Рыцарь Храма Соломона

      — Подъём.       Бертран дёрнулся и сел. В сонном мареве ему показалось, что он в своей келье на Кипре и что-то срочно понадобилось драпьеру. Он уже открыл было рот, чтобы удивиться, отчего брат Жоффруа так торопится, и тут всё вспомнил. Он теперь подчиняется не драпьеру. И находится не на Кипре, он на полпути к столице Киликии, в шикарных покоях, которые предоставили свите магистра радушные хозяева Аназарбы. Робер с Эсташем уже далеко, а рыцарь ему достался — не приведи Боже такого начальника. Настроение поползло вниз. Бертран зевнул и поднял глаза. О, дьявол! Только помяни…       — Брат Гуго? Доброе утро.       Рыцарь стоял над своим оруженосцем и постукивал ногой.       — Мне долго ждать?       Бертран глянул в окно и подхватился.       — Простите, я привык, что будит колокол.       — Я так и понял, что бока отлёживать вы первый.       Да что он ему успел сделать с утра?! Удружил папенька так удружил.       — Ну! Вы долго будете соображать? — рявкнул Гуго и швырнул в лицо Бертрану свой плащ.       Бертран ещё раз пробормотал извинения, аккуратно расправил плащ на плечах рыцаря и принялся закреплять вязки, представляя, как затягивает их на шее потуже. До посинения.       — А вот в уставе говорится, что одежда храмовников для того простая и удобная, чтобы воин мог сам одеться в случае тревоги. Вы правда не можете надеть плащ без оруженосца?       Да что ж такое! Клялся же сам себе вчера молчать!       Гуго пренебрежительно фыркнул ему в лицо.       — Вы серьёзно считаете, что я не в состоянии одеться самостоятельно? «В случае опасности», — передразнил он противным голосом. — В случае опасности я и голым не постесняюсь воевать, если в том будет нужда. Но на данный момент я не наблюдаю опасности, только ленивого слугу.       — Я не слуга! Я вооружённый услужающий брат, — мгновенно окрысился Бертран.       — Вы оруженосец — моя тень. Не знаю, правда, за что мне такое наказание. Бра-а-ат, — пренебрежительно хмыкнул Гуго, развернулся и поспешил в часовню на молитву.       Бертран торопливо сунул ноги в башмаки, набросил собственный плащ и кинулся догонять рыцаря *. «Тень», дьявол его побери. Подпруги подрезать, что ли? Бертран во время службы вместо молитвы успел небогоугодно и в красках помечтать, как тяжелоэкипированный рыцарь слетает с коня вместе с седлом, со всей дури бьётся о землю железом и накрывается своим же щитом. И прямым ходом на Кипр к старому оруженосцу — тот с горячкой, этот со сломанными ногами или руками. Эх, хорошо! То есть прости, Господи.       Но раскаяться в своей злобе Бертран как следует не успел: выйдя из часовни, Гуго тут же велел одеться подобающим образом и выходить на тренировку. А уж на тренировочной площадке, которую также любезно предоставили гостям хозяева (и на которой, к слову, никого больше не было), Бертран понял, что до сих пор его ещё не доводили.       Он отцепил меч, положил его на скамью и следом за Гуго направился к стойке, где дожидалось своего часа тренировочное оружие. Гуго выбрал себе учебный меч и скучающим тоном бросил Бертрану:       — Не трудитесь, оставьте боевой. Поживее. — И направился в центр.       — Но…       Рыцарь небрежно глянул через плечо:       — Вы всерьёз рассчитываете меня задеть?       Нет, ну надо же, какой козëл! А он всерьёз считает, что нет? Бертран, скрипя зубами, всё же взял деревянный, обитый железом, и потопал за рыцарем, горя ненавистью и вспоминая все приёмы и хитрости. Надо обязательно пробить защиту. Обязательно!       Гуго меж тем встал в позицию, усмехнулся, скользнув взглядом по деревяшке в руках Бертрана.       — О, вы так самоуверенны…       — Простите, брат, но с чего вы взяли, что я плохо владею оружием? Мне потом доказывать, что вы сами приказали вооружиться боевым? Я не готов отвечать на капитуле за ваше убийство. — Бертран аж зашипел.       — А хотелось бы, да? Разгоняйте кровь и начинаем.       Бертран, наскоро размявшись, встал в стойку, и они принялись медленно кружить, ощупывая друг друга взглядами. Бешенство буквально застилало Бертрану глаза, хотелось не то что зарубить — загрызть зубами. И, естественно, помешало: торопясь поскорее атаковать, он пропустил выпад Гуго. Рыцарь, быстрый как гадюка, ударил по не прикрытой щитом левой ноге и вдогонку рубанул по предплечью руки, в которой Бертран держал меч. Мгновение — Бертран, ничего не успев понять, рухнул как подкошенный, выронил оружие и смог только охнуть от боли и откатиться. Встал, ошеломлëнно встряхивая головой. Атака была самой обычной, рассчитанной на пешего мечника — удар по левой, незащищённой из-за особенностей стойки ноге, удар по правой, держащей меч руке падающего противника и добивание в голову. Бертран сто раз повторял упражнение и был готов отражать стандартную атаку, но не успел ничего вообще! Собственно, и откатиться-то ему просто позволили: не будь бой тренировочным, он уже остался бы без головы — даже дëрнуться не успел бы.       — Всё ещё печальнее, чем я думал.       Бертрану подумалось, что скрип его зубов слышен во всём замке. Он подобрал меч и снова закружил вокруг рыцаря. Хуже всего было то, что Гуго не молчал, всё время говорил какие-то гадости, а Бертран слушал их и вёлся — начинал психовать, торопился нападать — и закономерно раз за разом оказывался на земле. И вот вроде приучал же их Гийом пропускать мимо ушей оскорбления, но брат Гуго обладал просто-таки даром злоязычия, не давая своему несчастному оруженосцу сосредоточиться.       — Ленивый. Медленный. Плохой мечник. Плохой наездник. Этикета не знаешь. Ничего не забыл перечислить? Какого отличного оруженосца мне назначил магистр. Второй день возношу благодарственные молитвы. Как вас терпел драпьер? Хотя, может статься, тряпки перебирать — самая ваша работа.       Гуго теснил Бертрана к краю площадки, лениво нанося удары, от каждого из которых Бертрана аж пригибало к земле, отмахиваться мечом он уже даже не пытался. От обиды и отчаяния откровенно тряслись губы. Бертран и себе задавал вопрос: что же он делал в ордене четыре года, если Гуго сейчас просто размазывал его?       — Ну, ещё заплачь. — Рыцарь придержал меч, склонился ближе и прошептал: — Или папе побежишь жаловаться?       Бертран остолбенел. А потом ярость залила его от макушки до пяток. Он вывернулся из угла, в который теснил его Гуго, на ходу успев чиркнуть остриём по плечу рыцаря — неопасно, но неприятно, — и, не дожидаясь, пока тот развернётся, напал. От крайней степени бешенства голова прояснилась, руки и ноги обрели непонятно откуда взявшуюся силу и перестали чувствовать боль и усталость. Бертран нарастил частоту атак. Сверху, снизу, попытаться зайти за спину, обмануть, подкатиться под ноги, отскочить, раз не получилось, снова напасть. И ещё, и ещё, и ещё. Без устали, без передыху. Чтобы заткнулся. Чтобы не успевал разевать свой поганый рот. Ах, как жаль, что меч деревянный. Ну ничего: кинжал-то с пояса он не снимал — подшибить под ноги и, оседлав, перерезать глотку. Ни разу ещё не пользовался — будет первый и последний. Чёрт с ним, с капитулом, чёрт с ним, с приговором и пожизненным заточением в тюрьме. Уничтожить тварь.       Тварь, правда, имела другое мнение относительно своего будущего, и соображать Бертран начал, когда его придавили к стене, а в горло вжался край локтя — вот-вот придушит. Бертран, кажется, рычал — в тот момент казалось хорошей идеей рвануться и ценой раздавленной гортани достать противника.       А противник вдруг сложил губы дудочкой и подул ему в лицо. Бертран опешил, моргнул… и начал воспринимать действительность. По краям тренировочной площадки толпились зрители, кажется, кто-то даже выглядывал из окон, выходящих на тренировочный дворик.       — А ко всему вышеперечисленному ещё и чувствительный, как юная дева, впадающий в амок сопляк, — подытожил шёпотом Гуго, убрал локоть с горла оруженосца и усмехнулся. — Магистр переоценил мои способности, но я приму вызов и сделаю из вас человека. Это будет подвиг посерьёзнее, чем убить дракона. Всё? Успокоились? Марш переодеваться и собираться в дорогу. И не дай Боже я увижу на своей или вашей одежде хоть пятнышко — впереди столица!       Бертран неловко поклонился и пошёл выполнять поручение, стараясь выглядеть достойно и идти ровно — на них всё ещё глазели. Хорошо, что поедут верхом, — ноги тряслись и норовили подкоситься. Кажется, магистр переоценил не только своего адъюнкта.       К вечеру они уже подъезжали к столице. Сис ** привольно раскинулся у подножия горы и поражал своим многолюдьем. Улицы полнились людьми и повозками. Гарцевали всадники, проезжали повозки богатых горожан, мастеровой люд спешил по своим делам. Эх, какие здесь, наверное, торговые ряды! Пройтись бы! На диковины поглазеть. Теперь нельзя: должность помощника драпьера предполагала и наличие выданных ему денег, и поручения в торговых рядах, оруженосцу же ничего такого положено. И шататься без дела по городу тоже не положено, а Гуго — не Робер, уговорить его сделать крюк ради любопытства сервиента не удастся. Раз надо в крепость — то и поедут они в крепость кратчайшей дорогой. Бертран задрал голову, глядя вверх: на фоне закатного неба на самой круче над городом возвышалась королевская резиденция.       — Нравится? — вдруг спросил Гуго.       Бертран удивлённо посмотрел в ответ.       — Да, необычная какая-то. Неправильная. И высоко — дух захватывает.       Гуго кивнул.       — Это не крепость, это шедевр военного зодчества. Строители спланировали всё так, что сама природа помогает защитникам крепости. Смотрите, — рыцарь вытянул руку, показывая, — гора изгибается, и крепость вытягивается и изгибается вместе с ней. Стены тянутся на два с лишним лье. Она будто стелется по хребту. До неё и так-то нелегко дойти по круче, а если со стен ещё и стрелять будут… И обратите внимание — подход только по одному склону и очень неудобно для нападающих — справа.       — Да. — Бертран не преминул блеснуть познаниями Робера, которыми тот щедро делился. — Как в наших замках лестницы — чтобы атакующая рука была заблокирована.       — Верно. Мало прорваться через первую стену, внутри ещё три изолированные части, и каждая неприступна. Источник воды, разумеется, тоже есть, и не один. Ещё что видите?       Бертран растерянно пожал плечами и постарался вспомнить всё, что рассказывал Робер.       — Да вроде бы… Ну стены мощные. Необычный цвет, местный камень, известняк или туф, я не особо разбираюсь. Толстые как будто. Внутри наверняка полно потайных ходов, да и не потайных, чтобы перебегать обороняющимся от башни к башне. От башни до башни расстояние на полёт арбалетного болта. Так это везде так. Башни вот необычной формы — круглые. Хотя у нас в Каркассоне такие же боковые. А на Кипре всё квадратные.       — И какие лучше?       — Не знаю. Это ж просто… Ну, то есть одни та́к строят, другие по-другому.       Гуго закатил глаза:       — Ага, ещё скажите — мода такая. Как у женщин юбки с хвостами.       — Нет?       — Нет, конечно! По скруглённым стенам камни с катапульт проскальзывают. Не проламывают. А в стратегических сочленениях стен камни скреплены железными скобами и сверху залиты тоже металлом.       — А нас внутрь пустят? Это же королевский замок.       Гуго аж поводья натянул.       — Вы в уме? Великий магистр по папской булле в иерархии равен мирским королям, а по церковной — епископам. Кто посмеет оставить Великого магистра Ордена Храма Соломона за стеной?!