крыше кабинки и склонил голову к рации, прикрепленной к плечу, - командир?.. Подъезжаем. Объект доставлен, в пути обошлось без инцидентов. Елена недовольно скривила губы, взглянув на мужчину исподлобья; так, значит, она теперь "объект"? Как-то это немного унизительно; все же Лупу человек, а не... предмет, который можно перевозить с места на место. Миранда тоже считала жителей деревни за материал, сырье для своих опытов, а у Криса Елена стала "объектом"; уязвленно дернув подбородком, девушка снова отвернулась к окну и провела пальцем по запотевшему стеклу, рисуя крест. Сквозь получившийся узор в кабину грузовика заглянуло перламутрово-серое небо и темные верхушки деревьев; сосны выстроились вдоль дороги, словно отряд часовых, маленькие тонкие березки дрожали на ветру, теряя желтые, цвета тыквенной мякоти, листья, и по жухлой траве, уже тронутой заморозками, волнами гулял ветер, качая одинокие чахлые ромашки, которые продолжали цвести, несмотря на подкрадывающиеся холода. Наверное, Елена и сама как сорняк: своевольный, цепляющийся за жизнь, тянущийся к солнцу, несмотря на все испытания; губы девушки тронула туманная улыбка: сравнение выходило поэтичным и немного трогательным, только на деле все получалось куда грубее. Ромашка сможет выстоять против дождя, зноя и заморозок, однако, если вырвать ее из земли, повредить корни, то растение погибнет. Поежившись от мрачных мыслей, девушка опустила голову; ее чуть подкинуло на жестком сидении, когда грузовик слегка затормозил, замедляя ход. Лес заметно поредел, начался кирпичный забор, отделявший трассу от пустыря, и Елена прильнула к окну, едва не вжимаясь щекой в стекло в попытке рассмотреть получше; Лупу ничего не объясняли, не говорили ничего конкретного, сказали только, что отвезут в безопасное место, и посчитали, что этого достаточно. Елену же неизвестность лишь сильнее повергала в уныние, однако настаивать и требовать было как-то неудобно, ведь Крис и так много сделал для нее. Редфилд не поехал с ней, вернулся в деревню, отправив нескольких своих бойцов сопровождать девушку; конечно, Крис не обязан с ней нянчиться, и Итану требовалась помощь, но без молчаливого ободрения Редфилда, его присутствия, серьезного взгляда и сдержанной улыбки, Елена чувствовала себя уязвимой, словно вышла нагая в метель. Все эти люди, что ехали с ней, были хорошими, однако совсем посторонними, с ними непросто быть откровенной, свободно говорить о своих переживаниях и кошмарах, как с Итаном и Крисом, и Лупу корила себя за это. Нужно быть хотя бы элементарно благодарной, радоваться, что удалось спастись, а она только и делает, что тоскует по несбыточным мечтам деревенской простушки. Неудивительно, что ни Уинтерса, ни Редфилда она не привлекала, как женщина. Господи, ну вот, опять! Да что ж такое-то?! Девушка мотнула головой, в раздражении кусая нижнюю губу; не станет она больше думать об этом. Итан женат, Крис обручен, и все, тема закрыта! Но раненое женское самолюбие саднило и кровоточило, заставляя вспоминать, мучиться от неразделенной симпатии, и на смену вялой апатии пришла злость, вулканическим жаром разбегавшаяся по венам. Когда грузовик, дернувшись, остановился возле двухэтажного здания из серого кирпича под плоской крышей, Елена распалилась настолько, что была готова идти пешком до самого Бухареста. - Приехали, мэм, - солдат повел плечами, разминаясь, и двинулся к двери кабины вперед девушки, - далеко не отходите, держитесь рядом со мной. - Думаете, я убегу? - хмыкнула Лупу, сузив глаза, и мужчина бросил на нее быстрый взгляд через плечо, блеснувший неумолимо, как стеклышко прицела его винтовки. - Так куда вам бежать, мисс? Кругом лес и болота, далеко не уйдете. Да и командир дал приказ доставить вас в целости и сохранности, так что никуда вас не отпустим. - Надо же, - колюче усмехнулась Елена, - я как будто в заложниках. - Да что вы, мисс, о чем вообще речь? - солдат, спрыгнув с подножки, подал девушке руку, помогая спуститься; Лупу из вредности хотела сначала проигнорировать протянутую ладонь, но, едва не запнувшись о подол собственной юбки, все же оперлась о крепкую мужскую руку. - Вы под охраной, и капитан Редфилд очень лично заинтересован в вашей безопасности. Мужчина придержал Елену за локоть и сильнее необходимого сжал пальцы, давая почувствовать его силу. Лупу нервно сглотнула. - Так что давайте без глупостей. Не будем усложнять друг другу жизнь, - попросил солдат, понизив голос, и отпустил Елену, которая пугливо шарахнулась, невольно потянувшись к поясу, где еще недавно носила нож. Она кожей ощутила угрозу, исходящую от военного, который несколько долгих секунд не мигая всматривался в нездорово-бледное лицо Лупу, с чернотой вокруг запавших от нервов глаз и ввалившимися щеками, после чего тепло улыбнулся и ослабил хватку, успокаивающе погладив девушку по остро выступающему локтю. - Мы же друг друга поняли, правда, мисс? Я бы очень хотел, чтобы мы поладили. Не хочу отвечать перед командиром, если возникнут неприятности. - Тогда в ваших интересах проследить, чтобы все было хорошо, - медово заметила Елена, и солдат отвернулся, угрюмо кашлянув. - Мое дело - передать вас под опеку лейтенанта, а там уже вы станете его головной болью. - У вас я тоже вызывала мигрень? - усмехнулась девушка; вместе с солдатом и еще двумя вооруженными людьми, следующими за ними в отдалении, Лупу направлялась к зданию, похожему не на дом, а на бетонную коробку. - Мисс, хочу напомнить, что я давно и крепко женат, чтобы у меня о других девушках голова болела. - А капитан Редфилд... - голос Елены взволнованно дрогнул. - Он... помолвлен? - Командир-то? Да, - мужчина с присвистом втянул воздух сквозь зубы, - но там такая дамочка... До сих пор не понимаю, как его так угораздило. - Все так плохо? - изумилась Лупу; неужели Крис, не успев жениться, уже несчастен со своей невестой? Что же это тогда за женщина? Почему Редфилд с ней не расстанется, раз отношения с ней не приносят ничего хорошего? - Да нет, капитан вроде всем доволен, это она вся такая... С претензиями. Но я вам ничего не говорил, мисс! - заявил вдруг солдат, грозно нахмурившись. - Я слухи распускать не собираюсь, меня вообще не волнует, что там у командира. И вы не лезьте. Не нужно вам. - Я и не собиралась, - огрызнулась Елена; румянец прожигал щеки злее щелока, девушка опустила голову, пытаясь скрыть пылающее лицо за приподнятым воротником кофты, и едва не застонала от досады. Зачем Лупу стала расспрашивать о невесте Криса?! Теперь о ней неизвестно что подумают, решат, будто Елена влюблена в Редфилда, а это совсем не так! Да, он ей нравился, но немного, совсем чуть-чуть, и это ничего еще не значило. - А вот наш лейтенант, кстати, холост, - вдруг выдал солдат, ехидно прищурившись, и Лупу поперхнулась от подобной наглости; возмущение полыхнуло во взгляде девушки, румянец залил все лицо и шею, уши горели, и Елене, стоящей на пронизывающем ветру сделалось вдруг жарко, будто в натопленной бане. - Это смешно, - отчеканила она, стараясь сохранить остатки достоинства, но мужчина только рассмеялся. - Да разве ж я настаиваю? Просто решил вам рассказать. Командиром вы интересуетесь, вот я и подумал, что и про лейтенанта вам тоже будет любопытно. - Это меня не касается, - отрезала Елена и гордо вскинула голову, хотя самой хотелось куда-нибудь сбежать от стыда и неловкости; однако сама виновата, выставила себя дурой этими расспросами о Крисе. Чем меньше людей знает, что у нее на уме и на сердце, тем лучше. А с лейтенантом Лупу и вовсе не собиралась откровенничать. Когда они почти дошли до крыльца под простым бетонным козырьком, железная дверь приоткрылась, выпуская им навстречу мужчину в камуфляжной одежде, но без бронежилета, с цветной нашивкой BSAA на плече. Елена, мимолетно взглянув ему в лицо, вздрогнула: наискось, ото лба до подбородка, пересекая переносицу, шел неровный шрам. Рубец полностью покрывал правую бровь, оттягивал, чуть деформируя, нижнее веко, и несколько крупных стежков шрамов алели на висках. Из-за них лицо мужчины казалось чуть перекошенным, взгляд казался слегка рассеянным, как будто зрачки не могли сфокусироваться на одной точке, а улыбка вышла кривой; смущенно вздохнув, Лупу опустила ресницы, осознав, что откровенно пялилась на человека. Отталкивающе он не выглядел, в деревне Елене довелось повидать и более страшные раны, однако мужчину хотелось рассматривать, попытаться угадать, как бы он выглядел без шрамов. - Лейтенант Ниванс, - отсалютовал сопровождавший девушку солдат, по-военному щелкнув каблуками; лейтенант козырнул в ответ. - Вот, привел вашу подопечную. Теперь она под вашей полной ответственностью. - Это хорошо, что под мою ответственность, - правый глаз Ниванса слегка косил, когда он говорил, - вы же не против, мисс? Отказы не принимаются, имейте в виду. Служба в BSAA этого не допускает. - Ага, - глупо кивнула Елена, стараясь не пялиться на шрамы; это грубо, невежливо, ей не хотелось показаться невоспитанной и недалекой, однако усмешка лейтенанта была такой мягкой, словно он догадывался о противоречиях, раздиравших девушку, и Лупу снова вспыхнула, пылая щеками ярче мака. - Мисс Элеонора Лупу, - продолжил солдат; один из военных передал лейтенанту Нивансу тонкую папку, из которой торчали уголки фотографий. Девушка непонимающе моргнула, не сразу сообразив, что речь шла о ней. - Я - Елена, - поправила Лупу, не узнав собственный голос, внезапно ставший тише мышиного писка; кашлянув, она сказала уже громче, отрывисто и хрипло, как при ангине: - Меня зовут Елена. Солдат недоверчиво приподнял кустистые брови; лейтенант озорно блеснул глазами, смутив девушку еще больше. - Да?.. А, ну, точно, в самом деле. С чего я взял, что Элеонора?.. - В следующий раз повнимательнее, солдат, - Ниванс расправил плечи, сцепив руки за спиной, - иначе нас сочтут непрофессионалами. Верно, Елена? - А?.. - выдохнула Лупу, несколько растерявшись; она привыкла к несколько фамильярному обращению военных, однако в присутствии лейтенанта девушку одолела застенчивость. Наверное, все из-за его шрамов; Елена изначально повела себя немного неправильно, вот и смутилась. Странно, но Криса и Итана она совсем не стеснялась, а при Нивансе с его шрамами, слишком проницательным взглядом и неровной улыбкой терялась; Елена до сих пор не привыкла к такому количеству незнакомых людей рядом, и лейтенант, еще одно новое лицо, немного выбил Лупу из равновесия. - Как вы себя чувствуете? - продолжил Ниванс; глаза его тепло лучились сочувствием, когда он так смотрел, было очень легко забыть о рубцах, перекрывавших лицо мужчины. - Если хотите, можно попросить доктора вас осмотреть. - Н-нет, не нужно. Я... я в порядке, - запинаясь, заверила лейтенанта Елена, - со мной все хорошо. - Мисс Лупу у нас боец, - добавил солдат, будто в этом была его личная заслуга, - валькирия, самая настоящая амазонка! Если бы не приказ командира, она бы и дальше продолжила там мутантам жопы рвать. Ну, то есть... Ну, вы поняли. - Опасная девушка, - заметил лейтенант с лукавой интонацией, сбивая Елену с толку; солдат добавил с циничным смешком, сунув большие пальцы за пояс: - А наш лейтенант падок на таких, верно? Перед мисс Клэр прогуливался, что твой павлин, разве что не курлыкал. Еще немного - и выплясывать бы начал! Ниванс поморщился, от чего его рубцы налились красным, кожа натянулась, пошла складками у самой кромки шрамов, а в глазах мужчины заплясали плутовские огоньки, словно в глубине его зрачков оказались заперты светлячки. - Между мной и милой мисс Редфилд встали две вещи: долг перед службой... и ее старший брат. Не мог же я бросать вызов собственному командиру. - Струхнул перед капитаном, - продолжал потешаться военный, - даже сейчас перед ним пасуешь, хотя давно не служите вместе. - BSAA сотрудничает с "Альфой". А ты, Чак, кажется, забываешь о субординации и намеренно подрываешь мой авторитет, - заметил Ниванс, хлопнув солдата по плечу; тот шутливо пихнул его кулаком в живот. - Потому что ты живучий, удачливый сукин сын, и командир тебя любит. Я ревную! - басовито захохотал Чак, однако, вспомнив, что находится на службе, шумно прочистил горло и одернул бронежилет. - Мой рапорт уже готов. Подпиши его, и мы поедем назад. Командир и ребята остались там, в рассаднике уродов. Не хочу пропустить самое веселье, когда они доберутся до гнезда пернатой мрази. - Конечно. Вольно, солдат Сковронски, - лейтенант, приосанившись, отдал честь, и солдаты синхронно вскинули руки в ответном салюте; вся церемонность, официальность жеста растаяла от веселого мужского смеха, грянувшего с оглушительностью военного марша. Лейтенант Ниванс улыбался широко, ничуть не стесняясь своих шрамов, хотя от улыбки рубцы пришли в движение, и его лицо совсем перекосило, превратив в уродливую гримасу, и сердце Елены закололо от жалости. Должно быть, ему было очень больно; и до сих пор болит. Наверное, это нелегко - жить с такими отметинами; страшно представить, что лейтенанту пришлось пережить. - Ну, Елена... продолжим знакомство? - спросил Ниванс, галантно подав девушке локоть; не дожидаясь, пока ошалело заморгавшая Лупу сообразит протянуть ему ладонь, лейтенант взял ее за руку и положил пальцы Елены на сгиб своей руки, привлекая к себе. Для мужчины, только что познакомившегося с девушкой, это было довольно непристойно, но Елена не стала возмущаться и сыпать упреками, чтобы не показаться совсем уж истеричкой. Она уже отвыкла быть так близко к человеку, ощущать чужое тепло, позволять держать себя за руку; последним, кто прикасался к Лупу с заботой и тревогой о ней, был Крис, а до этого объятиями от кошмаров исцелял Итан Уинтерс. Все остальные - медики, военные, - были равнодушны, им неважна была Елена, ее считали ее целью, "объектом", нуждавшимся в перевозке, а лейтенант вел себя так, точно не было ни деревни, ни Матери Миранды, ни его шрамов, и девушка, ловя взгляд Ниванса, сама начинала невольно забывать об его рубцах. - Не против немного поболтать? - продолжил лейтенант. - Капитан Редфилд описал мне вашу ситуацию в общих чертах, так что я крайне заинтригован. - Во мне нет ничего особенного, - Елена сжала в пальцах шаль, удерживая ее края на груди, - боюсь, мне нечего вам рассказать. - Уверен, вы скромничаете, мисс Лупу, - пожурил Ниванс, - я бы хотел узнать о вас побольше. Надеюсь... что у вас нет старшего брата, стоящего на страже вашей добродетели? Я хоть и военный, но в таких делах законченный пацифист. - У меня никого нет, сэр. Все погибли, - резко бросила Елена; она не хотела грубить, просто на нее столько всего навалилось, и лейтенант Ниванс заставлял девушку чувствовать себя парящей над пропастью. Прикусив щеку изнутри, Лупу покосилась на мужчину, у которого под шрамом набух желвак, и крылья носа затрепетали на выдохе. Горячая ладонь накрыла пальцы Елены, лежащие на сгибе его локтя, и ласково сжала; жар, пронесшийся по телу, приподнял волосы на затылке Елены и отозвался болезненной сухостью во рту. - Простите... - выдавила она. - Извините, сэр, я не хотела... Не нужно было так говорить. - Вам не за что извиняться, - заверил девушку Ниванс, - скорее, я должен просить у вас прощения за свою назойливость. - Нет, что вы, - продолжала сбивчиво бормотать Елена, - вы же не знали... - За такие фривольности я могу схлопотать выговор. Не то, чтобы меня это когда-нибудь останавливало, но я правда не хотел вас обидеть, - для Лупу было удивительно то, как привольно держался с ней лейтенант Ниванс; самой девушке казалось, что у нее на спине мишень, клеймо тупой деревенщины на лбу, и что с первого взгляда люди будут понимать, кто перед ними, а Ниванса собственные увечья будто и не волновали. Он настолько самоуверен? Или просто смирился и принял? Интересно, есть ли у него еще шрамы? Прямо спросить об этом Елена не решилась. - Вы справитесь, - сказал лейтенант, и девушка вскинула на него испуганные, как у лани, глаза, - это тяжело, но я уверен, у вас все получится. - Что у меня должно получиться? - с деланной самоуверенностью усмехнулась Лупу; Ниванс флегматично пожал плечом. - Что захотите. У вас уйма возможностей, куда больше, чем у меня, - мужчина почесал рубец на щеке, довольно прикрыв один глаз, - моей физиономией только в Хэллоуин щеголять, а перед красивыми девушками все двери открыты. Елена жеманно рассмеялась против своей воли; это она-то красивая? Вот уж бред. Наверняка, невеста Криса красивая, и сестра, и жена Итана, а Лупу самая обычная, и лейтенант лишь пытался ее немного приободрить. Вышло мило, однако Елена не поверила Нивансу; пусть и очень хотелось.