Бизнес

Пока Кварк и вся его родня (включая слугу Зека и Литу) решали очередные вопросы латинума, жизни и смерти, Эсме стояла за барной стойкой, и точила свой самый большой, самый любимый нож, готовясь исполнить данное когда-то ликвидатору Бранту обещание. В том, что рано или поздно бывший ликвидатор появится, она не сомневалась. Великий Нагус Брант вошёл в бар в сопровождении своей «тени», успев нанять верного слугу, как то и полагалось ему теперь по статусу. Кварк и Ко несколько раз напомнили Бранту о том, что он только исполняющий обязанности Великого Нагуса, но уж никак не Великий Нагус. По мнению Бранта это был лишь вопрос времени: до его официального утверждения в должности оставалось три дня. Разговор противостоящих партий закончился весьма предсказуемо: Кварк выгнал Бранта из своего бара. Эсме продолжала точить нож и не вмешивалась в дела ференги. Там и без неё было достаточно шумно и полно советчиков. И потому вместо того, чтобы участвовать во всём этом шоу, она направилась к Гараку, дабы провести некоторое время в блаженной тишине, наблюдая как Элим работает. Обычно разговорчивый портной в такие моменты предпочитал молчать, а Эсме ему ничуть не мешала. — Собираешься порезать кого-нибудь на кусочки? — только и спросил он её, увидев в руках тесак, который она решила всё же взять с собой. Так, на всякий случай. — Почти угадал. Это для Бранта. Я обещала отрубить ему уши, если он будет плохо себя вести. — А-а-а! — понимающе протянул Гарак и вернулся к работе. Лёгкая улыбка тронула губы Эсме. Женщина представила, как гонится за Брантом по Променаду, дабы исполнить свою угрозу. Ференги пронзительно верещит и находит своё спасение за спиной констебля, моля Одо о защите. Эсме вынуждена оставить свою жертву в покое. Но только до поры до времени. От своей затеи она не отказывается, но как-то так получается, что вместо того, чтобы отрезать Бранту уши, она целует его и даже делает умакс… Она прогоняет эти странные мысли прочь, а на следующий день вместо господина Кварка получает госпожу Ламбу… И возвращается к Гараку. — Элим, мне срочно нужны брюки, пиджак и шляпа, — заявила Эсме, показывая ему на падде фото мужчины из пятидесятых годов двадцатого века на Земле. — И они мне нужны сегодня, максимум завтра. — Что за спешка, Эсме? Брюки и пиджак могу обещать тебе завтра. Но вот со шляпой могут быть проблемы. Я — портной, Эсме, а не шляпник. — Ладно, шляпу придётся сделать в репликаторе. Очень на тебя надеюсь, ты душка, — она поцеловала его и столь же внезапно, как и появилась, неудержимым ураганом, улетела прочь. На следующий день явилась к нему в мастерскую, где теперь и примеряла свой новый образ: широкие брюки, испод которых выглядывали узкие носы туфель. Пиджак, надетый на голое тело и застёгнутый всего на одну пуговицу. Шляпа, под которую женщина убрала свои волосы, игриво выпустив наружу парочку-другую накрученных прядей. Сигарета в зубах. Золотой массивный ролекс на запястье — мужские часы вместо привычных ференгийских браслетов. — Как я выгляжу? — спросила она, надвинув глубокого на глаза шляпу. — Непривычно… видеть тебя в брюках. — Надеюсь, непривычно — в смысле «интригующе»? — уточнила Эсме. — Да, именно так, — после пары мгновений согласился кардассианин, заработав очередной поцелуй в благодарность. *** — Могу я угостить вас чем-нибудь, прелестная незнакомка? — спросила женщина в мужском костюме, подсаживаясь к переодетому женщиной ференги. Афера ференги увенчалась успехом, но прежде чем вернуть всё на свои места Эсме и Кварк аки Ламба решили немного поразвлечься, благо для этого им не надо было даже использовать гололюкс. Бар после закрытия был полностью в их распоряжении, впрочем, как и всегда. — Почему бы и нет, — согласилась Ламба, разглядывая своего ухажера. Эсме щелкнула пальцами, и дежурный официант подал им по стакану чёрной дыры, оставляя их наедине после этого. — И как зовут столь очаровательную женщину? — спросила Эсме, после того, как они сделали по паре глотков и оставили свои напитки на некоторое время в покое. — Ламба, — с лёгкой усмешкой ответила ференги. Всё это было до крайности странно, но вместе с тем забавно и даже приятно. — Приятно познакомиться, Ламба, — произнесла Эсме, широко улыбнувшись, и поднеся руку ференги к своим губам, покрывая ладонь короткими поцелуями, едва касаясь, обжигая своим дыханием. Переходя с тыльной стороны ладони на внутреннюю. Наконец, отпуская. Пристально и страстно смотря на ференги. — У вас очень красивые серьги. — Спасибо, — ответила Ламба, не став жаловаться на то, сколько хлопот и неудобств они ей доставляют. — Но их сияние ничто по сравнению с блеском ваших глаз, моя дорогая. Да что там, серьги. Звёздам и то становится совестно за свой тусклый свет на фоне ваших глаз, моя милая. — Вы слишком добры, — скромно ответила Ламба, не отводя, впрочем, в сторону взгляда. — Эта правда, звёзды сами мне сказали об этом, — загадочно ответила Эсме. — Хотите, я подарю вам в подарок звезду, и вы тогда сами об этом сможете у неё об этом спросить? — Подарите мне звезду? — переспросила Ламба, не совсем уверенная, куда повернул разговор. — Или луну. Как хотите, — предложила Эсме, зная о давней мечте Кварка приобрести в собственность какую-нибудь луну… — Луна мне нравится больше, — ответила Ламба. — Тогда решено: я подарю вам луну, моя милая, — резюмировала Эсме, подавая ференги руку. — Выберем подходящую у меня в каюте. — Я не такая девушка, — Ламба предприняла нерешительную попытку уйти в оборонительную позицию. — Безусловно, — мягко согласилась Эсме и продолжила самым своим чарующим голосом. — Вы самая очаровательная, самая прекрасная и самая умная женщина, из всех, что я знал. Изящная и притягательная, яркая и неповторимая. Сказка, ставшая явью. И я… буду нежен и аккуратен при общении с вами, я обещаю. Ламба поколебалась ещё немного, затем протянула свою руку Эсме. — У вас очень хороший вкус, — произнесла Ламба, когда они вошли в каюту. Игра нравилась им обоим. — Мне нравится, как подобрана мебель. — Благодарю, — ответила Эсме, снимая шляпу и пристраивая её на столике. Подводя Ламбу к дивану и усаживая рядом с собой. Прежде любезно помогая снять ференги накидку. — Прекрасные серьги, — вновь повторила Эсме, легонько дотрагиваясь до массивной цепочки, которой на самом деле были ференгийские серьги. — Но думаю, не лишним будет их снять. Сказав это, она принялась за дело, не встретив сопротивления. Осторожно расстегнула застёжки и сняла массивное украшение. Кварк на мгновенье выпал из роли, блаженно выдохнув. Если что больше всего и мешало ему в женском образе так это серьги. На втором месте были неудобные туфли, которые он не успел снять только потому, что Эсме опередила его, и уже освобождала его ступни от плена, опустившись перед ференги на колени и совершенно не переживая по поводу того, что может испортить таким образом свои новенькие брючки, одетые к тому же в первый раз. И теперь Эсме неспешно массировала уставшие ноги ференги, не привычные к тому, чтобы несколько часов подряд провести в неудобных женских туфлях. Продвигаясь потихонечку вверх. — У тебя красивые ножки, Ламба, — произнесла Эсме, гладя означенную часть тела и мечтая скорее раздеть свою гостью. Добираясь, наконец, до набедренной повязки, развязывая яркий платок и отбрасывая его в сторону. — Кстати, насколько «глубоко» сработал доктор Башир? — Достаточно глубоко, — в голос Ламбы прокрались недовольные, ворчливые нотки Кварка. А затем прозвучало провокационное предложение. — Попробуй сама — и узнаешь. Внезапно Эсме начала смеяться, запрокинув назад голову и едва не упав на спину. Ференги удержал её от падения. — Даже не хочу представлять, что и как… технические детали процесса. — Кажется, уже поздно и ты представила, — мрачно заметил Кварк. Ему смеяться не хотелось. Кажется, надоела и сама игра. — Я чувствую себя глупо. — Прости, прости, — Эсме попыталась взять себя в руки. С первого раза не получилось, но затем она всё-таки вязла себя в руки, вытерла набежавшие от смеха слёзы и снова настроилась на нужный лад. Расстегнула единственную пуговицу на своём пиджаке, снимая его. Предоставляя ференги возможность любоваться своей грудью и тем самым поднимая ему настроение. Легонько закусив губу, чтобы не рассмеяться вновь при мысли о том, что кроме настроения подниматься-то теперь и нечему… Однако же, это будет весьма и весьма интересный опыт. Эсме села на колени к Ламбе, положила ладони на её миниатюрные, по сравнению с мужчинами ференги, уши и начала привычно гладить их, а затем и целовать, получив подтверждение от Ламбы, что это ей нравится. Взгляды их встретились, полные огня и страсти. Причём, взгляд Эсме был более уверенный и смелый по сравнению со взглядом Ламбы-Кварка. Хотя в глазах ференги также была отчетливо видна уверенность довести начатую игру до конца, какими замысловатыми не оказались бы в ней «правила». Эсме нашла застежку на платье Ламбы и расстегнула её, помогая той избавиться от ткани. Эсме коротко усмехнулась, находя работу доктора Башира достойной восхищения; она всегда умела оценить по достоинству красоту. Ушки ференги были оставлены на какое-то время в покое и Эсме принялась «мучить» губы партнёрши, скользя вниз по шее, проходя по ней кончиком языка, ненадолго задерживаясь на плечах. Опускаясь ниже, исследуя новую для себя территорию, пробуя на груди Лумбы всё то, что так нравилось ей самой в исполнении Кварка. Начиная с лёгких поцелуев сосков, затем переходя к более интенсивным действиям: чуть покусывая их и вдавливая в мягкую податливую плоть грудей. С удовольствием чувствуя руки ференги, прижимающие её к себе и слыша горячий шепот его голоса, повторяющего её имя. Сладкая пытка заканчивается, заставляя Ламбу разочарованно застонать. — Пойдём в кроватку, моя милая, — хриплым голосом произносит Эсме и уводит ференги за собой, уверенно шагая на высоких шпильках, снимая их только в спальне, после неспешно стягивая с себя и брюки (аккуратно вешая их на приготовленную заранее вешалку), а затем изящно спуская вниз чёрные кружевные трусики. Наряд ференги, как оказалось, и вовсе не предполагал наличие нижнего белья… Два силуэта во мраке ночи переплетались между собой, расположившись на кровати. Два силуэта, переходящие плавно один в другой, теряя начало и конец. Они теряли себя и находили снова, пропитываясь запахами и влагой друг друга. Открывая новые, неизвестные друг другу стороны… Задыхаясь от счастья, падая, падая вниз, снова взлетая наверх. И плывя где-то выше облаков, среди звёзд. Сверкая ярче, чем они. Обжигая друг друга, и узнавая о себе что-то такое, что давно было забыто, потеряно и о чём каждый из них в тайне от другого тосковал, не мечтая даже уже и найти это, но вот, получая, как нежданный и негаданный подарок. Они были свободны. Они были скованы друг другом. Два силуэта. Как и всегда… Множество раз до этого. Но сейчас, по-другому. Так странно, так неожиданно и приятно. Словно новый вкус любимого блюда с новой приправой. Это было нежно. Это было невыносимо горячо. Это было форменным безумием, в безбрежном океане которого они потерялись, держась за руки и не отпуская друг друга, плывя по его волнам. Погружаясь в толщу пучины и обнаруживая вдруг, что всегда умели дышать под водой. Завтра всё вернётся на свои места. Но волшебство и магия никуда не исчезнут, приняв только привычную, более знакомую форму. Завтра всё изменится и останется таким же как и сейчас. Завтра Ламба исчезнет, но Кварк также крепко и горячо будет обнимать Эсме, вздрагивая в экстазе от её ласк. *** Первым сошёл с ума Башир, следом за ним подтянулся О’Брайен, решивший не оставлять своего друга в беде. Третьим оказался Кварк. А начал всё это безобразие, разумеется, Ворф, напрочь забывший о том, что с технической точки зрения, личность Джадзии стала очередным звеном в памяти симбиота. — Хочешь рисковать своей жизнью в безумном клингонском мероприятии — пожалуйста, — заявила Эсме, более чем обычно недовольная очередным чувственным порывом души ференги. — Мне то что… Надеюсь, хотя бы после этого ты перестанешь вздыхать и страдать: Джадзия то, Джадзия это. Если, конечно, вернёшься живым. Она собирала вещи, объявив об очередной поездке на Райзу, заказанной и оплаченной новым её другом. — Вот как? Мне, знаешь ли, тоже надоели твои вечные «Дукат то, Дукат это», — передразнил её ференги. — Смею напомнить, что это Дукат — моя работа. — Что-то я не припомню, когда в последний раз кардассианин оплатил твоё время, Эсме. И ты не больно-то переживешь по поводу остальных своих клиентов. Неизвестно до чего они могли бы договориться, но тут в дверь позвонили. На пороге оказался никто иной, как Брант собственной персоной. Вот только бывшего ликвидатора ференги сейчас и не хватало. — Что ты здесь делаешь, Брант? — спросил Кварк. — Это не твоё дело, Кварк, — надменно ответит тот, а затем сладострастно улыбнулся и обратился к Эсме с наивысшей степенью любезности. — Моя дорогая, Эсме, надеюсь, вы готовы? — Минуточку! — запротестовал Кварк. — Так это Брант купил твоё время? — Совершенно верно, — ответил Брант. — И теперь намереваюсь сполна получить свой товар. — Ещё пару секунд, мой дорогой Брант, — как ни в чём не бывало произнесла Эсме. — Мой дорогой Брант? — не веря своим ушам, эхом повторил Кварк. Только этого ещё не хватало. Через пару мгновений Эсме была готова. — Поговорим обо всём позже, Кварк, а сейчас мне пора, — произнесла она, удаляясь из каюты под руку с Брантом. Оставляя обескураженного Кварка одного. Ференги проверил последнюю сделку Эсме. — Ну, Брант хотя бы заплатил… — проговорил ференги. — Брант… сначала она заявляет, что отрежет ему уши, а потом преспокойно отправляться развлекаться с ним на Райзу. Уму не постижимо. Потом было головокружительный налет на орбитальные доки Доминиона, невероятно каким образом завершившийся успехом. Когда они вернулись на станцию, Эсме ещё не появилась. *** — В чём проблема, приятель? — как всегда по-простому, сразу переходя к делу, спросил Вик. Ференги только отмахнулся, сам не зная, зачем он сюда пришёл. — Опять Джадзия? Мне казалось, с этим вы уже разобрались, — Фонтейн не сдавался. Кварк хмыкнул. — Джадзия… Джадзия — недостижимый идеал, сейчас ещё более недоступный, чем раньше. Но с ней хотя бы всё понятно. — Что же тогда или — кто же? — тогда непонятен? — Эсме, — ответил ференги и замолчал. Как будто это всё объясняло и не требовало никаких дополнительных объяснений. — Эсме? — переспросил Фонтейн. — Впервые слышу это имя. Кто она? — Ах, да, совсем забыл, что Башир не приглашает сюда её. Эсме — дабо-девушка, продающая своё время за латинум. Моя помощница и любовница. Моя головная боль. — И ты не восторге от того, чем она зарабатывает себе на жизнь? В части продажи своего времени. Ференги усмехнулся. — Меня полностью это устраивает. — Что же тогда не так? — Что же тогда не так? — эхом повторил Кварк. — Хотелось бы мне знать ответ на этот вопрос. И вместе с тем — нет, он не желал знать, что же тогда не так. Он уже был здесь, в этом моменте, когда возникали эти ненужные мысли. Лёгкость уходила день за днём из их отношений, превращаясь в тяжелые, сковывающие их кандалы. И оба нехотя «старались», внося каждый свою лепту в этот процесс. Фонтейн терпеливо ждал продолжения, ему уж точно некуда было торопиться. — Это всё Эсме с этими её вечными вздохами о Дукате… бывшем кардассианском начальнике станции и префекте Баджора. Да ещё Брант — мой заклятый враг, она взяла, да уехала с ним на Райзу и до сих пор не вернулась. — Ничего лично, просто бизнес? — предположил Вик. — Как раз-таки наоборот, очень личное… И Эсме об этом прекрасно известно. Не удивлюсь, если она согласилась на его приглашение чтобы позлить меня. — А ты, конечно же, не давал ей никакого повода для подобного к себе отношения? — Вот именно! — воскликнул мужчина, а затем добавил чуть тише. — Разве что отправился с Ворфом и остальными, чтобы обеспечить Джадзии место в Сто-во-кор — клингонский рай для воинов. Но это совершенно никак не связано с Эсме. — А Эсме об этом знает? — Эсме об этом прекрасно осведомлена. Все, в том числе, подобные особенности наших с ней взаимоотношений, ясно прописаны в контракте. — Быть может пора пересмотреть условия контракта в таком случае? Или хотя бы забыть на какое-то время о несбыточных мечтах и обратиться к реальности. Устроить Эсме романтический ужин: свечи, вино, приятная музыка… — Я знаю, как обращаться с женщинами, Вик, — перебил его ференги. — Не сомневаюсь в этом. Но как давно ты применял эти знания на практике в отношении Эсме, а приятель? Кварк задумался и не смог вспомнить. — Довольно давно, — наконец, проговорил он. Эта она суетилась вокруг него, окружая комфортом и заботой, лаской и нежностью, ублажая и исполняя его желания. — Быть может, ты и прав.